Дом в Яблуневке мы купили по случаю. Давно с мужем мечтали о загородном доме, где мы бы смогли отдохнуть от городской суеты и шума, но всё как-то руки не доходили. Вернее, время от времени, мы пытались этим вопросом заниматься, но, то предлагаемые варианты не устраивали по цене, то цена была вполне приемлемой, но добираться – «три дня на собаках»… Но однажды, на корпоративной вечеринке, посвящённой празднованию десятилетия нашей фирмы, одна из коллег похвасталась, что прикупила домик в деревне – очень недорого и от города в тридцати минутах езды на автомобиле.
Разговорились с коллегой. Оказалось, что деревня «вымирающая» - местных жителей осталось совсем немного, в основном старики доживающие свой век, но местность изумительная: рядом лес с грибами и ягодами, чистый рыбный пруд и многочисленные яблоневые сады, которые и дали название деревеньке. К сожалению, с общественным транспортом проблемы – лишь по субботам и воскресеньям, два раза в день, туда ходит маршрутный автобус. Но, как отметила коллега, дорога туда ведёт хорошая, без ям и рытвин, так что, если имеется личный автомобиль – добраться не проблема, без опасения угробить машину или застрять в грязи во время распутицы.
Машина у нас с мужем имелась, подержанная Шкода Октавия, так что, не откладывая в долгий ящик, в следующие выходные мы отправились в Яблуневку. И всё оказалось так, как и расхваливала моя сослуживица: и отличная дорога к месту назначения (даже удивительно, как она сохранилась в этих местах в таком состоянии!), и лес, и пруд, и сама деревенька, дома которой утопали в цвете яблоневых садов. Оставив автомобиль на бетонированном пятачке возле здания местного управления, мы отправились бродить по тенистым улочкам этой замечательной деревни. Пообщались с несколькими местными жителями и парочкой «дачников», такими же как мы городскими, приобрётших дома в Яблуневке. Сходили к озеру с чистым песчаным берегом, заглянули краешком в лесок, подступавшим к дальней стороне водоёма и больше похожим на ухоженный парк, и остались довольны осмотром.
Не буду утомлять вас всеми подробностями, но буквально через месяц мы стали обладателями большого и добротного загородного дома. Несмотря на то, что дом несколько лет уже был нежилой, само здание оказалось в отличном состоянии – так, требовало ремонта по мелочи: там подкрасить, там подмазать, здесь прибить… Этим мы с мужем и занялись, благо удалось нам обоим взять отпуска на работе в одно время, а не мотаться туда-сюда на выходные.
С основной работой мы справились достаточно быстро и мой муж, посчитавший что свои «мужицкие» обязанности он выполнил в полной мере, зачастил с удочками на пруд, а я занялась прихорашиванием приусадебного участка – клумбочки там, цветочки… В этом «бабском» деле мне стала помогать соседка Галина Григорьевна, одна из немногих оставшихся местных жительниц. Несмотря на то что этой женщине было уже хорошо за семьдесят, Галина Григорьевна была шустрой и бодрой старушкой, которая могла дать в трудоспособности форы даже мне, по возрасту ей во внучки годящейся.
Как и все «хохлушки», а родом она была из Украины, соседка была говорлива, не чуралась крепкого словца в разговоре, трудолюбивая и хлебосольная. Кроме помощи в высаживании цветов в саду и зелени на грядках (в «огородине», как она говорила), Галина Григорьевна учила меня готовить настоящий украинский борщ, делилась рецептами «самогонки» и постоянно носила нам с мужем «гостинцы» - пироги домашней выпечки, вареники с вишнями. При этом соблюдала определённый такт: не лезла с назойливыми советами, не выспрашивала «как мы с мужем живём» (чем грешили мои городские друзья и знакомые) и никогда не задерживалась в гостях надолго.
Нам с мужем такие соседские отношения были не в тягость (мы прекрасно сознавали, что одинокой старушке, соскучившейся по общению, мы были вместо внуков, которых у неё не было), а скорее приятным времяпровождением. При этом, если мы ей предлагали помощь по хозяйству, то она категорически его отметала и, самое интересное, в гости к себе никогда нас не звала. «Шумно у меня в хате», как она говорила. Что это означает, я не понимала до одного случая…
В один из последних дней нашего отпуска, едва муж ушёл на рыбалку, в дверь нашего дома постучались. По стуку, я сразу догадалась, что это пришла соседка, но удивилась, что так рано. Я даже забеспокоилась – не случилось ли чего? Отворила дверь, впустила в дом Галину Григорьевну, и удивилась, что обычно весёлая и говорливая женщина выглядит как-то печально и молчаливо.
- Твой, как всегда, на рыбалку ушёл? – как-то стыдливо пряча глаза спросила старушка.
- Да, только-только. А что, он вам нужен или случилось чего? – грешным делом я подумала, что вот, свершилось, сейчас мне начнут рассказывать, что мой благоверный вовсе-то и не рыбалку ходит... Но я ошибалась.
- Ага, - Галина Григорьевна воровато оглянулась, будто ожидая, что мой муж решил плюнуть на утренний клёв и сейчас вот-вот войдёт во двор, - это добрэ. В гости ко мне не заглянешь? Поговорим, наливочки попьём. Добрая наливочка, вишнёвая…
И такой тоскливый и печальный взгляд был у Галины Григорьевны, что я только кивнула, быстренько обулась и мы пошли в гости к соседке. А что там идти – двор пересекли, калитку открыли, вот мы и пришли.
Не знаю, уж чего я ожидала увидеть в доме бабы Гали, но там всё оказалось самым обычным – чистенько, ухожено, половички на пороге, вышитые рушники на окнах… Телевизора, правда, не заметила, но зато огромный, годов семидесятых, радиоприёмник на видном месте.
Прошли на кухоньку. Так же молча Галина Григорьевна указала мне на стул, а сама полезла рыться в шкафчик, позвякивая стеклом внутри него. Через минуту на столе оказались пара рюмочек, пузатый бутылёк с наливкой и корзинка с домашними пирожками. Соседка тяжело опустилась на стул, дрожащей рукой разлила вишнёвку по рюмкам, после чего вздохнула и промолвила:
- Поговорить нам надо, соседка…
И в этот момент раздался громкий стук. Да такой громкий и внезапный, что я с перепугу едва не опрокинула рюмку.
- О, проснулся, поганец! – сказала баба Галя и посмотрела куда-то вниз.
Я тоже опустила взгляд. В это время стук раздался повторно, и я уже точно определила, что стучат снизу, в пол! Да так сильно, что половые доски ходуном заходили! Я реально испугалась, даже подскочила со стула.
- Ты, дивчина, не бойся, сейчас я его угомоню, поганца.
Галина Григорьевна поднялась со своего места, снова нырнула в кухонный шкафчик и достала оттуда гранённый стакан и початую бутылку водки. Набулькав в стакан добрую его половину, соседка спрятала бутылку обратно в шкаф, а меня потянула за рукав.
- Выйдем-ка на минутку…
Мы вышли в прихожую, и соседка принялась что-то тихо шептать, как мне показалось, отсчитывать время. Я всё порывалась спросить, что это было, но баба Галя предостерегающе подняла палец, заставив меня умолкнуть.
- Ну, вроде как должен уже закончить, - наконец промолвила Галина Григорьевна и поманила меня за собой.
Недоумевая, с некоторой опаской я проследовала за соседкой в комнату, которую мы только что покинули. Было тихо и первое что мне бросилось в глаза, это абсолютно пустой стакан, в который пару минут назад баба Галя наливала водку. Как так?!
- Выхлебтал, поганец? – непонятно к кому обратилась Галина Григорьевна. – Лежи теперь смирно, дай людям поговорить.
- Это что сейчас было? – почему-то шёпотом спросила я. – Вы к кому обращаетесь?
- А к мужу своему покойному, - соседка уселась на стул и взяла в руки рюмку с наливкой. – Ты пей, не робей, - вишнёвка хорошая, сама готовила…
Я на автомате присела, взяла со стола со стола свою рюмку и в это время снова, откуда-то снизу, раздался стук, причём гораздо громче и настойчивее, чем в прошлый раз.
- Да, что происходит! – теперь я действительно вскочила на ноги, опрокинув рюмку на стол.
Галина Григорьевна спокойно допила свою наливку, поставила рюмочку на стол и, глядя в пол, промолвила:
- Неймётся тебе, поганец? Вот и слизывай теперь со стола, что соседка пролила. А в будущий раз, я тебе соли в горилку подсыплю – напьёшься ты у меня!
Честно говоря, самое большое желание, в этот момент, у меня было бежать из дома бабы Гали и вызывать полицию, скорую… Впрочем, скорая и мне бы не помешала, ибо у меня складывалось ощущение, что я схожу с ума.
- Ты не пугайся, соседка, - чёрт с ней, с наливкой. Пойдём, на подвирье поговорим, всё одно не даст, поганец, нормально посидеть…
С этими словами, Галина Григорьевна снова прихватила меня за рукав и потащила из дома во двор. Там она, буквально силой, затащила в оплетённую виноградной лозой беседку и усадила меня на лавочку.
- Бабушка Галя, может вы объясните, что происходит?! – я чувствовала, что во-вот и у меня начнётся истерика.
Галина Григорьевна присела на лавочку напротив меня и, то комкая, то разглаживая на коленях юбку, начала свой рассказ:
- Я, собственно, и позвала тебя, чтобы в курс дела ввести, да оно видишь, как поганец сам себя проявил раньше времени…
Я-то, сама родом из Украины, как ты знаешь. Отец мой, Григорий Нестерович, царство ему небесное, по молодым годам с анархистами якшался, самого батьку Махно знавал! Затем, уж не знаю по какой причине, в их идеалах разочаровался, примкнул к Красной Армии и Гражданскую войну орденоносным командиром завершил. После женился, бригадиром трактористов у нас в колхозе на Полтавщине был, ударник социалистического труда и всё такое… Мамка моя красавица была, вот и загляделся на неё председатель колхоза, стал знаки внимания оказывать, да на сеновал тянуть. Батька узнал про то, да и начистил рыло председателю и ещё наградным револьвером грозил, дескать, не отстанешь от моей жены – порешу, контра, как в Гражданскую! Председатель, вроде, как поутих на людях, а сам доносы стал на отца писать, дескать саботажник он, враждебный элемент и сын куркуля… Время лихое тогда было – всяким доносам верили, на людей не смотрели. Вот, и забрали отца однажды ночью, по писулькам председательским, а уж в органах, ему и дружбу с батькой Махно вспомнили и прочие «прегрешения» перед советской властью… Словом, пятнадцать лет лагерей отец себе «наколядовал»… Не успели чекисты отца забрать – на пороге нашего дома председатель появился. Стал мамку обхаживать, золотые горы сулить, если она с ним жить будет. А она, на тот момент, только третий месяц как меня родила – послала его к бису, да ещё и морду ему ногтями раскровавила, когда он стал руки распускать. Не удивительно, что ещё через полгода, нас, как семью «врага народа» репрессировали и сослали сюда, в Яблуневку. Раньше ведь это посёлок ссыльных был, в основном из Украины – жены, дети, родители тех, кого определили во «врагов народа»…
Во время Отечественной войны, отец воевал в штрафбате, хотел кровью искупить свою вину, которой не было, чтобы с нами воссоединиться, да и погиб на фронте, посмертно реабилитированным. Мамка, после, так повторно замуж и не выйдя, от гриппа умерла, а я, в неполных семнадцать лет, круглой сиротой осталась.
А здесь же не только «политические» селились, уголовников было полно, особенно, когда после смерти усатого им амнистию дали. А я молодая была, дурная, влюбилась в такого уголовника… Федька, поганец, красивым был, из Москвы родом, обхождение знал – цветы мне дарил, вкусности разные приносил, украшения. Это потом я узнала, что подарки, ворованные были, а он с дружками склады да магазины грабил… Поженились мы, а спустя год его милиция на грабеже взяла – восемь лет дали. Ждала я его, любила, посылки ему в колонию слала, верной ему была… А, как из тюрьмы он вернулся, так будто подменили его – злой стал, грубый, ревнивый. Самое интересное, что коли пьяный был – плакал, каялся, в любви клялся, а трезвый, мог и кулаком приголубить по любому поводу.
Месяца через три-четыре, как он из отсидки вернулся, заявились к нему двое дружков лагерных, уж не помню, как их звали-величали. У нас поселились в хате, днями стали в городе пропадать, а вечер-ночь – дым коромыслом, а меня Федька, поганец, только знай за горилкой посылает. Пьяный хвастался мне, что, вот, с дружками дело сделают, они уедут, а мы по-человечески заживём.
Недели две они так куролесили, а однажды утром ушли втроём, а к ночи только Федька вернулся. Вернее, приполз окровавленный с дыркой в пузе… Как я потом узнала, кассу он с дружками решил ограбить, только наряд милицейский поспел, дружков его на месте постреляли, а он раненный сбежал. Рана плохая была, в живот, - ему бы в больницу, но Федька упёрся, что в тюрьму больше не сядет, лучше сдохнет. Так оно и вышло, всю ночь маялся от боли, самогонку пил, стонал и ругался, а к утру преставился.
Мне бы, наверное, в милицию надо было идти, только я знала, что добра и справедливости от неё не жди – учёная уже была. Им бы главное дело закрыть, виноватых найти – а виновны ли они или нет, то дело десятое! Думала, пришьют мне соучастие или чего похуже и закончу я свои дни в тюрьме… Словом, испугалась я. Думала-думала, что мне делать с Федькой-то, знала, что милиция ко мне заявится, а у меня в хате труп и целый портфель ворованных денег, что муженёк перед смертью приволок… Решила я его по-тихому схоронить, чтобы и соседи не знали и в милицию доноса не написали. Это сейчас здесь – ночью крикни, только на дальнем крае собака забрешет, а тогда людно было в Яблуневке, и каждый друг за другом приглядывал и в милицию, если что, сообщал. Что поделать – время такое было…
Взяла я кирку, лопату, да и вырыла в хате Федьке могилу – полы земляные тогда были. Сволокла его в яму, портфель с деньгами туда же сунула, солью присыпала, чтобы не воняло и землёй сверху притоптала. Кровь замыла, всё прибрала и стала милицию ждать.
Дня через три и милиция заявилась, с вопросами, где мой муж? Я, в ответ, знать не знаю, с дружками ушёл и более его не видела. Обыск в хате учинили, не нашли, слава богу, ничего и засаду оставили. Просидели здесь милиционеры пару дней, да и убыли восвояси ничего не дождавшись. Потом ещё наезжали внезапно несколько раз, снова обыски учиняли, но без толку. Затем и вовсе отстали от меня. Стала я жить, как и раньше, когда Федька по тюрьмам был, одинокой, только теперь точно знаючи, что муж уже не вернётся ко мне никогда… Так прошёл год и в аккурат в день, когда Федька помер, в пол мне постучали. Я как раз, к тому времени, доски на землю настелила и когда они ходуном заходили, чуть не померла от страху! Сразу поняла, кто мне снизу стучит – Федька, поганец! Он же не отпетый был, и земля не освящённая – батюшку-то не пригласишь, враз все поймут, что и к чему… Говорила я с Федькой, просила его, поганца, не шуметь, меня не пугать и внимания не привлекать – а ну как кто в гости зайдёт, но без толку. А затем вспомнила, что трезвый он буйный был, а во хмелю – благостный. И когда он начал снова в пол стучать, налила ему горилки в стакан, на стол поставила и из комнаты вышла. Слышу – успокоился вроде. Зашла в комнату, а стакан-то и пустой… Так у нас и повелось с того времени – он шумит, я ему выпить даю, и он затихает. Понятное дело, что замуж я другой раз не вышла, с таким-то поганцем в хате, и даже гостей в дом приглашать боязно. Так и живу, соседка…
Галина Григорьевна закончила свой рассказ и теперь молча смотрела на меня, видимо ожидая реакции на свою историю. Честно говоря, я даже не знала, что мне сказать. С одной стороны, рассказ выглядел бредом полоумной старухи, но, с другой стороны, я сама слышала этот стук и видела, как вздрагивают половицы.
- Э, баба Галя, а от меня-то, что вы хотите? – наконец промолвила я.
- Помру я скоро, - как-то буднично ответила мне соседка. – Детей-внуков у меня нет, родственников тоже. Хата, скорее всего, сельсовету отойдёт и продадут её кому-нибудь из городских, на вроде вас. А поганец ведь не успокоится, будет в полы стучать и людей пугать, а налить ему и некому… Ты, это, соседка, скажи людям, что после меня здесь жить будут, пусть ему пол стакана горилки дают, когда шумит – глядишь и успокоится!..
Домой я дошла, после этого разговора и всего увиденного, можно сказать на автопилоте, пребываю в шоке. Мужу, вернувшемуся с рыбалки, говорить ничего не стала – тот бы точно вызвал для бабы Гали неотложку, а то и вовсе психиатров. Пару дней, до конца отпуска, мы еще были в Яблуневке и Галина Григорьевна, как ни в чём не бывало, будто и не было у нас с ней разговора, заходила к нам в гости, приносила разные вкусности. Ни она, ни я больше не затевали разговора о её покойном муже и странных стуках в пол. В итоге, мне стало казаться, что всё увиденное в доме соседки мне привиделось, а сам разговор – бредни очень пожилого человека. Но, в последний день, когда мы прощались с бабой Галей перед отъездом, соседка отвела меня в сторону и прошептала на ухо:
- Не забудь за то, что я тебе говорила. Совсем разошёлся, поганец, видно чует, что дни мои последние на земле, - тарабанит денно и нощно, всю горилку на него извела!
В следующий раз, мы приехали в свой загородный дом только через год, в середине лета. Оказалось, что Галина Григорьевна померла через месяц после нашего отъезда, а её дом, как она и предполагала, отошёл в собственность местного самоуправления. Правда, буквально сразу после этого, нашёлся и покупатель – некий бизнесмен средней руки из Сутеми. Только в старом доме он жить не захотел – не современно, а пригнал технику и снёс все постройки и яблоневый сад под корень. Когда рабочие стали закладывать фундамент под современный коттедж, то обнаружили на месте старого дома неглубокую могилу. Вызвали милицию, экспертов… В могиле оказался мумифицированный труп мужчины, предположительно скончавшийся от пулевого ранения в живот. Мертвец был изрядно присыпан солью, а на груди мумии лежал старый кожаный портфель, битком набитый дореформенными советскими рублями.
Спустя какое-то время, когда сосед-бизнесмен отстроил свой коттедж и мы, время от времени, с ним пересекались в Яблуневке, я его осторожно спросила, мол, хорошо ли живётся в новом доме, ничего не беспокоит? Сосед как-то странно посмотрел на меня, молча почесал пузо, а затем пожаловался, что иногда слышит странные звуки – вроде стеклянная посуда звякает и как кто-то наливает, «типа, из бутылки в стакан». Наверное, сказал он, с водопроводом что-то не так или с канализацией…
Историю Галины Григорьевны я ему пересказывать не стала, подумала – незачем, не поймет он. Да и соседские отношения у нас с ним не заладились – то своим джипом улицу перегородит, что нам на своей легковушке не протиснуться, то гости, такие же толстомордые бизнесмены, как и хозяин, среди ночи песни с плясками устраивают и фейерверки зажигают. Так что, если и постучат ему в пол среди ночи, то и поделом ему, поганцу…
Наш дорогой и любимый читатель! Вы можете ускорить публикацию продолжения историй с уже полюбившимися Вам героями, а также выход новых рассказов, или просто поблагодарить автора за его творчество, пожертвовав любую необременительную для Вас сумму денег, воспользовавшись формой ниже. Спасибо читатель, что Вы у нас есть!