(Хроника трехдневной войны. Нервных просим удалиться)
Бывают войны столетние по времени и мировые по масштабам. Бывают войны краткие и локальные в рамках отдельно взятого семейства, однако эти бури в стакане воды дают подчас переживания, сопоставимые с эпопеями.
Во всяком случае, когда из душевой раздался умопомрачительный вопль моей женушки, я не предполагал, что это сигнал начала военной кампании.
- Там мышь! – кричала моя дражайшая половина, пулей вылетая из душевой. Животина забралась в открытое окно и гуляла по перекладине прямо над ее головою, с любопытством наблюдая за процессом мытья. Вообще-то женушка моя не робкого десятка. Бестрепетно подходит к свирепым псам на улице, и они добродушно позволяют ей себя погладить. Ее обожают пьяные и хулиганы, которых она в два счета может необидно и скоренько приструнить. Ее дети сызмалу ощущают в мамочке решимость порвать любого, кто посмеет погладить домочадцев против их шерсти. Включая супруга. Жена не боится ничего и никого в этой жизни. Кроме мышей.
Группа быстрого реагирования в одном лице (моем) выдвинулась в душевую. Мышь юркнула под стиральную машину и затаилась. Военная операция началась с кружки кипятка, который оказался под рукой. Я плеснул кипяток под машину, и враг стремительно ретировался под диван. Отодвинув диван, я не обнаружил врага, который растворился в пространстве нашей небольшой квартирки.
- Ерунда! – бодро отрапортовал я. – Как пришла, так и ушла.
Ночью на всякий случай я оставил дверь в душевую открытой. Пусть уходит через окошко. Утром мы сбегали в магазин хозяйственных товаров и приобрели шикарную мышеловку, выполненную из блестящей нержавейки. Я взвел пружину и подвесил в центре клетки аппетитный обрезочек копченой колбаски
На следующий день наше мирное времяпрепровождение омрачилось новым ЧП. Жена полезла в тумбочку за нитками и обнаружила ... врага, который мирно примостился на отрезе материи и спокойно таращился на нее со своего ложа. И снова тишину огласил пронзительный женский вопль. Сигнал к продолжению боевых действий заставил войска выдвинуться на передний край. Вооружившись зонтиком, я двинулся в атаку. Но мышь исчезла. Выдвигая полку за полкой, я методично тыкал зонтом в ворох белья, но никого не было. И вдруг, случайно задрав голову, я увидел врага. Это была не мышь. Небольшого размера крыса сидела на оконной гардине, в углу под потолком. Она замерла в зловещей позе и спокойно смотрела на меня. Это спокойствие меня вывело из равновесия, и я принялся беспорядочно колотить по гардине зонтиком. Ловко перебирая лапками по бельевой веревке, она легко увернулась от моего зонта и перескочила на мозган. Я нанес несколько ударов по кондиционеру. Враг стремительно перебазировался на холодильник. Колотя без разбору по крысе и по домашним вещам, я загнал крысу под холодильник и стал совать зонтом, что придавить супостата. Несколько беспорядочных тычков заставили крысу изменить тактику. Она стремительно выпрыгнула из-за холодильника и бросилась мне в глаза. Но, слава богу, натолкнулась на мои очки и лишь слегка оцарапала мне щеку своей лапкой. И юркнула под диван. Я ... прекратил боевые действия. Капитулировал. Стыдно признаться, но порядочно струхнул-таки храбрый воин после такого отпора.
Ночью выспаться не удалось. Мало того, что на моем лице горела пощечина, полученная от врага. Так еще и крыса всю ночь праздновала победу. Она то и дело роняла в соседней комнате вещи. Проверила и заценила наш новенький капкан. Привела каким-то образом в действие пружину, но ворвавшись в комнату, я никого не обнаружил в мышеловке. Утром мы отправились на работу невыспавшимися. Со скверным ощущением, что отныне живем на оккупированной территории и побеждены наглым завоевателем. Намеревались купить еще какие-то средства, но не успели. Настала наша третья ночь.
Мышеловка после пробных испытаний со стороны противника украшала кухню сверкающим металлом, своей без толку взведенной пружиной и нетронутым куском копченой колбасы.
Неприятельская оргия началась после полуночи. Сначала ночную тишину нарушил громкий звук гитары, лежащей на диване. Потом с холодильника свалилась картонная коробка. Лежать с мучительным ощущением, что ты не мужик, было невмоготу. Часа в три ночи я услышал громкий хруст. Это за стеной, в кухонном шкафу, враг начал пировать. Не стесняясь. Он хорошо выспался, пока нас не было дома. Я понял, что уснуть не получится. И надо что-то делать, чтобы прекратилась эта пытка.
Я встал и отправился к шкафу. Открыв дверцу, я методично стал выкладывать на стол пакеты с крупами, печенье, муку. Все было целым. И в шкафу никого не было.
- Где же ты спряталась, сука? – громко стал спрашивать я у врага. - Покажись!
И увидел ее. В углу под самым потолком, она застыла на гардине, наблюдая за мной и поблескивая бусинками глаз. Время вдруг замедлило ход, и я перестал торопиться. Рассмотрел врага. Она не походила на сибирских серых крыс с розовыми хвостами. Она была абсолютно черной от носа до кончика хвоста. Застыв на фоне белой стены, крыса выглядела зловещим силуэтом свастики. Даже хвост ее почему-то образовал геометрически ломаную линию. Я отметил про себя это необычное обстоятельство. Что это? Выражение угрозы или мимикрия в соотвествии с геометрией стен?
Мы молча смотрели друг на друга. Она - сверху вниз с абсолютным превосходством наглого нахлебника. Я - снизу вверх. И ничего не чувствовал, кроме ледяной пустоты.И это наше молчание внезапно включило во мне какой-то непонятный механизм. Пришло абсолютное спокойствие. Осознание исходящей опасности, того, что она до полусмерти испугала мою женщину, унижение от превосходства крысы, ощущающей себя победительницей, след пощечины на щеке – все это разом пронеслось в мозгу. И я начал переговоры с существом на гардине.
- Давай с тобой договоримся миром, - говорил я крысе. - Вот сейчас я отодвину сетку на окне и ты можешь уйти.
Я осторожно открыл окно. Всего десяток сантиметров отделял крысу от свободы. Но воля ей была не нужна. Уходить с миром победительница не собиралась. Не для того проникла она на чужую территорию, чтобы оставить завоеванное.
- Что ж, я предупредил тебя, - говорил я с холодным бешенством (как потом рассказывала жена, слышавшая это из спальни, дверь которой я предварительно закрыл).
– Ты могла уйти.
Я медленно отошел от окна. Что буду делать, не представлял, но моими действиями уже руководил не совсем я. И этот кто-то заставил меня нащупать оказавшуюся под рукою массивную отвертку, которую я использовал для ремонта велосипеда. Клянусь, я не готовил ее заранее. Но инструмент теплой тяжестью удобно лег в ладонь, напомнив мне далекие детские игры в ножички, которые мы с пацанами бросали в поленницы дров, стараясь угодить лезвием в цель. Вот и сейчас передо мной была цель. Метрах в четырех. Спокойно примерившись, я со всей дури запустил мое импровизириованное оружие в крысу. И - попал! Враг шмякнулся на пол. Кончено! Я стоял, боясь подойти близко. И стал громко звать жену, чтобы она пришла посмотреть на поверженного врага. Она почему-то не пришла. Зато крыса неожиданно очнулась. И встала. Отвертка не шпага. Тупа. Холодная ярость затмила мозг. Миловать побежденных никто не собирался.
- Я тебя предупреждал, сука! – вновь и вновь тупо повторял я, добивая отверткой наглую завоевательницу, пока у нее не началась агония. – А теперь отправляйся на свободу!
И, схватив дергающуюся в конвульсиях тварь за хвост, я выбросил ее в окно.
Потом долго отмывался. Никакой брезгливости не испытывал. Я был опьянен победой.
- Ты был каким-то другим человеком, мой герой! – говорила жена. - У тебя даже голос изменился, когда ты разговаривал с крысой.
- Не запрещай внукам играть в ножички, - неожиданно выдал я дурацкую сентенцию. – Мальчишки должны уметь обращаться с оружием...
- Да, мон женераль, - лукаво улыбнулась женушка. И моя женщина безбоязненно отправилась в душевую. Впервые за эти три дня.
Так завершилась наша семейная буря в стакане воды, наша трехдневная война. Третьего сентября, как и положено мировой войне. Завершилась кампания народным ликованием, ощущением свободы. И абсолютным счастьем победителей.
И еще беспредельной верой в те возможности, которые неизбежно открываются в любом человеке и даже в целом народе в экстремальных условиях, когда его пытаются унизить и поработить.
сентябрь 2020 года