Он очнулся, но не там, где потерял сознание и не с теми. Кто он: жертва глупого розыгрыша, или часть жестокого эксперимента?
Ему потребуется много времени, чтобы распутать весь клубок.
Отошел на несколько шагов от палатки Сотеева. Ну и что теперь делать? Куда идти? Глеб взглянул на небо – голубое, яркое… Жизнь продолжается, все как обычно. В небе кружит то ли ястреб, то ли орел – Глеб не разбирался в птицах, знал лишь некоторых городских обитателей типа ворон и синиц. Но, не смотря на лето, его пробирал озноб. Сунул руки в карманы ветровки и тут же высунул, как обжегся - в кармане завибрировало. Через секунду донеслась тихая мелодия. Глеб узнал ее – у него на телефоне был точно такой звонок. С большим запозданием до него дошло, что это и есть его телефон. Он сунул руку в карман, достал разрывающийся от вибрирующей музыки аппарат двумя пальцами, рассматривая его как бомбу с часовым механизмом. Как он туда попал? Ведь не было же...
- Ты ответишь на звонок? – раздраженно спросил Сотеев, выглядывая из палатки. – Хоть бы сменил музыку. Дебильная песенка.
Глеб как будто очнулся, на табло высвечивалось имя его помощника по бизнесу, нажал кнопку, поднес телефон к уху.
- Да, Борис.
- Глеб Дмитриевич, здравствуйте.
- Здравствуй.
- Как ваше самочувствие? – вежливо продолжал голос.
- Нормально, – буркнул Глеб, а про себя констатировал: голос вроде похож на голос его помощника.
- Я все, отправил деньги вам на карту, – радостно сообщил помощник.
- Какие деньги? – Нехорошее предчувствие холодком пробежало по телу.
- Ну, как… Остатки от продажи «Макису». Писанов долго тянул, но я на него поднажал. От меня не утаишь, сами знаете… – Из трубки послышался какой-то деревянный смех.
Глеба как будто из холода тут же сунули в парную баню. И этот про продажу. Когда Сотеев сказал об этом в палатке, Глеб не поверил, но из уст помощника все звучало совсем по-другому.
- Что ты там городишь! Пьяный что ли? Я ничего не продавал! – закричал он.
В трубке на какое-то время установилась тишина.
- Эй, поганец, ты меня слышишь? Иди домой, проспись! Завтра же отчеты по всем делам мне на стол… сам приедешь ко мне!
- Глеб Дмитриевич, у вас опять это?..
- Что «это»? – У Глеба заломило в висках от собственного крика. - Идиот! Кто тебе чего там наплел? Я в полном порядке. Я – здоров! – Глеб не на шутку разгорячился. На кону был его бизнес, дело всей его жизни. И он никому не позволит все разрушить.
- Я не идиот, – голос приобрел стальные нотки, - это вы все забыли. Я уже не работаю у вас, просто по старой памяти выколачивал из этого жлоба остатки ваших денег. Вы же сами просили. Для вас старался. Вот и делай после этого добрые дела! – голос звучал печально.
- Борис, я вас по судам затаскаю! – орал Глеб, понимая всю безнадежность своего крика. На том конце связь оборвалась. - Я тебя везде найду, сука продажная! Сволочь! Сговорились, собаки.
Глеб набирал и набирал номер помощника и все время только - «абонент недоступен». Чуть не швыранул телефон об камни. Сдержался.
- Спутник ушел, - разъяснил Сотеев, сидя возле палатки. Похоже, что он слышал весь разговор. Любопытный эскулап. Всегда таким был. Сидит и чистит свои ногти пилочкой. Метросексуал хренов. Глеб пошел от него подальше. Невыносимо было видеть его ухмыляющееся лицо.
- А я тебе говорил, запиши все что знаешь, – крикнул Сотеев ему вдогонку, - время сэкономишь. Прочитал: «я бизнес свой продал, у меня - рак» и все понял. А еще видеообращение к себе самому сделай: «У меня провалы в памяти, на окружающих злиться не надо». - И Сотеев невесело засмеялся.
А Глеб все шел и шел. Сознание никак не хотело принимать очевидные вещи. Мозг сопротивлялся. Глеб не мог так поступить, не мог все продать. Он всегда серьезно относился к деньгам. Не потому что был жаден до наживы, деньги для него были скорее средством для получения новых денег. Он вкладывал их в дело и получал прибыль, и снова вкладывал, и снова получал новую прибыль. Он их не тратил на всякие безделушки типа дорогущие часы, пафосные автомобили, ненужные яхты. Все что у него было – все было вложено в бизнес. И вдруг с такой легкостью он взял и все разбазарил, раскидал то, что создавал годами, на что ушло куча сил, нервов, большая часть его жизни, в конце концов! Что же, черт подери, произошло, что толкнуло его на это? Если он умирал, тогда конечно да, бизнес и все остальное не имело уже никакого смысла. Тогда да, он, наверное, мог бы все продать, мог бы… Но все это ерунда. Он жив-здоров, он не болен, как они тут его все уверяют. Что за игру они придумали?
Глеб потер снова заломившие виски. На этот раз боль стала сильнее. Он все еще держал в руках телефон. Теперь, когда он немного успокоился, в голову пришла мысль – неплохо бы обследовать его, раз уж тот снова попал в руки. Сотеев сказал хорошую идею - если он действительно регулярно терял память, то должен был оставить для себя какие-то записи – напоминалки. Глеб затыкал кнопками – вот телефонная книжка – куча новых номеров. Тут были и номера профессора Васильева, Ягодина, еще какие-то незнакомые фамилии – может быть клиники, врачи… опять он сбился, того не желая, хоть и теоретически, но согласился с той предложенной ему версией – он болен. Нет, нельзя поддаваться их общему давлению, нельзя…
Палец нечаянно нажал на ярлычок с фотогалереей. Выпрыгнула таблица с фотографиями. Глеб увеличил первую попавшуюся – на ней был он в обнимку с… Лерой. Нажал другую – опять Лера. Теперь она уже была одна. Не очень качественный снимок – свет бил ей прямо в глаза, она щурилась, улыбаясь. Еще одна – Лера в кимоно, изображает гейшу. Глеб тупо нажимал на стрелочку-перемотку. Лера с Глебом делают селфи, оба с довольными улыбками уставились в объектив, Лера лежит на траве, блаженно закрыв глаза, Лера на его кухне в его халате, пьет чай. Лера там же, закрывает лицо руками, смеется. У Глеба снова возникло желание зашвырнуть телефон в кусты. Избавиться от доказательств, которые никак не будили его память.
- Я тут и в самом деле не очень вышла, - раздался голос у него за спиной. Глеб чуть не выронил телефон. Он-то думал, что находится один. Когда она успела подойти? Да так, что он даже не услышал - слишком увлеченно листал фотоальбом.
- Что тебе надо? – сухо спросил он, справившись с раздражением.
- Да так, просто привыкла ходить за тобой. Захар сказал, что ты опять не выпил таблетку. Глеб, чего ты добиваешься? Ты хочешь умереть?
Лера встала прямо перед ним, серьезно глядя в глаза.
- Слушай, хватит изображать из себя влюбленную, – не выдержал он. - Еще недавно ты называла меня порядочным говном!
- Если только в твоих галлюцинациях.
- Да нет у меня никаких галлюцинаций! Нет у меня провалов в памяти! Зачем вы меня в этом хотите убедить? Для чего? – и вдруг осознал, что близок к истерике. Только бы не разрыдаться, господи! Что они с ним делают! У него еще никогда не было такой безумной круговерти в голове. Она вот-вот лопнет от всех этих толкающихся мыслей. Глеб прислушался – в голове действительно шумело. Виски и лоб давило. Нет, это не умственная штурмовщина, череп на самом деле реально распирало. Глеб схватился за голову. Что это с ним происходит? За каких-то несколько секунд из легкой ноющей, боль превратилась в сильную и невыносимую. Лицо Леры испуганно содрогнулось, как будто она тоже испытывала те же чувства.
- Опять начинается? Да? – спросила она и суетливо полезла в карман.
- Что начинается? – Глеб тоже испугался, изо всех сил терпя боль, волнообразно раздирающую его мозги. Голову как будто стянули раскаленным обручем. Дальше он уже не мог произносить слова.
Он упал на колени в траву, держась за голову и уже, не сдерживаясь, закричал. Дико и громко, бессмысленно тараща глаза. Он ничего не видел перед собой, не понимал, что с ним делают. Было одно желание – избавиться от боли. Любым способом. Он бился головой, отмахивался руками от того, что сдерживало его и снова орал. Сколько это длилось, он не знал, но постепенно у него пошло прояснение. Боль стихала. Быстро. Буквально на глазах. Глеб осознал себя лежащим на земле. Возле него сидела Лера, плакала и гладила по руке. Сотеев отдувался, растирая покрасневшую скулу и зажимая в другой руке пустой шприц. Остальные члены лагеря стояли рядом, глядя на него с ужасом и жалостью. Глеб сел. Все его тело било мелкой дрожью. Поднес руку к глазам – она так же тряслась. Рукав был засучен, а из проколотой вены сочилась тонкой струйкой кровь вперемежку с лекарством.
- Ну, ты и лось. Еле удержали тебя, - ворчал Сотеев, закрывая свой медицинский походный чемоданчик, и снова потер лицо: - Синяк будет.
- Что со мной было? – Одними губами тихо спросил Глеб.
- Что? Да то же, что и всегда! Ты не принял лекарства, и рак возобновил свои атаки.
- Глеб, пожалуйста, не упрямься, - плачущая Лера придвинулась к Глебу, обхватила его за шею руками, прижалась мокрой щекой к его щеке. У него не было сил сопротивляться, стало неожиданно тепло и приятно, - давай выпьем таблетку. Она у меня тут.
Лера полезла рукой в свой карман, достала бумажный кулечек, развернула, вытаскивая таблетку. Пальцы ее дрожали, и таблетка выпала в траву возле ног Глеба. Лера тут же кинулась доставать ее, бумажный кулечек накренился следом за ее телом, таблетки посыпались градом прямо ему на колени. Лера, увидев это, горько охнула. Бросила пустой кулечек и тут же в отчаянии зарыдала. Как будто долго сдерживалась, а эти просыпавшиеся таблетки стали последней каплей. Сердце Глеба сжалось в каком-то сиюминутном порыве раскаяния и нежности. Он прижал ее плачущую к себе. Прижал, и самому как будто стало легче.
- Не реви. Выпью я эту твою таблетку.
Глеб подцепил пальцами одно из белых колесиков, лежащих на брючине. Народ с любопытством следил за его действиями. Вот ведь, деревенское кино.
- Че встали? Дел других нет? – Глеб приходил в себя. Силы постепенно возвращались.
Ольга высокомерно хмыкнула, пошла, подхватив под руку мужа. Остальные поплелись за ними. Последним шел, оглядываясь, Сметанин. Уж очень ему не хотелось пропускать такую картинку. Совсем видать люди заскучали на природе.
Глеб сунул таблетку в рот.
- Запить принесешь? - спросил Леру.
Та счастливо улыбнулась, вытирая слезы на лице, побежала к навесу с водой. Глеб проследил за нею глазами. Вытащил таблетку изо рта, положил в карман. Аккуратно собрал оставшееся лекарство с брюк и положил туда же. Лера прибежала, принесла воды в стакане. Глеб с невинным видом сделал несколько глотков.