Вре́мя разве́нчиванья ми́фов,
Несёт с собо́ю э́тот ве́к.
Подме́ну все́х стереоти́пов,
Пережива́ет челове́к.
Взаимовы́ручку и бра́тство,
Стира́ют вы́года и вла́сть.
Цветёт кощу́нство, святота́тство,
С иде́ей ли́шь, нае́сться всла́сть.
Ре́чь о друго́м зде́сь измере́ньи,
Где ду́хом си́льный жи́л наро́д.
Когда́ в своём объедине́ньи,
Братва́ нашла́ от му́к исхо́д.
Па́мяти ве́чной то́т досто́ин,
ОБЩА́К ста́л кто́ формирова́ть.
Зако́нный У́рка, Саша Шорин,
Ходи́л до сме́рти Ворова́ть.
В два́дцать девя́том он роди́лся,
Два́дцать восьмо́го декабря́.
На све́т в Ивановке яви́лся,
Э́то где́ Ту́льская земля́.
Отту́да он ещё ребёнком,
В Москву́ с семьёю перебра́лся.
Райо́н Сокольники ста́л до́мом,
В моме́нты, как освобожда́лся.
Десятиле́тним на толку́чке,
Уже́ щипа́чил мальчуга́н.
Прово́рной де́тской ло́вкой ру́чкой,
Вскрыва́л он лоховско́й карма́н.
Изобрета́тельный парни́шка,
В су́мки влеза́л "на бубенцах".
"Писа́ки" та́м вели́ дели́шки,
Щелчо́к защёлок, де́ло шва́х.
Саша же пе́рвым догада́лся,
Бедро́м "белу́гу" прижима́ть.
Ля́зг "бубенцов" так заглуша́лся,
"Шмеля́", что́б ти́хо вынима́ть..
Но ско́ль верёвочке не ви́ться,
Взя́ли цветны́е на карма́не.
Так де́сять ра́з бу́дет суди́ться,
И два́дцать ле́т тяну́ть в кичма́не.
По́сле недо́лгой пе́рвой хо́дки,
С Саво́ськой Шорин скореши́лся.
Впа́ре щипа́чили на "ко́нки",
Где всё же Саша запали́лся....
Тут небольшо́е отступле́нье,
Позво́лю я себе́, чита́тель.
Попа́ло в фи́льм то преступле́нье,
Саво́ськи при́нят где́ прия́тель.
В ту бы́тность, МУ́Ра подполко́вник,
По щипача́м де́л, Симако́в.
Зна́л в Москве́ ка́ждый уголо́вник,
Специали́ст он бы́л како́в.
Сюже́т с Сапры́киным в трамва́е,
Бра́тьям он Ва́йнерам загна́л.
Сада́льский, Шорина игра́я,
К Жегло́ву в ла́пы там попа́л.
Хо́дит леге́нда, что за съёмку,
Я́щик "Камю́", Во́р подогна́л.
Актёр с шампа́нским к отпева́нью,
Пото́м в отве́тку приезжа́л.
Дебю́тный сро́к, в шестидеся́тых,
Саша за кра́жу получи́л.
И дру́га, от менто́в прокля́тых,
Он в показа́ниях не вскры́л.
Шорин заме́чен был Вора́ми,
И при́нят У́рками в Семью́.
Испы́тан гну́сом, севера́ми,
Верну́лся он в Москву́, свою́.
Тремя́ вокза́лами "загру́жен",
Схо́дки реше́ние тако́е.
Был ло́хом то́т пята́к запру́жен,
Вре́мя хруще́вское, лихо́е.
Что́бы "рабо́тать" в то́м ау́ле,
Ста́ли все́ Во́ру уделя́ть
Кому́ же ла́сты заверну́ли,
Саша реши́л "гре́в" подгоня́ть.
Шорина при́няли с поли́чным,
И на дальня́к эта́п ушёл.
Был Пахано́м там он столи́чным,
И воровско́й хо́д в зо́нах ввёл.
У́рку и "су́ки" уважа́ли,
Во́р беспреде́л не допуска́л.
Дю́жина зо́н по́д ни́м стоя́ли,
Везде́ почёт к себе́ сниска́л.
Освободи́лся Жу́лик сно́ва,
И вско́ре сха́вали менты́.
Дву́шник впая́л судья́ на стро́гом,
Погна́л Столы́пин на "спецы́".
В со́рок пя́ть ле́т Во́ру сфарти́ло,
Лепи́ла кси́ву подогна́л.
Вме́сто тюрьмы́ ему́ свети́ло,
За кра́жу - ду́рка как фина́л.
Се́мь ра́з лече́нье присужда́ли,
В пя́той психу́шке отбыва́ть.
Спустя́ полго́да сно́ва бра́ли,
К больны́м в пала́те закрыва́ть.
В пя́тьдесят ше́сть, поми́мо кра́жи,
Влепи́ли плю́сом и "лека́рства".
Стре́сс что́бы сня́ть с души́ бродя́жьей
И позабы́ть свои́ мыта́рства.
В Пе́нзе отбы́л он полтора́шку,
И возверну́лся в сто́льный гра́д.
Горба́тый Ми́ша да́л отма́шку,
Взя́л ве́рх в стране́ сове́тской "Бла́т".
Брига́ды ста́ли создава́ться,
Рэ́кет расцвёл во все́й красе́.
Так кримина́л групирова́лся,
В по́стперестроечной стране́.
"Расти́л" Соко́льнических Шорин,
Голья́новских, Изма́йловских.
Гляде́л что́б не был "мир" рассо́рен,
Ме́жду люде́й "поря́дочных".
Ещё два́ ра́за закрыва́ли,
Во́ра в психу́шку за карма́н.
Но всё же, не перекова́ли,
Неизлечи́мый был Жульма́н.
В кафе́ "Фиалка" на райо́не,
Часте́нько Саша пребыва́л.
По де́лу, ли́бо о футбо́ле,
В бесе́де вре́мя корота́л.
Ха́ту с маши́ной подогна́ли,
Во́ру сою́зному на ста́рость.
Но все коне́чно понима́ли,
"Би́ть на садка́х" ему́ ли́шь в ра́дость.
Об измене́нии тради́ций,
Он с гру́стью всё же понима́л.
Шли́ в "свояки́" с други́х пози́ций,
Не с щипаче́й, а с отнима́л.
В две́ ты́щи тре́тьем у́мер, в ма́е,
Иде́йный Жу́лик, Саша Шорин.
Страна́ была́ совсе́м ина́я,
В не́й лю́д свободе́н, но не во́лен....