У меня в саду над прудом растет старая плакучая ива, ее и сирень "Сенсацию" мне когда-то давно подарила подруга, которой уже 13 лет нет с нами. А ива живет и растет. Весной цветет очаровательными желтыми барашками. Я каждый год после цветения делаю ей прическу "под горшок", подрезаю новые побеги, которые за сезон могут вытянуться метра на два. И если их не обрезать, то половина ивы оказывается в пруду, затеняя водяные лилии.
А вот до основного ствола и старых веток дело доходит не всегда. Там тоже накопилось много ненужного. Я собиралась заняться ей еще весной, но руки не доходили. А тут вдруг взялась. Чистила и думала о своей подруге, которой мне до сих пор очень не хватает, о нашей прошлой жизни, о ее маме Н.А., которой уже за девяносто и в последний год она очень плоха
Н.А. для меня всегда была примером жизненной стойкости. Она пережила своего мужа, дочь и даже свой рак. Который, пусть и косвенно, все же ей отомстил. При операции ей задели какой-то нерв, и она стала передвигаться с трудом. Ходьба причиняла ей сильную боль, которая с годами все усиливалась. И она постепенно перестала выходить на улицу. Но все же очень долго еще продолжала делать свою обычную зарядку, чтобы хоть как-то двигаться. Сама потихоньку делала, насколько возможно, уборку
Она всегда была красавицей. Натуральной блондинкой. Ее мать была полькой. А муж, большой чиновник, влюбился в нее с первого взгляда, когда увидел через окно парикмахерской. К тому моменту он уже был женат. Она долго сопротивлялась, не хотела разрушать семью. Но он настоял. Они были как лед и пламень. Совершенно противоположные характеры. Моя подруга пошла в отца, и ее матери всю жизнь приходилось оказываться между двух огней...
Она была совершенно самодостаточна. Ей хорошо было с самой собой. Но она очень много вложила в своих внуков, особенно младшего. Все лето жила с ним на даче, очень много им занималась, а на выходные, когда приезжали родители, часто сбегала к себе на шумную и душную Тверскую, чтобы побыть одной, привести себя в порядок, встретиться с подругами и почитать в тишине
Ей было уже за 70, когда в нее на отдыхе в Тунисе влюбился французский миллионер. Он каждое утро приносил ей цветы
Я ни разу за 30 лет не видела ее без прически и маникюра. Ее внук рассказал мне вчера, что до самого последнего дня она, хоть и чувствовала себя очень плохо, плохо видела и уже не могла встать без его помощи, просила посадить ее в спальне у зеркала и что-то протирала ваткой, наносила крем, причесывалась привычными движениями
Она объездила пол мира, очень любила путешествовать, благо работа давала такую возможность
А этот голос! Такой же у моей тети, всю жизнь проработавшей гидом и преподавателем английского в институте. Хорошо поставленный, чистый и звонкий голос. Со всегда чуть приподнятой интонацией. Я до сих пор слышу это ее всегда радостное "Алло?!" Как-будто она ждала звонка от кого-то очень важного и любимого и наконец дождалась... Как-будто она снова молода, здорова и прекрасна... Как-будто в жизни у нее все как раньше прекрасно...
Когда уже не стало ее дочери, я каждый раз, когда ей звонила, поражалась неизменности этого голоса. По голосу невозможно было понять, что это очень пожилая женщина с целым букетом проблем. Я всегда вспоминала Ильфа и Петрова:
«Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие неприятности, - могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, - но голос у нее не изменится. Он останется таким же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей молодого повесы.
Поэтому, когда Полесов постучал в дверь и Елена Станиславовна спросила «Кто там?», Воробьянинов дрогнул. Голос его любовницы был тот же, что и в девяносто девятом году, - перед открытием парижской выставки»
«Двенадцать стульев»
И голос этот возвращал меня к нашей молодости, нашим посиделкам, поездкам, бесконечным разговорам. Если она не сбегала к себе на Тверскую, то всегда присоединялась к нашей компании. Выпивала пару бокалов красного вина
Она была категорически против рождения своих внуков, да и вообще не очень любила детей, от них слишком много шума. Но, когда они появились, любила их без памяти и очень много вложила в них. И мои дети тоже никогда не чувствовали себя чужими рядом с ней. Она живо интересовалась их судьбой, и всегда была в курсе их дел
Нет, она вовсе не была ангелом. Она могла быть холодной, даже, пожалуй, высокомерной. Строгой. Могла сказать "нет". Резко отшить неприятного ей человека. Она любила жизнь, никогда не забывала о себе, о своем комфорте, но в то же время всегда помнила и об интересах своих близких. И тех, кого принимала, принимала от всей души
Что-то далеко меня унесло, вы уж простите. Так вот, про иву. Комель прививки вызывает у меня большое беспокойство, некоторые участки прогнили и я не представляю, как их вырезать. Зато у нее абсолютно живой и здоровый корень-подвой и молодые побеги. По идее, можно перепривить верхнюю часть. Очень похоже на жизнь Н.А. Она тот самый корень, на котором все держится, а ее внуки и правнучка - молодые побеги, которыми можно только гордиться
Закончила я обрезку. Расчистила, что возможно, убрала сухие ветки. Обнажилось причудливое переплетение ветвей. Комель тоже немного почистила и решила оставить пока как есть. И через час пришло известие, что Н.А. не стало... Она дождалась, когда ее внук, который в последние полгода снова переехал к ней на Тверскую, чтобы помогать, приедет с работы. Увидела его. Попыталась улыбнуться и что-то сказать. А потом просто закрыла глаза и перестала дышать...