Общежитие.
Я школьник еще. Стою в дверях со своим кассетным магнитофоном "Воронеж". Хозяин комнаты полулежит на железной солдатской кровати, прикрыв в глаза, и шевелит губами, как я понимаю, повторяя про себя текст той композиции, которая наполнила его комнату.
Мы давно с ним знакомы. Я захожу к нему в комнату запросто, лишь предупредив, что я иду, легким стуком в дверь. И не дожидаясь разрешения, вхожу. Как и сейчас сделал. Но он занят. Он что-то слушает.
Он счастливчик.
У него огромный катушечный магнитофон, по-моему, если я точно помню "Днепр", и большая полка над магнитофоном, которая заставлена катушками с записями. Не знаю, где он доставал эти записи, у кого переписывал, за деньги или бесплатно. Но они были все для того времени бесценны. Мне он разрешал переписывать бесплатно.
И вот я, накопив аж целых четыре рубля, купив сегодня новую кассету МК-60, пришел к нему записать Deep Purple. Давно хотелось. Я даже обедать после школы не стал, не переоделся, прямо в школьной форме с магнитофоном и новой кассетой в руках стою в дверях. А он слушает музыку.
Музыку? Если честно, надо было сильно напрячь слух и воображение, чтобы понять, что слушает он именно музыку, и надо обладать исключительной интуицией, чтобы понять, что он слушает. Мне все это удалось, слушает он «Here Comes The Sun» The Beatles. Я тоже обожаю эту вещь. Но у него на катущке есть чистейшая запись. Почему он слушает эту хрень?
Страшный шорох, песня закончилась, он открывает глаза, снимает иглу с пластинки, которую я не вижу, выключает радиолу. Меня он уже заметил. Но отвечать на мое приветствие не спешит. Губы его еще шевелятся. Ну вот, наконец он мне кивнул. Так же кивком указывает мне на свой комбайн, подключайся, мол, сам, пятая катушка на полке слева, с самого начала идет как раз тот Deep Purple.
Я снимаю, заправляю в магнитофон катушку, подключаю нужные шнуры, запускаю на прослушивание один магнитофон, потом пускаю на запись свой, запись пошла. Я делаю звук тише, присаживаюсь на стул, рядом с магнитофонами.
– А что ты слушал?
– Битлов. Восход солнца.
Я фыркаю.
– Это я знаю. Откуда запись такая? Как в могиле записывали!
Мой старший друг улыбается.
– Эх, ты! В могиле! Это юность моя! Запись на костях.
– На чем?
Мне уже представляется обглоданный до белизны мосол, исчерченный звуковыми дорожками. Он снова улыбается. Достает за уголок из радиолы почти квадратную пластинку.
Я в прошлое лето сиганул с высокого дерева, получил сильное растяжение голеностопа, было подозрение на перелом, и мне делали снимок. Очень он был похожим на ту пластинку, которую мой старший друг держит сейчас в руках.
В Советском Союзе, после сороковых и почти до семидесятых, своеобразным музыкальным носителем музыкальных записей являлись медицинские рентгеновские снимки.
В то, не очень простое время, это был, наверное, единственный способ послушать музыку, которая у нас в стране не приветствовалась властью. Именно такие пластинки были особым музыкальным советским самиздатом, и назывались «записи на костях», «пластинки на ребрах», «рок на костях». Правда за эти музыкальные шедевры, то есть за их запись и распространение, за продажу преследовали, и могли даже в тюрьму посадить. Хотя вряд ли это было широко распространенно. Преследовали лишь тех, кто производство и продажу ставил на широкую ногу.
Изготовление таких пластинок происходило следующим образом. Брали любой рентгеновский снимок, достать подобные снимки было несложно, они были практически в любой советской больнице, ему старались придать более-менее округлую форму, но все-таки чаще всего это просто был квадрат со обрезанными углами. По существу, здесь форма никакого значения не имела. Запись производили в тихой изолированной комнате. Там устанавливался проигрыватель, запускалась нужная запись на пластинке, а параллельно специальный аппарат резал улавливаемые им колебания звука как музыкальные дорожки на тех рентгеновских снимках.
Качество записей на этих самодельных пластинках, несомненно, оставляло желать много лучшего, звук от оригинала был очень далек, но только за обладание заветной записью любители в то время были готовы заплатить любые цены, если то позволял им их кошелек.
Со временем эмульсии на плёнках высыхала и со временем подобные пластинки скручивались, и вообще в целом они были недолговечными. Предохраняя от скручивания их хранили в конверте между двумя виниловыми пластинками. Голь на выдумки хитра.
Как только в свободной продаже для населения появились доступные многим по цене бытовые магнитофоны, кустарная грамзапись "на костях" практически исчезла.
А вот любители тех записей существовали еще долго. Такие как тот мой знакомый.