У весеннего шиповника Сулеймана была оригинальная методика воспитания шехзаде. Султанша с пеленок внушала сыну, что он уже наследник престола. Никаких усилий предпринимать не надо: «Это наш дворец. Ты будешь здесь править, а я стану Валиде Султан».
Сначала Мустафа был для матери средством достижения вожделенного титула, позже он станет орудием мести Хюррем.
Регулярные рыдания Махидевран практически привели Мустафу к неврозу. Он прибегал к отцу с одним и тем же вопросом: «Почему в этом дворце плачет только моя мама?»
Повелитель не мог ответить: «Спроси у мамы», а зря. Мама плачет, папа пряники дает. Махидевран развлекала обитателей гарема истериками. Наследник рос, наблюдая полеты подносов под мамины вопли. Тут и взрослый человек может не выдержать.
Бабуся и тетушки внушали шехзаде, что только он - надежда и опора династии Османов, лишь ангелоподобный Мустафа достоин стать будущим правителем. Махидевран поддерживала общее мнение, пребывая в уверенности, что все так и будет.
Только повзрослев, удивленный Мустафа сталкивается с тем, что за трон надо бороться, и даже отвечать за свои поступки. Однако, избалованный вниманием шехзаде так и не научился принимать разумные решения и нести за них ответственность.
Зато у Мустафы хорошо получалось заявлять о себе, как о главном лице после повелителя. Мама усердно удобряла манию величия шехзаде и даже провоцировала его на глупости все из той же мести сопернице.
Неуправляемому ребенку все было можно в детстве, он пытается перенести это и во взрослую жизнь, но сталкивается с суровой действительностью.
Отсюда постоянное недоумение Мустафы по поводу реакции повелителя на его поступки. Махидевран не научила шехзаде отличать отца от повелителя.
У Хюррем был перед глазами печальный опыт любимой подруги по гарему. Она более рационально подходила к воспитательному процессу. Ее дети нигде не бегали, кроме покоев и сада. Повелителя никто не донимал. За ошибки строго спрашивалось со всех, кроме инвалида с детства Джихангира.
Этот милый малыш и устроил райскую жизнь родителям. Он был излишне заласкан, как и Мустафа, возможно, поэтому любил старшего брата больше всех других. Джихангир тоже не знал, что такое «нет», повзрослев, он требовал от матери и отца поклонения своему идолу – Мустафе.
Был промах и в воспитании Михримах. Султанша была единственной дочерью, росла смышленой и предприимчивой девочкой. Именно Михримах выбила матери, Мехмеду и себе квартиры с евроремонтом. Она же с детства защищала мать перед тетками.
Хюррем сделала ошибку, пообещав дочери брак по любви. Для представительницы династии это было невозможно. Выйдя замуж по выбору родителей, Михримах всю жизнь страдала от отсутствия обещанного матерью чувства. Хотя любови к мужу не было как раз у нее самой.
Ее не научили жить по правилу: «Вырастешь – пойдешь замуж за того, кого тебе выберут в мужья, и будешь счастлива».
«Будешь счастлива» не сработало потому, что не прозвучало от матери и не отложилось в голове у султанши. Отсюда девиантное поведение Михримах и отношение к супругу, как к врагу.
Частично на семейную жизнь Михримах повлиял и пример родителей, которые любили друг друга. Так, что не во всем виновата мама.
У Хюррем было много поводов для расстройства. Однако при детях она никогда истерик не закатывала. Могла выть от горя, как и Махидевран, но так, чтобы дети не знали.
Все шехзаде и Михримах Султан росли, не видя слез матери, даже взрослый Мехмед не знал о том, что у родителей размолвка длилась несколько лет.
Находясь в очередной ссылке, султанша объясняет уже подросткам, что должна остаться потому, что больна. Эмоции выпускаются лишь после отъезда детей и повелителя.
Дети Хюррем не были приучены обсуждать и, тем более, осуждать поведение родителей. Ненужных вопросов они повелителю не задавали, если это происходило, получали от матери нагоняй.
Возможно, Селиму и Баязиду не хватало внимания. Но тут вопросы больше к папе-повелителю. Хюррем, хоть и имела медаль матери-героини, ко всем султанятам относилась одинаково.
