В предыдущей статье я уже говорила о "мирских" вещах и замаливании грехов, приведя в пример телевизор. Продолжение этой темы нашла в записках Назарова, где он говорит о таблетках: когда врач оставлял им таблетки (у Карпа Осиповича обнаружились хрипы в легких после неудачного падения и долгого неподвижного лежания), Агафья пыталась от них отказаться, объяснив, что потом нужно будет молиться 6 недель. (Откуда сроки, почему именно столько - непонятно). Назаров убедил ее, что лучше молиться, чем умереть, и отшельница согласилась.
Постепенно, с каждым приходом гостей отодвигались разные, "не поддающиеся логике, "не можно". Вслед за крупами прижились свечи и, как я уже говорила, фонарик. А вот спички так до сих пор и остались под запретом. Яблоки отец и дочь попробовали у геологов, а вот болгарский перец, дыни и арбуз впервые привез из Москвы Песков. Увидев дыни, Карп Осипович вспомнил тыквы, а вот арбуз оказался полной диковиной, однако пришелся по душе.
А еще в 1983 году Песков привез староверам козла Степку и молоденькую козочку Муську. Радости Лыковых не было предела. Доить козу учились всей компанией, и вместе же потом пробовали молоко. А уже через год Агафья с гордостью рассказывала журналисту, что научилась делать сметану и творог. Козье молоко стало большим подспорьем для Лыковых, позволило окрепнуть Карпу Осиповичу, но и добавило староверам много новых забот: заготовить сено, уберечь от коз огород, а самих коз от медведей. Ну а козочка просто стала для младшей Лыковой полноправным членом семьи - когда Агафья три недели жила на реке, ловя рыбу, Муська жила вместе с ней, и согревала хозяйку ночами, прижимаясь к ней теплым боком.
Читая материалы для статей, я нашла совершенно неожиданную информацию: оказывается, еще в конце восьмидесятых (1986 год), после возвращения от родственников (я писала об этом в предыдущей статье) Агафья начала вести с отцом разговоры о выходе в мир. Карп Осипович отказывался категорически, а когда дочь стала настаивать, пригрозил уйти в лес, закопаться в землю и умереть. После такого заявления Агафье ничего не оставалось, как смириться и замолчать.
С самой поездкой тоже вышло не совсем гладко - оказывается, изначально родственники приехали на заимку с целью уговорить Лыкова переехать к ним насовсем. Старик отказался наотрез, даже несмотря на то, что разговор шел "под медовуху" (Смотрите, как интересно - "мирскую" медовуху употребляем, потому как из рук староверцев, видимо). И на приглашение погостить тоже ответил отказом, сославшись на немочь. Агафье своего родительского благословения на поездку в гости не дал тоже, и она отправилась якобы только проводить родственников до поселка. Получается, Агафья в гости попросту сбежала, а отец, когда она вернулась, долго еще с ней не разговаривал.
Читаю материалы и понимаю, каким удивительным образом перемешиваются на заимке глубокое прошлое и привычное нам настоящее: уезжая, члены экспедиции отдают Агафье свои командировочные листы и она отмечает их (!!), старательно выводя: "выбыв с севера 18 августа писала Агафья". И, что еще удивительнее, она помнит даты всех приезжавших к ней экспедиций! (это для тех, кто почему-то считает ее выжившей из ума. Мы же без своих календарей и напоминалок в телефонах вообще ничего не помним!) А Агафья помнит, и очень грустит, провожая. Каждый раз собирает гостинцы в дорогу - все, чем богата, подбирает каждому посох, чтобы дойти до косы на Абакане, откуда вертолет может забрать людей. Когда Назаров приехал на заимку с дочкой, Агафья на прощанье написала девочке "охранную" молитву.
Читая, я зацепилась у В.М. Пескова за одну фразу, которая, на мой взгляд, может стать девизом для всех "мирских" в ситуации с Лыковыми: "Следует принимать их такими, какие они есть. И помочь этим людям дожить остаток избранного пути."
Подписывайтесь на мой канал, я обязательно расскажу еще много интересного.