Маша стала жить под маской «все в порядке, все нормально» с тех пор как запил муж. Необходимо было держаться перед дочерями-подростками. Сначала она рьяно боролась с пороком мужа, но быстро поняла тщетность своих попыток. Она оформила развод, но разменивать совместно нажитую трехкомнатную квартиру муж категорически отказался. Несколько лет ей пришлось жить с алкоголиком за стенкой, насмотреться и наслушаться всякого, но Маша не унывала и никогда не жаловалась. Какой в этом смысл? Наоборот, вопреки трудностям она старалась всегда выглядеть ухоженной и быть в хорошем настроении.
В финансовом плане Маша стала жить сносно, когда устроилась на работу в банк. Зарплата там была единственным плюсом, а в остальном одни недостатки: ненормированный график, большой объем работы, сложный характер начальника.
Но даже в самые тяжелые дни Маша улыбалась и говорила себе: «Все в порядке, все нормально». Тем более в тот период муж наконец-то дал согласие на продажу квартиры, и она стала обладательницей своего однокомнатного жилища. Дочери к тому времени вышли замуж и проживали отдельно, поэтому на оставшиеся от раздела деньги Маша купила комнату в коммунальной квартире, которую сдавала внаем.
После краха своего брака Маша не подпускала к себе мужчин восемь лет. Слишком тяжело переживала разочарование в муже. Ведь как хорошо начинались их отношения! Юность, первая любовь, ранний брак. Друзья их парой восхищались, а недруги завидовали. У Маши мысли не было смотреть на других парней, она оставалась скромной и верной, даже будучи в браке.
Её сексуальность разбудили в сорок пять лет. Он был женат, напорист, обаятелен. Первый год он короткими периодами жил у неё, а жене врал про командировки, охоту и прочие дела. У него были ключи от квартиры Маши, он мог прийти когда вздумается. Их связь постепенно распалась не без усилий Маши. Она поняла, пора остановиться и перестала отвечать на звонки, отказывалась от встреч.
К тому времени у неё появилось новое увлечение. Он был моложе на двенадцать лет, состоятелен и свободен. Они встречались тайком, Маша стеснялась разницы в возрасте. Она понимала, что на его фоне будет смотреться, как старшая сестра, но не могла отказать себе в этих отношениях. Не так много радости ей дарила жизнь.
В полной мере насладиться любовью помешала еще одна неприятность. У бывшего мужа на почве алкоголизма развилась болезнь, в результате которой пришлось ампутировать ногу. Она с дочерями по очереди дежурили у постели больного. А муж, едва выписавшись из больницы, напился так, что заснул на газоне возле подъезда. После операции он прожил недолго. С детьми попрощался как следует со слезами и извинениями. А Маша не смогла к нему приехать, она была на работе. С её начальницей Софьей Михайловной (за глаза подчиненные называли её Софа) отпроситься было невозможно, а тема отгулов и больничных была чуть ли не запретной. Она считала своих подчиненных крепостными, которые обязаны работать без отдыха и беспрекословно подчиняться. Можно было поставить работу так, чтобы кассиры уходили вовремя, нетрудно создать благоприятную атмосферу в коллективе, но Софа была из тех редких людей, что усложняли простое, до упоения обожали скандалы, склоки, сплетни и без тени смущения унижали людей. Она была любимицей главного бухгалтера, и, как следствие, ощущала свою безнаказанность и вседозволенность.
У Софы было множество масок и все противные до тошноты: лицемерие, алчность, лизоблюдство, зависть и страх лишиться звания незаменимого, умного сотрудника. Стоило Софе увидеть в ком-то конкурента, долго тот человек в коллективе не задерживался. Что что, а выживать людей она умела.
Чтобы благополучно доработать до пятидесятилетнего юбилея, а потом и до пенсии, Маше приходилось терпеть, соблюдая несколько пунктов: не перечить, казаться глупее, молчать и беспрекословно жить по чужим не всегда адекватным правилам.
У Софы был только один заместитель с окладом в полтора раза больше, чем у обычного кассира. Маша узнала об этом случайно и в глубине души возмутилась. Она работала дольше всех и, как никто, заслужила достойную оплату. Из-за ревности Софы к своему рабочему месту мало кому удавалось задержаться на этой должности большой срок, но Маша, если займет его, своего не упустит. Вот только как сделать его вакантным? Да проще простого! Сначала она науськала заместителя сходить к главному бухгалтеру с идеями по усовершенствованию кассовой работы, а потом при случае шепнула Софье:
– Мне кажется, она метит на твое место.
Этого было достаточно, чтобы через месяц, не стерпев очередного унижения от начальницы, заместитель написала заявление об уходе. К тому времени Маша успела стать Софе лучшей подругой, поэтому и получила повышение в должности и зарплаты. Каждый человек любит в первую очередь себя. Ну и еще свое отражение. Маша легко заполучила доверие Софы, надев на себя её маску.
А удержаться на новом месте, зная её нрав, Маше было несложно. Первое, не надо лезть, куда не следует, а второе, иногда необходимо ошибаться, чтобы на фоне Софы выглядеть блекло.
– Если хочешь выжить среди волков, надень волчью шкуру, – рассказывала Маша подруге. – Едва я захожу на работу, сразу делаю вид, что вся в делах. Если она что-то просит, надо немедленно выполнять, ей вторая просьба – уже крик. Она запрещает нам перекусывать, пить чай в закассовом коридоре. Её раздражают запахи, громкие разговоры. Между собой мы общаемся шёпотом и знаками. Если она проходит мимо, то внутренне напрягаешься, потому что неизвестно к чему она может придраться. Например, кофта, висящая на стуле, или плохо порванный бланк в мусоре.
Друзья, услышав подобное, сочувствовали, Маша считала, что по-другому просто не может быть. За несколько лет работы с Софой она успела позабыть, что такое теплые отношения в коллективе.
В последнее время она вообще мало думала о работе. Все её мысли занимал недавний знакомый Коля. Он был на два года старше её и разведен. Познакомились они в магазине. Маша едва отошла от кассы, когда у переполненного пакета оторвались ручки. Коля оказался рядом и помог собрать покупки. Сначала они общались как друзья больше по телефону. Он показался ей слишком заумным, сыпал терминами, пересказывал сюжеты книг, она быстро заскучала, и их общение прекратилось.
Но спустя два месяца Маша позвонила ему, чтобы поздравить с днем рождения. После этого их связь приняла новый виток. Сначала они жили на две квартиры, но вскоре Маша поселилась у него.
Неужели у неё наконец-то начался период, когда не надо убеждать себя, что все в порядке все нормально? Но не тут-то было. У Софы окончательно испортился характер. Так думали все. Только Маша знала причину непрекращающейся раздражительности начальницы. Муж Софы, который никогда особо не стремился работать, сейчас внаглую сидел на шее у жены. Вдобавок сломалась машина, и Софе пришлось выложить кругленькую сумму на её ремонт. Зять младшей дочери также особо не стремился обеспечивать семью. А после рождения внучки Маше доводилось видеть Софу с зятем у банкомата. Теща снимала с зарплатной карты наличные и отдавала их парню.
Все чаще Софа срывалась на крик. Если Маша выходила по работе в операционный зал, где царила непринужденная атмосфера, то как можно дольше оттягивала момент возвращения в кассовый узел. Сегодня, едва приоткрыв металлическую дверь, Маша услышала, как Софа отчитывает подчиненную за оставленный на столе именной штамп. А любое малейшее задание вышестоящего руководства вызывало у начальницы чуть ли не бешенство.
– В семнадцать сорок пять отчет прислали. Теперь задерживайся тут, – бубнила она, тыкая пальцем в монитор.
Её подбородок нервно дрожал, плохо прокрашенные красные волосы с отросшими седыми корнями торчали в разные стороны, а неровно наложенный тональный крем совсем не прибавлял привлекательности. Еще в её кабинке периодически стоял резкий запах. Сегодня он был особенно едким. Маша не сомневалась, что виной тому была мазь или другой медицинский препарат. Но вслух замечание не сделала. В конце концов, до её рабочего места эта вонь не доходила.
Маша перевела взгляд на таблицу. «Ты дольше психуешь, чем её заполнять», – подумала она, а вслух произнесла:
– Извините за выражение, оборзели, одним словом.
– Вот именно!
Быстрым движением Софа достала из ящика стола металлический баллончик и прыснула себе в рот. У неё была астма, но об этом мало кто знал.
В тот день из банка они вышли затемно. Софа принялась бурно обсуждать рабочие моменты прошедшего дня. Её подбородок затрясся еще сильнее. Маша почти не слушала, борясь с нетерпеливым желанием прибавить шагу, но Софа, вцепившись в её локоть, брела еле-еле. Они шли по плохо освещенной тропинке между домами, когда Софа, схватившись за грудь, начала хрипеть.
«Приступ», – определила Маша.
В поисках ингалятора Софа потянулась к сумке, но та выскользнула из ослабевших рук. Софа присела на колени, потом упала набок. Она умоляюще взглянула на Машу, прося о помощи, а затем беспомощно уткнулась лицом в землю.
Несколько секунд Маша постояла рядом, осматриваясь по сторонам и, убедившись, что вокруг ни души, быстрым шагом пошла прочь.
В одиннадцать часов ночи ей позвонила главный бухгалтер и безжизненным голосом произнесла:
– Софья Михайловна скончалась. Случайный прохожий обнаружил её. Завтра приходите на работу раньше, будете принимать хранилище.
Через месяц Машу перевели на должность заведующей кассой. Вот теперь действительно в её жизни стало все в порядке, все нормально: высокооплачиваемая работа, рядом любящий мужчина, дочери счастливы, внуки здоровы. Что еще необходимо для счастья?
Если только время. Пожить бы дольше, порадоваться. Теперь уже по-настоящему, отбросив все маски.