В этот дом, на краю небольшого украинского хуторка, мы попали совершенно случайно.
Немцы шли за нами по пятам, пытаясь поставить точку в борьбе с еще одним советским разведывательным отрядом.
Хотя...разве можно назвать отрядом трех человек, чудом вырвавшихся из окружения?
Запинаясь от усталости и того, что мы не ели больше трех суток, Лешка Державин, заменявший командира, не выдержал первым.
- Ребят, я не могу больше идти. Нужна передышка, валюсь от усталости, больше не двинусь с места, - выдохнув, произнес Державин.
- Ты чего, товарищ командир, шутишь? - съязвил я. - Нам не до передышки. Каждая минута может стать последней.
Но товарищ командир, словно малый ребенок, стоял на своем и канючил, что ему нужно отдохнуть.
- Дай карту, Леша, - приказным тоном потребовал я.
Державин нехотя протянул мне карту, и я, изучая ее, прикинул, что рядом находится хуторок.
- До хутора два километра, поднимайся, командир, - возвращая ему карту, произнес я.
Кое-как ковыляя и ругая, что послушался меня, Державин плелся самым последним.
Я немного обманул остатки своей группы, сократив с пяти до двух километров расстояние до хутора.
В общем, вскоре мы все же оказались в месте назначения. Я отважился постучаться в крайний дом, боясь привлечь к себе внимание.
Но на стук реакции не последовало, и я вошел внутрь, слегка отворив в дверь.
Внутри был бардак. Видно было, что хозяева собирались спешно, видимо, узнав о том, что в этой стороне немцы.
В чулане обнаружил кое-что из еды, в основном консервацию, но и это сошло нам на то, чтобы утолить голод.
Расположились в комнате возле старой печи, топить которую не рискнули. Сон даже в этом холоде нас сморил.
Хотя это даже сном можно назвать было с трудом, впадал в забытье, а потом снова возвращался в явь.
Проснулся я окончательно оттого, что мне послышалось тресканье поленьев и запах гари.
Я приоткрыл глаза и увидел Державина, ковырявшегося в печке. Злость вспыхнула внутри меня.
- Что же ты творишь, Леша?! - закричал я и кинулся на товарища. - На дым к нам точно немцы пожалуют.
Но Лешка стал кричать, он тут командир и что ему надоело мерзнуть в холодной хате.
В этот момент проснулся и третий наш товарищ, Костя Петрачов, он кинулся к окну и обреченно произнес:
- Уже пожаловали...
Я осознал всю тяжесть ситуации...патронов у нас не было...только пустые винтовки.
Как мы втроем сможем противостоять немцам? И тут мне в голову пришла дурная идея.
Я побежал в чулан и достал оттуда одну из заготовок. По вкусу она напоминала мне домашнюю томатную пасту.
Хватая руками пасту, я принялся размазывать ее по лицу и одежде. Товарищи в исступлении сверлили меня взглядом.
- Чего рты разинули? Мажьтесь! И если кто из немцев к вам приблизится, затаите дыхание, - проговорил я, валясь на пол. - Печку водой залейте.
- И, думаешь, поможет? - нервно хватая томатную пасту, спросил Державин.
- Не знаю, но я так в детстве родных напугал, - ответил я, занимая место на полу.
Едва товарищи залили печь и легли рядом, как дверь с пинка открылась и внутрь, гремя автоматами, вошли три немца.
Наш вид их застал врасплох. Я не видел, но чувствовал, как они замерли, увидев нас на полу.
По шагам стало очевидно, что один из них подошел ко мне и остановился. Я задержал дыхание, думая о том, сколько я смогу так продержаться.
Благо, немец стоял недолго, но я ожидал, что он может решить убедиться в моем состоянии.
Но фрицам не захотелось, видимо, нас проверять, и они, перекинувшись на своем непонятном языке, вышли на улицу.
Молча мы лежали еще минут десять, которые растянулись на все сорок. Лишь спустя это время я открыл глаза и поднял голову:
- Чисто! - прошептал я беззвучно, не веря своему счастью.
Мои товарищи ту же стали следовать моему примеру. Не верилось никому в то, что мы так легко отделались.
- А у тебя башка работает, - слизывая с рукава томатную пасту, произнес Державин. - Может, ты и будешь дальше командиром?
- А почему бы и нет, - ответил я, сдерживая радость, которая рвалась из моей груди.
Вот так обычная детская шалость, вовремя мне вспомнившаяся, помогла нам пережить встречу с немцами.