Критический разбор брошюры Г. Ястребова «Кем был Иисус из Назарета», главы 8. «Притчи»
Начало здесь, предыдущий текст здесь
Никогда не думал, что библейская историческая наука докатится до того, что займется несвойственным ей делом – ТОЛКОВАНИЕМ евангельских текстов с целью проповеди.
Главу автор, как водится, начинает с причитаний:
«Из всех дошедших до нас высказываний Иисуса притчи наиболее трудны для понимания… для большинства притчей контекста мы не знаем… эти разногласия существенно влияют на наше понимание Иисуса». На этом, вроде бы, при отсутствии других фактов и аргументов, можно бы и остановиться….
НО!
Берет две притчи: о горчичном зерне и закваске, и толкует их в своем духе доказательства апокалиптических чаяний Иисуса.
Однако первая притча берет свое начало в евангелии от Фомы, где отнюдь не говорится о горчице как о дереве, но лишь как о высокой траве, в которой могут спрятаться и птицы – и потому обсуждение толкований автором притчи, искаженной позднейшими редакторами, нафантазировавшими горчицу деревом, просто не имеет смысла. Так же как и вторая, притча о закваске, имеющаяся лишь в Луке и отсутствующая в ев. Маркиона – что выдает ее позднее происхождение, к логиям Иисуса не относящееся.
Далее автор переходит к притчам о покаянии все с той же надеждой притянуть Иисуса к грядущему концу света – и столь же неудачно: притча о блудном сыне в ев. Маркиона отсутствует и является поздней вставкой, обсуждение которой бессмысленно; в отношении притчи о заблудшей овце, и притчи о фарисее и мытаре автор упоминает с целью указать на толкование, к которому лично он более пристрастен
И наконец притчи о страшном суде:
1 Царство Небесное подобно царю – в ев Маркиона отсутсвует
2 «По-видимому, Иисус любил иллюстрировать свою эсхатологическую этику притчами. Вот типичный пример: притча о житницах» – автор просто занимается собственным толкованием притчи, в которой нет никакой эсхатологии вообще, у Фомы всего две строчки: «Был человек богатый, обладающий большим имуществом.2Он сказал: «Я употреблю своё имущество, чтобы посеять, пожать, вырастить, наполнить мои амбары плодами, чтобы не нуждаться ни в чём».3Так думал он в своём сердце. И в ту же ночь ОН УМЕР» - какая эсхатология где она? Он лично умер – и все.
3. Притча о богаче и Лазаре – автор занимается тем же, толкованием притчи под свои собственные взгляды на Иисуса: почитатель Торы и апокалиптический пророк.
4. Притча о купце и жемчужине – то же.
5. Притча о десяти девах – в ев. Маркиона не имеется, поздняя вставка
На этом – все!
Но при этом автором обходятся и оставляются без внимания, будто их нет вовсе, многие притчи Иисуса, которые в иудаизм не влезают ни прямо, ни боком. Примером такого нарочитого игнорирования является притча о добром самарянине, рассказанная Иисусом фарисею в ответ на вопрос чрезвычайной важности: «А кто есть ближний мой?» - то есть кто конкретно – тот, кому следует оказывать милосердие. И в ответ Иисус рассказывает про самарянина, оказавшего милость израненному разбойниками, через которого до этого переступили и священник и левит. А почему? Неужели были столь жестокосердны? Притча эта широко известна в толкованиях, не станем задерживаться, просто кратко укажем, что спешащие на службу не имели права оскверниться кровью раненного. Однако, именно самарянин оказал раненному помощь –что для иудея абсурд, оксюмурон: иудеи с самарянами не сообщаются, иудею лучше умереть, чем принять помощь от самарянина. В конце Иисус спрашивает собеседника: кто ближний раненому. Отвечающий не смеет сказать прямо правду, от которой увиливает, говоря: тот кто сотворил милость – и получает указание: иди и ты поступай так же. Как? Считай своими ближними ВСЕХ ЛЮДЕЙ, а не одних своих иудеев. Этот важнейший императив проповеди Иисуса направлен против дьявольского самомнения иудеев о себе как об особых избранниках божиих, постепенно за века бесчинств против неевреев развившееся в абсолютно человеконенавистническую идею своего превосходства, считавшего людьми только себя, иудеев, а остальных людей – неполноценными недочеловеками. Дальнейшее развитие в Талмуде эта идея получила в виде формулы: гои (неевреи) – не люди, а скоты с человеческими лицами для удобства обслуживания евреев, и еврей может к ним относиться так же, как к домашней скотине. То есть по отношению к нееврею еврей свободен от любых и всяких моральных обязательств, накладываемых Законов, и в том числе от соблюдения в отношении нееврея декатлона Моисея: не убей, не укради и проч.
В этом смысле притча о добром самарянине являет собой пример революционности взглядов Иисуса, как великого гуманиста, проповедавшего всемирное братство человечества, и отменившего еврейскую богоизбранность как дикое человеконенавистническое заблуждение, в котором еврей, как нация и религия погрязли и доныне.
На этом, пожалуй, можно закончить обсуждение главы «Притчи» и подвести черту: в этой главе автор в основном занимается не научным исследованием текстов, а перетолковыванием выбранных им немногих притч в угоду пропагандируемому им взгляду на Иисуса, как на иудейского апокалиптического пророка, что не подтверждается нами при исследовании предыдущих глав, и отнюдь не следует из самих притч, но лишь из пристрастного их перетолковывания в заданном заранее смысле. Налицо – научная недобросовестность автора.
Олег ЧЕКРЫГИН
продолжение следует