Люди верующие, говорят, что убийство, это один из самых страшных смертных грехов. Не знаю, я никогда не верил ни в Бога, ни в чёрта, ни даже в удачу. Я всегда предпочитал верить в себя и только в себя.
Моя мать умерла во время моих родов. Отец, так и не смирившись со смертью любимой супруги, топил свое горе в стакане и окончил свои дни в петле... Так уж случилось, что, прямо или косвенно, я послужил причиной смерти двух самых близких мне людей, то есть мне с рождения было суждено стать убийцей!
И я им стал. И без ложной скромности замечу – высококлассным убийцей! В своё время, государство истратило на меня уйму денег и человеко-часов, чтобы научить качественно и эффективно убивать людей. Естественно, что делало оно это не задарма, не по доброте душевной, и в срок спросило за все долги. Так я оказался в Намибии. После в Заире. Затем в Афганистане. И ещё полудюжине стран с жарким климатом и плохо запоминающимися названиями. Был я там, в разное время, под разными именами, с разной целью... Впрочем, нет, цель всегда была одна – убить максимальное число людей! И я справлялся с поставленной задачей. Очень неплохо справлялся! Не скажу, что мне нравилась моя работа, но и отвращение я к ней не испытывал. Правда, в самом начале своей карьеры убийцы, я испытывал некоторый дискомфорт, когда приходилось работать с женщинами или детьми, но спустя годы я окончательно утратил чувство сопереживания. После десятка лет стрельбы по живым мишеням, они для меня окончательно превратились в фанерных болванов в тире!..
У меня никогда не было друзей. Никогда, с самого раннего детства, я не доверял людям настолько, чтобы повернуться к ним спиной. У меня не было семьи, жены, детей. Конечно, на моем пути, время от времени, попадались женщины, с которыми я проводил некоторое время, но при моей работе я не мог позволить себе такой роскоши, как длительные, «серьёзные» отношения. Обыкновенно все происходило по накатанной схеме: бар или ресторан, знакомство, бокал-другой «Мартини», съёмная квартира или гостиничный номер, постель, ночь страсти и на утро мы расстаёмся, чтобы больше никогда не встретиться. Словом, к греху смертоубийства, я доброй пригоршней добавил и грех прелюбодеяния. Впрочем, я никогда об этом всерьёз не задумывался…
Год шёл за годом, я матерел, оттачивал свое мастерство убийцы, становился всё более циничным и, честно говоря, при такой-то работе, не задумывался о завтрашнем дне, предоставляя это скучное занятие другим людям. Но однажды случилось так, что государство, которое меня взрастило и взлелеяло, в одночасье исчезло, прекратило своё существование, оставив меня, как и множество других своих граждан, на произвол судьбы. К счастью, в отличие от других, моя профессия всегда востребована, и если не государственными, то частными структурами. Поэтому, когда, как и многие мои коллеги, угодил под сокращение, я недолго горевал о потерянной работе в Конторе, а занялся частным бизнесом. Естественно, по своему профилю. И скажу откровенно – заказов у меня предостаточно, спасибо бывшим сослуживцам, которые благополучно заняли руководящие должности в различных «службах безопасности». По сути, для меня ничего не изменилось, моя работа, как и прежде, заключалась в физическом устранении определённых людей. Разве что в прошлом, моими мишенями были сбежавшие «за бугор» диссиденты и предатели, вражеские агенты и неугодные советскому режиму диктаторы стран «третьего мира», то теперь моими «клиентами» становились воры в законе, настырные журналисты, бывшие партнёры по бизнесу и политические оппоненты власть имущих. Конечно, я потерял прикрытие от государства, в случае провала, но и моё финансовое благосостояние возросло не соизмеримо с бывшим «конторовским» окладом. Что же касается увеличения доли риска при выполнении заказов, то я был к этому готов. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское!
Таким образом, я просуществовал несколько лет: заказ на «клиента», крупный аванс до исполнения акции и еще более крупный гонорар после её удачного завершения. Заметьте – всегда удачного! Именно за это мне и платили весьма и весьма кругленькие суммы. После получения которых, я мог на некоторое время залечь на дно, где-нибудь на черноморском побережье или на пляжах Анталии. До тех пор, пока не появится на горизонте новый контракт на очередную мишень.
Однако, в этот раз я даже не успел толком расслабиться. Едва я начал отходить от нервного многонедельного напряжения, сопутствующего подготовке к акции, и мое тело только-только принялось впитывать благотворные лучи южного солнца, как в моих услугах вновь возникла необходимость. Пришлось в спешке оставить гостеприимный турецкий берег и лететь в осеннюю промозглость Москвы.
Обыкновенно, я не берусь за новое дело раньше, чем через две-три недели после очередной акции, но в этом случае мне пришлось немного изменить правила, так как заказ исходил от человека, которого я не мог назвать другом, но партнёром. Плюс он регулярно обеспечивал меня высокооплачиваемыми заказами. Забавно, но когда-то мы вместе начинали службу в Мозамбике, теперь он занимал должность менеджера по безопасности одного крупного столичного банка.
Заказ был срочный, поэтому оплачивался вдвойне, но, по правде говоря, выглядел плёвым для выполнения. Всего лишь нужно было убрать секретаршу одного из боссов банка. Я не знал в чём провинность этой женщины, что возникла необходимость в её устранении: возможно, она узнала то, что ей не следовало знать, возможно, она чем-то шантажировала своего начальника... Плевать, меня это мало интересовало, я никогда не задавал вопросов о причине устранения той или иной мишени. Меньше знаешь – крепче спишь!
Как бы не торопили меня заказчики с выполнением контракта, и каким бы не казалось лёгким задание, я решил действовать как обычно. То есть, в течение нескольких дней провести тотальную слежку за мишенью, узнать все её привычки, особенности жизни и работы. Только после детального ознакомления с распорядком дня жертвы, вычислив наиболее приемлемое место для проведения акции и разработав несколько вариантов пути отхода, я приступал к выполнению заказа. Именно мой педантичный подход к работе позволял мне так долго успешно присутствовать в этом бизнесе. Достаточно один раз положиться на «авось», пренебречь осторожностью, расслабиться и, возможно, следующего раза у тебя не будет!
Должен признать, что заказчик меня не обманул, мишень действительно была легкой. Каждый день у неё начинался и заканчивался одинаково: дом – работа – дом. Она всегда выходила из квартиры в одно время, ехала на работу одним и тем же маршрутом, посещала в строго отведенное время супермаркет, кафе и салон красоты. Минута в минуту возвращалась домой. Она ни с кем не встречалась за пределами банковского офиса, домой никого не приводила, и сама никого не навещала. Словом, самая обыкновенная бизнесвумен, поставившая работу и карьеру выше своей личной жизни. Однако была в её размеренной жизни одна странность. Каждые три дня мишень немного изменяла свой маршрут следования от квартиры к офису банка и заезжала во двор одного довоенной постройки дома. Там она задерживалась на полчаса для того, чтобы покормить свору бездомных собак. Странное, если не сказать больше, хобби для столь прагматичной натуры, как моя подопечная. Впрочем, эта её блажь была мне только на руку – место тихое, малолюдное, во дворе отсутствовали даже вездесущие бабульки на лавочках, в стороне от оживлённых улиц. Идеальное место, чтобы провести акцию тихо и незаметно, после чего пройти «сквозняком» на соседнюю улицу и раствориться в многолюдной толпе…
В этом безукоризненном плане меня смущал лишь один момент – собаки.
По желанию заказчика всё должно было выглядеть натурально, и ни в коем случае не как заказное убийство. То есть, стрельба с дальнего расстояния отметалась сходу, с мишенью нужно было работать «вплотную». Я предполагал обставить всё, как ограбление, нападение наркомана. Для этого собирался действовать исключительно ножом, а на месте акции оставить якобы обронённый убийцей использованный шприц. Однако четвероногие приятели моей мишени могли доставить определённые сложности. Например, устроить гвалт и своим лаем привлечь ненужных свидетелей. А ещё меня очень нервировал их вожак – лохматый, огромный пёс породы «русский двортерьер». Он всегда держался особняком, никогда не набрасывался на объедки, что привозила им моя мишень, как остальная стая, а внимательно оглядывал окрестности. Порой мне казалось, что он каким-то непостижимым образом меня чует, видит или слышит, не смотря на всю мою осторожность и желание быть незамеченным…
Окончательно взвесив все «про» и «контра», я пришёл к выводу, что мой план «нападение наркомана» наиболее приемлем, и назначил для себя день и время акции – будущий четверг, семь сорок утра. За день до выполнения задания, я, под видом бомжа, ещё раз обследовал место ликвидации мишени, пути отхода и убедился, что утром во дворе никого не бывает... И снова меня смутило присутствие вожака собачьей стаи. В этот раз он не ограничился простым наблюдением, а сопровождал меня, в некотором отдалении, всё то время, пока я бродил во дворе дома, изображая поиск пустых бутылок. На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль, расправится с ним, убрать досадную помеху, так как раздражаться и отвлекаться в моей работе – смерти подобно! Но, чуток поразмыслив, я пришел к выводу, что отравленный корм псина у меня не возьмёт, а стрелять – только привлечь внимание. Чёрт с ним, пусть живёт! Пока...
Ранним утром четверга, я переоделся подобающим образом: натянул мешковатые джинсы, весьма потрепанного вида, какую-то невообразимую майку, с полустертой надписью на груди, застиранную ветровку, прицепил к волосам засаленные искусственные «дреды», а лицо наложил легкий грим из белил, превратившись в эдакий «неформальный элемент». Последний штрих маскировки: солнцезащитные очки, скрывшие мою единственную выразительную примету – глаза разного цвета. Теперь, если меня кто и увидит во время акции, то в милицейском описании будет фигурировать уличный парень-наркоман. Собственно, именно это мне и было нужно.
В половине седьмого утра, я уже был возле знакомого дворика. Присев чуть в отдалении на бордюр, чтобы лишний раз не отсвечивать, я достал пачку «LM», вынул из нее мятую сигарету, прикурил ее от одноразовой зажигалки и принялся неторопливо пыхать дымком.
Я как раз докуривал, когда мимо меня проехал автомобиль моей мишени и свернул во двор. Через стекла я увидел, что дамочка как всегда одна, других пассажиров в салоне машины нет.
Неторопливо поднявшись, я тщательно затушил окурок сигареты и спрятал его в карман джинсов – не нужно оставлять криминалистам лишнюю улику, после чего двинулся за автомобилем. Я опустил голову, сгорбился, обхватил себя руками, походку изображал нервную, неуверенную. Словом, играл роль наркомана во время «ломки». Но при этом внимательно оглядывал исподлобья окрестности – улицу, двор, ближайшие окна. Никого. Отлично, всё пока идёт по плану.
Мишень заглушила двигатель, выбралась из автомобиля и теперь раздавала «собачьи подаяния», что-то приговаривая жрущим объедки псам. Собачья орава порыкивала, повизгивала, вовсю размахивала куцыми и лохматыми хвостами, пыталась лизнуть кормящую их руку. Мишень находилась ко мне спиной и не видела приближающуюся к ней смерть…
Продолжая изображать наркомана, обхватывая себя руками, я аккуратно скользнул правой рукой подмышку, где в наплечных ножнах покоилось будущее орудие убийства. Это был отличный охотничий нож, отточенный до остроты бритвы. Вначале, я хотел для пущей достоверности использовать кухонный тесак, но он мог подвести, например, сломаться в неподходящий момент. Поэтому пусть будет охотничий нож, тем более, что сейчас нелегально приобрести охотничье оружие не проблема!
Ладонь крепко обхватила деревянную рукоять клинка, еще пара шагов и мишень будет от меня на оптимальном для удара расстоянии… Стоп, что-то не так. Ах, конечно – не видно собачьего вожака! Где же он? Ладно, это не важно, возможно его поймали живодеры, возможно, подох где-нибудь или убежал по своим кобелиным делам. Не отвлекаться, главное – ликвидация мишени. Последний шаг, я выхватываю нож, мишень оборачивается, словно почуяв опасность, глаза у неё в ужасе расширяются, рот раскрывается для крика... Я делаю короткий замах, увеличивая силу удара, клинок несется к человеческому телу, словно предчувствуя утоление жажды крови, и в последний миг, когда от кончика ножа до левого бока мишени остаются считанные сантиметры, в моё предплечье впиваются собачьи клыки. Проклятый песий вожак, откуда он взялся?! Вонючая псина практически развернула меня вокруг себя, затрещала разрываемая одежда. Я пытался вырвать руку, но проклятый пёс только сильнее сжимал челюсти. Потекла кровь. От возни с моей головы слетели накладные «дреды», свалились очки... Собачий рык соединился в унисон с моим стоном и заполошным криком несостоявшейся жертвы…
Нож вывалился из моей ладони, видимо пёс таки перегрыз мне мышцы или сухожилие. Проклятие! Мне пришлось стать на колено, чтобы не дать собаке себя свалить и добраться до горла. Пёс рычал, я стонал, женщина кричала, собачья стая заливалась визгливым лаем. Хорошо, что они ещё не ввязались в потасовку, от своры мне не отбиться!
В этот момент я не думал о выполнении задания, единственная мысль, пульсирующая в моем черепе – вырваться, выжить, скрыться! Я попытался нащупать выроненный нож левой рукой, и мне это удалось. Ни мгновения не раздумывая, я принялся бить, колоть пса в бок, шею, голову… Вожак стаи уже скулил от боли, но мою руку не отпускал, продолжая её методично пережевывать. Кровь лилась ручьём и брызгала фонтаном. Собачья кровь смешалась с человеческой... Наконец, мне удалось удачно вогнать клинок в шею псины, и она разжала челюсти, тяжело захрипев и упав на залитый кровью бетон. Пошатываясь, я поднялся на ноги. Правая рука меня не слушалась, предплечье превратилось в мешанину разорванных мышечных связок и окровавленных лохмотьев от одежды. Вокруг металась вся собачья свора, оглашая двор нестерпимым лаем, к которому примешивались и людские голоса – на шум стали выглядывать из окон люди, где-то раздался крик «Милиция!». Мишень исчезла, по крайней мере, я не мог её углядеть. Видимо убежала, когда я боролся с псом. Пора и мне убираться, пока действительно не нагрянула милиция.
Я склонился над издыхающим псом, чтобы вытащить из его шеи нож – не оставлять же оружие на месте преступления? – и только теперь обратил внимание на его глаза. Они уже затягивались мутной плёнкой, но то, что я обнаружил, повергло меня в шок. Они были у него разные! Один тёмно-карий, а второй синий. Точно такие же глаза были и у меня... Но в следующее мгновение они изменили окраску и стали одинакового рыжевато-коричневого оттенка. Что за чушь! Я резко мотнул головой, избавляясь от наваждения. Выдернул из собачьей шеи нож. Пёс последний раз дернулся и затих. В тот же миг, я услышал отдалённый выстрел, а мое тело пронзила боль. Я оступился, упал и… умер. Казалось, я погрузился в непроницаемую тьму, где отсутствовали все чувства – звук, осязание, обоняние... Сколько я находился в этой темноте, мне неизвестно, но показалось – вечность! Затем тьма разрушилась. Где-то, определить направления и расстояния здесь не представлялось возможным, появилась яркая белая точка. Она не то расширялась, не то приближалась ко мне, превратившись в огромный сияющий круг. Затем преобразовалась в туннель, в который меня стало затягивать, словно в речной водоворот. Я двигался или падал в никуда... Это продолжалось мгновение, а возможно целое тысячелетие. Свет – яркий, но приятный, не обжигающий и не слепящий, окутывал меня со всех сторон. Я чувствовал умиротворение и радость. А затем всё остановилось. По крайней мере мне показалось, что я замер внутри этого светового туннеля. И вдруг какая-то сила рванула меня обратно – во тьму!..
Первое, что я ощутил – лежу на земле. Первая мысль – значит жив! Не открывая глаз, попытался подняться и… почему-то оказался стоящим на четвереньках. Пришлось открыть глаза, и тут же их в ужасе зажмурить, так как вместо своих рук, я увидел лохматые собачьи лапы. Что за чертовщина! Возможно это галлюцинации? Последствия ранений, болевого шока? Однако разлёживаться не время, нужно убираться с места акции! Я снова попытался принять вертикальное положение, и мне на какое-то мгновение это даже удалось, но затем я снова оказался на четвереньках. Я вновь открыл глаза, но ничего не изменилось – собачьи лапы не превратились в человеческие руки! И дышал я как-то необычно. И зрение было совсем не такое как всегда. И запахи… Я чувствовал сотни разнообразных ароматов и различал десятки их оттенков! Я от волнения облизнул губы и… увидел собственный язык! Длинный, розовый и слюнявый. Я принялся в меру сил себя оглядывать, кружась, словно юла, и в итоге пришел к неоднозначному выводу – или я превратился в пса, или сошёл с ума. Мне хотелось бы, чтобы верным оказалось второе – психические расстройства лечатся, тем более, что деньги на это у меня имелись. Однако время показало, что верным оказалось первоначальный вывод – я перевоплотился в пса!
Именно так – перевоплотился. Когда-то давно, еще в начале моей армейской карьеры, со мной проходил службу один паренёк из стран Юго-Восточной Азии, он то мне и рассказывал о карме. Я слушал тогда вполуха, но теперь его религиозно-философские рассуждения всплыли в памяти отчетливо, словно отпечатанные на листе бумаги. Если человек грешит, ведет неправедный образ жизни, убивает, лжёт, прелюбодействует в этой жизни, то после смерти и последующего перерождения он опускается на одну ступень ниже. То есть может воплотиться в животное, растение и даже камень. И все следующее воплощение он должен расплачиваться за грехи и проступки прошлой жизни. Правда этот философ желтокожий говорил, что люди не помнят свои минувшие воплощения, и только «просветлённые» могут помнить свои прошлые жизни... По какой-то неведомой причине, я помнил.
Поговорку «жизнь собачья» человек придумал не зря, возможно кто-то, как и я, ощутил на собственной шкуре все прелести этой жизни. Постоянный голод, первое время мне было и вовсе туго, ибо я никак не мог перебороть в себе отвращение к помоям, объедкам, которые, собственно, и составляют пищевой рацион бездомного пса. Но голод, как говорится, не тётка!.. О холоде, дожде и прочих прелестях уличной жизни, я и вовсе молчу! Впрочем, и собака, и человек - тварь приспосабливаемая, и может существовать в самых неподходящих для жизни условиях. Единственное, к чему я не мог привыкнуть – постоянный страх. Нет, не страх перед собачьими «конкурентами», другие псы видимо чувствовали во мне сверхъестественное существо и относились с опаской, держась на расстоянии. Страх был именно перед человеком. Не единожды в наш дворик заглядывали люди из «живодерни», отлавливали слабых, больных и глупых собак, тех, которые были не в состоянии убежать или затаиться. Мне, псу с человеческими мозгами, удавалось не только удачно скрываться, но и помогать другим собакам избежать участи стать хозяйственным мылом или шаурмой в ближайшей шашлычной. Не могу объяснить себе почему я так поступал, почему меня волновала безопасность этих созданий, но так уж случилось, что со временем я превратился в вожака этих дворовых псов.
Шло время. День за днем, неделя за неделей. Я смирился со своей собачьей участью, понимая, что мне суждено оставаться псом до конца жизни. Конечно, первое время я этому сопротивлялся, пытался доказать окружающим меня людям, что я не тот, за кого они меня принимают. Пытался лапами выцарапывать на земле буквы и цифры, выполнять какие-то неимоверные для обычной собаки трюки. В результате слышал ругательства, типа, «проклятый пёс все клумбы разрыл», или с меня умилялись, тыкая пальцем – «какая умная собачка, наверное, в цирке раньше выступала». Со временем я оставил эти бесплодные попытки доказательства своей «человечности» и жил, как положено природой жить псу: лаял, рычал, выгрызал блох из шкуры и гонял от безделья кошек. Но однажды всё изменилось. В один прекрасный день в наш дворик заехал знакомый автомобиль, миниатюрный «Фольксваген» и из него показалась моя неудавшаяся мишень. Она привезла большущий пакет мясных обрезков, косточек и прочих «собачьих» деликатесов, и принялась кормить мою стаю. Я не мог поверить своим глазам! Неужели после всего, что с ней случилось – нападение, убийство человека у нее на глазах – дамочка по-прежнему появляется в этом дворике? Невероятно! И лишь какое-то время спустя, я сообразил, что я не только воплотился в теле животного, но и сместился во времени в прошлое, до того, как мне – человеку – поручили заказ на её ликвидацию. Странно, но мне показалось, что в этом есть какой-то тайный смысл…
Теперь, когда женщина появлялась в нашем дворике регулярно, я принялся анализировать ситуацию с заказом на её ликвидацию. Чем такое доброе и милое человеческое создание могло заслужить смерть? И в какой-то момент ко мне пришла разгадка. Как известно, у животных очень развито обоняние, мы ощущаем ароматы куда яснее, чем человек, а запах беременной самки особенно отчётлив. Женщина была беременной! Вот причина, по которой кто-то возжелал её смерти. Могу предположить, что этот «кто-то» был не в восторге стать отцом ребёнка, скорее всего он был женат, и наличие незаконнорожденного отпрыска ему не улыбалось. Поэтому он использовал старый принцип – нет человека, нет проблем. Поэтому меня и наняли. А для подстраховки наняли ещё одного убийцу, который должен был контролировать процесс ликвидации и в случае провала акции «подчистить» за первым киллером. Что мой коллега и сделал, прикончив меня из снайперской винтовки. Так сказать, убийца для убийцы!
Каждый день, я с нетерпением ожидал увидеть самого себя в человеческом обличье. И однажды это произошло. Я заметил себя, сидящим в затрапезной «девятке», рассматривающего и оценивающего будущее место проведения ликвидации мишени. Теперь я высматривал себя каждый день, узнавая в любом обличье, при любой маскировке. Я заметил, что и «я» человеческое обнаружил мое пристальное наблюдение. Я, в человеческом варианте, явно нервничал. Если бы я мог смеяться, то расхохотался бы глядя, как я удивленно рассматриваю бездомного пса, наблюдающего за самим собой! Теперь я ждал день «Д», когда я решусь на ликвидацию мишени. Я знал, что мне надо предпринять.
И этот день наступил. Я, задолго до того, как показался во дворике, ощутил свой человеческий запах, уловил вонь сигаретного дыма... Когда в дворик заехала машина нашей благодетельницы, я заполз под остановившийся автомобиль. Затаился. Я выжидал. Человеческая самка принялась кормить мою стаю, а вскоре показался убийца. Он не был похож на меня, но его запах говорил о том, что это я. Вот он приближается, достает спрятанный нож… Шаг, ещё шаг. Убийца осматривается. Делает резкий замах… Пора! Я выскакиваю из-под машины, больно обдирая спину, и впиваюсь клыками в руку со смертоносной железкой. Я рычу. Я «человеческое» стонет от боли. Беременная самка кричит. Моя стая лает, но не решается вмешиваться в бой вожака. Это правильно – я сам должен разобраться с самим собой. Мои зубы и сила, против человеческой силы и стального клыка! Человек роняет своё оружие, и я заставляю его опуститься на колено. Победа близка! Но что это? Я чувствую боль! Человеку удается схватить оружие другой рукой, и он меня бьёт – в спину, бок, плечо, шею... Льется кровь, мне ужасно больно, я рычу от боли, но не отпускаю руку... Нужно продержаться, пока человеческая самка спрячется… Боль, очень много боли! Я рычу, стискивая зубы из последних сил... Ещё один удар... Очень больно! Я не могу больше её выносить... Я разжимаю зубы, падаю... В глазах темнеет…
Проклятье, я опять умер и погрузился в непроглядную тьму, где отсутствовали все чувства – звук, осязание, обоняние... И вновь я находился в этой темноте вечность! И снова тьма разрушилась, появилась яркая белая точка. Она не то расширялась, не то приближалась ко мне, превратившись в огромный сияющий круг. Затем преобразовалась в туннель, в который меня стало затягивать, словно в речной водоворот. Я двигался или падал в никуда... Свет – яркий, но приятный, не обжигающий и не слепящий, вновь окутывал меня со всех сторон. Я снова чувствовал умиротворение и радость. Но теперь мое движение не прекращалось, я парил, я падал, я летел в этот божественный свет!..
Спустя семь месяцев…
Геннадий Павлович, врач-акушер одного из рязанских родильных домов, только что удачно принял очередного новорожденного малыша. Мальчик был крепенький, без явных патологий. Молодая мамаша чувствовала себя прекрасно, поэтому Геннадий Павлович посчитал свою миссию выполненной, оставив мелочи на ассистентов и нянечек родильного отделения, а сам выскользнул за дверь и, доставая на ходу пачку сигарет из кармана белого халата, направился в сторону мужского туалета, перекурить. Там он наткнулся на своего давнего друга и коллегу, врача из соседнего отделения.
- Привет, Николай! – Геннадий Павлович пожал протянутую товарищем руку. – Как оно?
- Всё нормально – работаю! – Николай щелкнул зажигалкой, давая прикурить коллеге. – Сам как?
- Как обычно, Коля, помогаю цветам жизни увидеть этот говеный мир…
- Что, всё так плохо?
- Нет, как обычно. – Геннадий Павлович пыхнул сигаретным дымком. – Хотя сегодня случай интересный был. Рожала одна дамочка. Молоденькая, симпатичная, вся из себя такая. Нянечки шептались, дескать, из самой Москвы она, была секретаршей у какого-то московского воротилы. Видимо и обрюхатил он её, а после в отказ пошел, вот и вернулась она из столицы в родные пенаты... Но тут интерес даже не в этом, а в ребёнке…
- А что с ребёнком не так? – В голосе Николая прорезались нотки профессионального интереса. – Патологии в наличии?
- Нет, ребёнок здоровенький, крепкий. Но есть в нём одна странность – глаза. Двадцать лет я роды принимаю, но такого раньше не видел! Нет, слышал, конечно, в журналах медицинских читал, но воочию впервые увидел. У ребёнка радужная оболочка глаз разная, один карий, второй глаз – голубой.
- Надо же! – хмыкнул Николай. – Чего только в жизни не бывает! Природа она непредсказуема…
- Может природа, - Геннадий Павлович загасил окурок в пустой жестянке из-под кофе и тяжело вздохнул, - а может Бог!.. Неисповедимы пути Господни.
Наш дорогой и любимый читатель! Вы можете ускорить публикацию продолжения историй с уже полюбившимися Вам героями, а также выход новых рассказов, или просто поблагодарить автора за его творчество, пожертвовав любую необременительную для Вас сумму денег, воспользовавшись формой ниже. Спасибо читатель, что Вы у нас есть!