Он устало потер лоб и с облегчением вытянул ноги, развалившись на диване. Старые потрепанные штаны с оттянутыми коленями нелепо болтались на молодом крепком теле. Руки, заляпанные вечным налетом черной земли и машинным маслом, никогда не знали идеальной чистоты: деревенская жизнь штука тяжелая.
Он оглядел старый убогий дом, где прошло его детство. Давно требовалось привести его в порядок и сделать ремонт. Но всегда не хватало рук и времени. Да и денег тоже. Его мать, взвалившая на свои хрупкие плечи непосильную ношу, состарилась и сгорбилась раньше времени. Дом, хозяйство, четверо детей – она тянула свою ношу как могла, мужественно преодолевая все невзгоды. Ну а чем отплатили ей дети? Старший сын и единственная дочь спились, средний сын сидит в тюрьме, а он… Он поскорей смылся из дома, женившись и уехав в город, вспоминая о родном доме как можно реже.
Его собственная семья трещала по швам. Сейчас он понимал, что по юности принял опрометчивое решение. Поспешная женитьба была ошибкой. Женщина, что была с ним рядом ночами, была ошибкой. Только на подраставшую дочку он не мог нарадоваться, давая ей больше, чем когда-то получал сам, и больше, чем мог дать кому-то еще.
Ветер за окном разгонял набухшие тучи, срывал бурую осеннюю листву. Одинокое мычание коровы и безнадежный собачий лай разрушал идеальную тишину. Молчание в преддверии бури.
Он, проживший в деревне долгие годы своей жизни, всегда скучал по этому удивительному спокойствию и умиротворенности. По этой безмолвности приближающегося взрыва стихии.
В городе такого не было. Постоянный фоновый шум в ушах бесконечно утомлял и нервировал. Гул бытовых приборов, шум машин за окном, шорох, грохот, скрежет, полное отсутствие красок и зелени, бездушность и бесконечность нескончаемого потока хмурых людей… Как к такому можно привыкнуть? Душа же ищет простора, света! Ей тесно в душной клетке тела, запертого в четырех стенах квартиры.
Старенький чайник протяжно засвистел, подпрыгивая на древней газовой плите. Нужно бы купить новый. Причем срочно.
В окно постучали. Старый деревенский обычай. Городским жителям этого не понять.
Тяжело передвигая уставшие ноги, он открыл дверь. На пороге стоял сгорбившийся ссохшийся старичок в замусоленной фуфайке.
“Тезка” – мелькнуло на краю сознания.
Тезка протянул смятый конверт.
- Извини, что так поздно, - пробормотал он и поковылял со двора.
Рассеянно закрыл дверь. На конверте стояло его имя. Но обратный адрес ничего ему не говорил. Имени адресата не было.
Продолжение следует...
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить. А если понравилось мое творчество, рекомендую прочитать Довыбиралась: старой девой осталась
