Одним из самых больших упреков к Хюррем, какой ее показали нам в турецком сериале «Великолепный век», является та легкость, с которой она променяла православную веру на ислам.
Представьте, на дворе XVI век, когда у людей нет ни малейших сомнений в существовании Бога, а вера пронизывает буквально все стороны жизни. Человек в то время – от царя до крестьянина – воспринимал мир только через призму веры во Христа. Вопрос "есть ли Бог?" тогда перед людьми даже не стоял - это была священная и неисповедимая данность. Что или кто может быть важнее Господа для настоящего христианина?
Александра - дочь православного священника, и ее жизнь от заутрени до вечери проходила среди лампад, икон и ладана под пение псалмов и чтения Евангелия. Если простой человек был набожным, то что же говорить про семью священника?
И вот однажды вечером, посреди богослужения, в их церковь врываются какие-то басурманы, разоряют их деревню.
И на глазах семнадцатилетней девушки мученически погибает ее отец, зарезанный прямо у алтаря. Убивают матушку и маленькую сестренку, возлюбленного. Саму ее хватают, связывают, глумятся, куда-то везут и продают, как скот, в ханский дворец в Крыму. Забыть такое злодеяние – убийство всей твоей семьи - просто невозможно. Простить тем более. И, как ни крути, но вся эта дикая орда была частью Османской империи, вассалами Стамбула. Это были мусульмане.
На корабле, идущем в столицу османов, Александра яростно бунтует и проклинает убийц, работорговцев, султана и называет Стамбул «османским адом». В султанском дворце она ведет себя совершенно неукротимо. Клянется, что отмстит за смерть своей семьи. Складывается впечатление, что уж эта-то девушка никогда не простит поганым (пардон, но именно так в христианском мире тогда называли орды тюркских захватчиков) зверского убийства своей семьи.
Но что происходит дальше? Хюррем горюет? Да, горюет. Один день. Потому что на второй день пребывания в гареме, она получает ценный совет от главной калфы Нигяр, как можно из бедственного положения рабыни прыгнуть «из пешки в дамки», став наложницей, а потом и султаншей.
И бунтарка немедленно преображается. Обратив на себя внимание Повелителя, она сразу же становится его фавориткой, вытеснив куда-то на периферию даже супругу падишаха. Карьера ее развивается столь стремительно, что аж дух захватывает. Поистине, кому рабство, а кому мать родная. Ни убитые родители, ни возлюбленный больше не вспоминаются. Зачем? У Александры новая цель – отныне она желает стать госпожой, султаншей, завладеть Повелителем, дворцом, а там, глядишь, и миром.
Но одно дело хотеть, а другое дело – это все осуществить. Не зная порядков и обычаев, Хюррем (Александры больше нет – христианское имя отброшено, как ненужный хлам) обращается за советом к Сюмбюлю-аге. И что же советует ей хитрый и тертый главный евнух гарема? «Прежде всего, надо принять ислам. «Неверная никогда не станет госпожой!» Вот так, ни много ни мало - сменить родную веру, веру отцов, веру родителей на веру тех, кто этих родителей жестоко убил всего несколько недель назад.
Мы, конечно, ожидаем взрыва эмоций, яростного протеста от той, что совсем недавно так бунтовала и проклинала убийц своей семьи, кричала что-то про «османский ад». Но ничего подобного, к нашему удивлению, не происходит. Хюррем молча улыбается, ибо у нее есть цель, и предложен конкретный план ее достижения. Да и крестик, как только нарисовались хальветы у Повелителя, Хюррем давно уже с себя сняла и сунула в какой-то сундук. Итак, не зная абсолютно ничего об исламе, не имея к нему ни малейшего тяготения, не испытывая веры в мусульманские святыни и ценности, она, дочь православного священника, с какой-то паталогической легкостью отказывается от родной веры, веры в Христа, ради суетливого желания возвыситься и сделаться госпожой. Это ли не тридцать серебренников?
Не прошло и месяца с момента появления в гареме, как Хюррем медовыми устами и не менее медовыми очами просит Сулеймана сделать ее мусульманкой, ибо она хочет верить в то, во что верит он, видеть мир таким, каким его видит Повелитель. Влюбленный султан, будучи истинным правоверным мусульманином, тает от этой милой его сердцу просьбы и обращает Хюррем в мусульманство. Он и понятия не имеет, что за всем этим стоит всего лишь неукротимое желание стать госпожой в его мире… и над ним самим.
Александра, опомнись, услышь голос своего убитого отца, читающего тебе в детстве Евангелие... Это ведь не просто слова - это главная заповедь.
"Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь". (Мф.22.37-38) "и всею крепостию твоею." "И да не будет у тебя других богов пред лицем Моим." (Исх.20.3)
Не просто грех совершила вероотступница Александра, а первостатейный грех, после которого обо всех других грехах уже можно не беспокоиться. Не под угрозой жизни, не из пламенного религиозного чувства к новой вере, а лишь из меркантильного желания стать султаншей, госпожой, отреклась Хюррем не только от Христа, но и от убитых родителей, приняв веру их убийц.
Если это не предательство, то что? Отныне место ее крестика на дне сундука. Наткнувшись на него случайно, Хюррем хмурится и быстрее заваливает его тряпками.
Когда Мария, спрашивает ее, как это, стать мусульманкой, Хюррем бессмысленно и скучно отвечает: «Молишься, говоришь, что нет бога, кроме Аллаха. Мухаммед пророк его, раб и посланник. И всё – ты мусульманка. А еще говоришь «бисмиллях». И тут же следом уже со страстью и вполне осмысленно: «Очень скоро, Мария, этот дворец будет моим. Наложницы в гареме все станут передо мной на колени, все станут моими рабынями. А ты будешь моей приближенной, как Дайе». Вот какие планы лелеет Хюррем. Вот зачем ей нужен был ислам.
Но когда завороженная ее успехами Мария вслед за ней, принимает мусульманство, Хюррем приходит в бешенство и кричит ей: «Ты приняла ислам? Зачем тебе это понадобилось? К султану в покои пролезть?» Вот она настоящая Хюррем – псевдомусульманка и христианская вероотступница.
Однажды ее современник гугенот Генрих IV Наваррский, с удивительной легкостью шедший на любые компромиссы ради достижения собственных целей, отрекся от своих братьев по вере и, хоть и остался христианином, но обратился в католичество, как только впереди замаячил трон католической Франции. «Париж стоит мессы!» - сказал тогда он, и эта фраза стала синонимом компромисса, граничащего с беспринципностью и предательством. Такие люди готовы поступиться совестью ради обретения неких благ, при этом оправдывая себя соображениями более высокого порядка, например, «борьбой за выживание», «борьбой за любовь»,«мщением», «спасением жизни будущих детей» и тому подобным лицемерным пафосом.
«Стамбул стоит мессы!» - не задумываясь сделала свой прагматичный выбор и Хюррем, отрекаясь от Христа.
И с этого момента вероотступничества и начинается нравственное падение Хюррем, окончательно заглушившее голос ее совести, лишившее ее нравственных ориентиров, ибо «если бога нет, то все дозволено».
Уважаемые читатели! Написание такого рода статей требует времени и мотивации для автора в виде вашего одобрения - ваших лайков, подписки на канал и репостов. Так я понимаю, что мои статьи вам, действительно, нужны и интересны. Поэтому поддержите канал - и я постараюсь и дальше радовать (или наоборот, раздражать - кому что по вкусу) уважаемую публику! )))
