«НЕТ НИЧЕГО ПРЕКРАСНЕЕ СКАЗКИ, ПРИДУМАННОЙ САМОЙ ЖИЗНЬЮ». (Стефан Цвейг)
Эту историю мне рассказал Константин Фролов в самом начале нашей дружбы. Сам он уже её помнит без деталей, и это простительно — ведь за его артистическую жизнь у него встреч с интересными людьми было на несколько порядков больше, чем у меня, хотя и мне в этом плане грех жаловаться — Бог всё отпустил полной мерой. Мне же после рассказа Кости повезло посмотреть художественный фильм «На Муромской дороженьке», поэтому я эту историю запомнил дословно.
Костя тогда жил в селе Берёзовка Раздольнинского района. Он уже начал свою артистическую деятельность, и один из способов зарабатывания денег были поездки по санаториям и домам отдыха Крыма в одиночку или с такими же как он друзьями-бардами. Где иногда за мизерную плату, а иногда за очень даже ничего, плюс ужин, они выступали со своими стихами и песнями перед гражданами отдыхающими сразу после ужина пока дискотека не началась. Любимая жена Вера, потомственная дочь офицера, зам командира полка с Тукумса (есть такой авиационный гарнизон в Латвии) вынуждена была в совершенстве освоить ведение сельского хозяйства в селе, и пока муж в поте лица зарабатывал «бешенные» деньги, мужественно пасла троих детей, а заодно корову, гусей и прочую живность, включая двух кошек и собаку по кличке Шарик. Когда я увидел эту красивую женщину среди сельского быта в первый раз, сразу понял, что песню "Посвящение жёнам - декабристов " Константин писал со свей жены Веры.
Хотя это к повествованию не относится, но не могу не отметить такой факт, поскольку наблюдать его пришлось не раз своими глазами. Кошки и собака ели всё, что давали им хозяева, подчёркиваю — абсолютно всё: огурцы, помидоры (солёные, свежие и Вы не поверите, даже маринованные), виноград, яблоки, картошку, макароны, супы, борщ и даже такое экзотическое блюдо, как вареники или голубцы в сметане. Я ещё подумал: «Вот бы своих детей сюда привезти, показать, а то: «Не хочу каши, блин», - а тут такой прекрасный пример для подражания пропадает. Впрочем, я отвлёкся.
Костя тогда на перекладных возвращался домой из восточного Крыма, где пришлось выступать сначала в Феодосии и её окрестностях типа Коктебеля, а потом вообще под открытым небом на море, (сразу уточню, гору Клементьева, в простонародьи именуемую Климухой, он тогда ещё не знал). Так получилось, что его знакомые добросили до какого-то полустанка на границе горного Крыма с равнинным и оставили. Время было около двух часов ночи. Оставалось всего три часа подождать электричку Керчь-Симферополь.
Константину такая ситуация была не в диковинку. Как и какими только видами транспорта не приходилось ему ездить во время его путешествий по Крыму. Поэтому он присел под одиноким деревом и настроился «покемарить» до поезда. Вдруг на противоположном конце станции в свете фонаря появилась фигура, немного постояла, а потом тоже отправилась в сторону дерева. Когда Костя зашевелился, фигура испугалась и тут же быстрым шагом пошла обратно. Но спустя полчаса начал накрапывать дождик, в итоге, фигура не сразу, но всё же оказалась под деревом, т. к. прятаться от дождя было больше негде. Вот тогда Костя её рассмотрел.
Бодрая старушка в кедах и солдатским вещь мешком за спиной и лыжной палкой в руке выглядела весьма экзотично. Сначала они стояли молча, прижавшись к стволу дерева, а когда дождик стих, присели и разговорились. Вот там старушка и рассказала свою историю, которую сейчас я перескажу Вам.
У неё есть брат, который старше её на 8 лет. Сейчас ему 78. В революцию он был Балтийским матросом, в Питере брал Зимний. Потом волной революции его донесло аж до Дальнего Востока, и в пути он познакомился, а потом и влюбился в девушку-китаянку. Она его тоже полюбила. Причём любовь была такой силы, что она наперекор воле родителей вышла замуж за русского. Через какое-то время его назначили на крупный промышленный пост в городе Хабаровске. Родилось двое детей: девочка и мальчик. А через несколько лет пришла «беда в их кишлак» - друзья предупредили, что ВЧК его планирует арестовать как «врага народа», в том числе и за связь с иностранкой. Успели сделать новые документы и бежать.
По плану было сначала переехать в Харбин, а потом ехать дальше в глубь Китая. Но на границе пограничники придрались к его фото в паспорте и поставили условие, что жена как китаянка ехать может, а он должен сойти, якобы для уточнения личности. Что делать? На принятие решения у них было не более пяти минут. И тогда решили — она берёт младшего сына и будет ждать его в Харбине. А он переделает документы и потом приедет с дочерью. Так судьба разметала их, и больше они не встретились. Его арестовали, дали 15 лет лагерей, дочь успела забрать к себе его сестра. Потом он прошёл фронт, после войны так и не женился, жил с
дочерью, но всё это время слал запросы в Китай и не переставал искать свою жену и сына. Но всё было безрезультатно.
Потом дочь вышла замуж, родила двух детей — мальчика и девочку. Причём внучка была вылитая бабушка, о которой он много рассказывал своим внукам. Внучка выросла, поступила в институт, а однажды ноги её привели в Китайский павильон на ВДНХ (Всесоюзная выставка народного хозяйства). Там она начала спрашивать у всех подряд китайцев о своей матери, мол, не слышали они что-нибудь о такой-то женщине, которая в 1926 году переехала из Хабаровска в Харбин, и попала на журналиста. Он внимательно выслушал и записал её историю, а потом опубликовал её во всех газетах Китая.
И через три месяца его жену нашли. Оказывается она второй раз вышла замуж и переехала с сыном к мужу в Сан-Франциско в Америку. Муж моряк четыре года назад умер, и теперь она живёт с сыном и его семьёй в его квартире.
Ей сообщили, что её первый муж в России и дочь живы, и живут в Воронеже. Они уже с её братом разговаривали по телефону. При этих словах старушка, которая рассказывала Косте эту историю, всплакнула. А дальше, продолжала она, жене уже купили билет из Америки в Москву, и через две недели она прилетит. Но они понимают, что поскольку эта история в Китае, да и в Москве тоже нашумела, то ясно, что они будут в центре внимания корреспондентов. И им не дадут спокойно общаться. Поэтому на семейном совете было принято решение, что они сразу улетают в Крым. Здесь она уже сняла им комнату на месяц в горной деревушке, но относительно недалеко от моря. А сейчас она по приезду в Симферополь выедет к брату в Воронеж. Потом они вместе поедут в Москву, где она поможет брату встретиться со своей любовью, которая так неожиданно нашлась.
Брат, которому сейчас 78 лет, а его жене 76, очень волнуется, но она чувствует, что всё будет хорошо. При этих словах по впалым щекам барда Константина Фролова скатилась суровая мужская слеза. Он расчехлил гитару и запел:
Мой друг, оставим спор.
Уже горит костёр.
Наш полуночный вздор не увенчает дела.
Дневной окончен труд,
И даже Робин Гуд
Устало отложил свой лук и стрелы.
Как много нам дано:
Огонь, хлеб и вино.
И мы, согревшись, вновь добры и откровенны.
От сплетен, ссор и карт
Спасё бродяга-бард.
Ах, что он там поёт самозабвенно?
Ах, что поёт он так самозабвенно?
Припев:
Слышишь - в ночи
Посох стучит?
К нам на огонь
Путник спешит.
Сил больше нет.
Слёз больше нет.
Но впереди - свет.
Ну что ж, мой друг, пора
Путь продолжать с утра.
Бесхитростность костра возьми с собой в дорогу.
Вершители судеб -
Огонь, вино и хлеб.
Всё остальное - суета, ей Богу
ДОНБАССКИЙ ВАЛЬС
Рука в руке. Глаза в глаза.
Мы на вокзале.
Нам право было что сказать,
И мы сказали.
Но сквозь оконное стекло
Ни петь, ни спорить.
Что ж, наше время истекло.
Уходит поезд.
Нам был для встреч отпущен срок -
Три дня, три ночки.
Ведь не велик от песен прок,
Коль в одиночку.
Мы ж не для красного словца
Поём о воле.
Согреть продрогшие сердца,
Чего же боле?
Пока в костре не догорел
Последний хворост.
Дано нам право не стареть,
Забыв про возраст.
И зачарованно внимать,
Но без оваций.
И всех понять. И пониманьем
Надышаться.
Вновь шестиструнка за спиной,
Как будто гусли.
И добрый взгляд следит за мной -
Не оглянусь ли?
Да, я, конечно, оглянусь,
Взмахну рукою.
Но за улыбкой эту грусть
Едва ли скрою.
А к новой встрече мы придём,
Как к новой строчке.
И непременно совпадём
В заветной точке.
Но эту песню я пою
Нарочно, братцы,
Чтоб у разлуки на краю
Не разрыдаться.
После этой песни настал черёд плакать старушке, а потом они зарыдали вместе. Да, каких только встреч и историй не наслушаешься в дороге с теми, кто не сидит дома и много путешествует… Конечно, бывает хлопотно, но зато потом есть что вспомнить, сидя у камина долгими зимними вечерами...
Кстати, совет родителям - помнить два высказывания из фильма "Взрослые и дети":
1) Шура Демьяненко говорит: "Я не хочу ни в чём ограничивать своего ребёнка. Если хочет плакать - пусть рыдает".
2) Если дети не балуются, значит они больны!