Свобода и широта, с которыми превосходила герменевтика, дали ей положение фундаментальной науки и статус, который имела логика. Однако логика имеет дело с изучением правильности суждений (аргументов, утверждений), а логика - это инструмент для предотвращения ошибок, а герменевтика - это фундаментальная наука и инструмент для достижения смысла текста, того, что написано, и понимания значения, которое автор хотел передать, поэтому Герменевтика не обязательно заинтересована в логической правде и точности. Истина, которую герменевтика прежде всего стремится определить, - это значение, которое автор хотел передать своим текстом. Фактическая и логическая истинность значения текста и содержащихся в нем суждений вторична герменевтике. Таким образом, на первом этапе изучения текста необходимо раскрыть его значение (с помощью герменевтики), а на втором этапе можно рассмотреть его правдивость или неправдивость (опираясь на логику).
Очевидно, что логический анализ требует тесной связи с герменевтикой. Герменевтика действительно сосуществовала с логикой в семнадцатом и восемнадцатом веках. Герменевтика для интерпретации была ее логикой и методом. Считалось, что с правильными методами и логикой рассуждения можно понять всю правду и реальность мира , поскольку разум может (обладает этой способностью, потенциалом) постичь философскую истину, и что человеческое знание может раскрыть тайны Природы . Поиск правильных методов интерпретации и связанной с ними логики устраняет все препятствия на пути интерпретации и понимания написанного слова.
В своей работе Йохан Мартин Хладениус (1710-1759) поднял некоторые вопросы, которые были темой дебатов в герменевтике в течение следующих двух столетий. Он представил проблему помех, возникающих при интерпретации, из-за возможности смешивания перспективы переводчика с процессом интерпретации. Гладениус отделил теорию интерпретации от логики, то есть он установил общую герменевтику как вспомогательную науку для человеческого знания, которая уже была логикой. Георг Фридрих Майер (1718–1777) был убежден, что ни один переводчик не может лучше судить о намерении автора, чем сам автор, по его словам, лучшим интерпретатором текста и значениями, которыми была цель написания, является сам автор. И все же он продолжает: «Человек он - конечное существо, его можно обмануть и поэтому его логическая, метафизическая или моральная истина не может быть выведена из герменевтической истины смысла».