Я никогда не вступаю в беседы по поводу целесообразности помощи ментальным инвалидам, по поводу -они все опасные психи-, по поводу -зачем вы так мучаетесь, сдайте его и живите нормально-, по поводу -ментальные инвалиды — обуза для общества или наоборот, они — средство для воспитания чего-то там в этом самом обществе-. Так же не поддерживаю беседы на темы -вы сами виноваты, потому что...-
Но комментарии подобного рода в таком количестве сыпятся как на мой канал, так и на каналы других родителей ментальных инвалидов, что считаю необходимым объяснить, почему я этого не делаю, не отвечаю.
Ответ очень прост: Не вижу смысла.
У меня нет ни знаний, ни права, ни энергии объяснять людям, которые уверены, что ментальных инвалидов надо запереть в отдельное помещение и забыть о них, что это не совсем верно.
А нажимать на клавиши без даже попытки достичь какой-то цели я не вижу смысла. Есть много других задач, которые решить можно.
Эта мне не под силу.
При этом я восхищаюсь людьми, которые как раз это делают. Ведут беседы, спорят, приводят аргументы. А некоторые создают организации и сайты. И просвещают людей в частности на тему аутизма.
Повторюсь, у меня нет на это ресурсов.
При этом я во многом согласна с теми, кто, казалось бы, находится по другую сторону баррикад.
Например, я отлично понимаю, что многим ментальным инвалидам помочь не удастся, и их жизнь, действительно, закончится в психушке или в месте под названием ПНИ. Я понимаю, что инвалиды не приносят ничего государству. Вообще. Только затраты. Я это отлично понимаю.
Я понимаю, что если, Боже упаси, случится экстренная ситуация в государственном масштабе, инвалиды-ментальники (и другие тяжёлые инвалиды тоже) будут первыми, кого бросят на произвол судьбы, как балласт. Достаточно вспомнить психбольницы и врачей, которые остались на оккупированной территории во время Великой Отечественной войны. Не потому что кто-то злой или бессердечный. Просто потому что спасали, как могли, тех, кто нужен и может принести пользу. И это правильно. Я это понимаю.
Есть мнение, что общество можно оценивать по тому, как оно относятся к детям, старикам и инвалидам. Я бы ещё добавила четвёртое: и к ментальным инвалидам. Потому что одно дело — человек не видит, и он инвалид. И совсем другое — ментальный инвалид. В таком случае намного сложнее размышлять о его целесообразности, как не страшно это звучит.
При этом множество семей воспитывают именно таких ментальных инвалидов. У которых нет будущего в общем смысле. Они никогда… Всё - никогда. Речь, учёба, работа, друзья, любовь, дети. Да что там. Многие в подгузниках будут до старости.
Так почему же столько людей не сдают их в психушки, ПНИ, или не оставляют в роддоме, если диагноз очевиден? Скажете, мало подобных организаций? Да. Но можно же пойти радикальным путём, несколько вариантов постоянно предлагают в комментариях под статьями родителей детей-инвалидов. Один из которых даже довольно-таки и законный. Прийти в поликлинику и сказать, я больше не могу. И уйти, забыв кого-то.
Что тебе сделают? Догонят, арестуют, посадят? Ты не можешь. Всё. Точка.
И вот, зная и понимая всё это, я воспитываю ментального инвалида, больного аутизмом.
Почему?
Одна мама здорового чудесного мальчика как-то рассказала историю, как её старший, тогда четырёхлетний, сын упал в горную реку. Мгновенно был подхвачен течением и исчез из её поля зрения. Она, не раздумывая, бросилась за ним. Хотя на берегу оставался её младший сын (и друзья, с которыми они там находились).
Никому ничего не сказав, первое, что сделала женщина — бросилась в реку. При этом она понимала, что шансов у них практически нет. Не знаю, что там с горными реками, никогда не видела. Но та, в которой оказалась женщина с сыном, была с каким-то уж слишком сильным течением. Но тем не менее она, не задумываясь, прыгнула в неё.
Очевидно, что они спаслись.
У меня не было горной реки. Но что-то подобное я испытала в раннем детстве Гриши.
Всю жизнь я очень боялась собак. Когда-то была укушена, причём даже джинсы собака не прокусила, но испуг был такой силы, что собаки меня долго в кошмарах преследовали. Маленьких я боялась тоже и обходила стороной.
И вот Грише полтора года, мы гуляем по парку. Он чуть впереди. И навстречу ему бежит большой пёс. По моим меркам так вообще огромный.
Повторюсь, я ОЧЕНЬ боялась собак. И этот страх был на физическом уровне. Начиналась дрожь по телу, ускорялось сердцебиение. Страх не был умозрительным. Я очень боялась собак. До потери возможности рационально рассуждать.
При этом.
Бросившись за сыном, я ещё успела поискать взглядом палку, но на газонах ничего не было. И когда я добежала до Гриши, я накрыла его собой. Пёс подбежал, обнюхал нас, его догнал хозяин, сказал, ну что Вы, пёсик не кусается. И они ушли.
Понятно, что пёсик не кусается. И это просто мой личный негативный опыт с собаками заставил меня закрыть ребёнка. Вероятнее всего, ничего бы не случилось.
Но я не случайно описывала физиологические проявления страха и на сколько большое значение он имел в моей жизни.
Потому что в тот момент, когда я увидела этого конкретного пса, бегущего навстречу к моему сыну, никакого страха не было. Вообще. Ничего нигде не дрожало. И с сердцем всё было в порядке. Я просто понимала, что этот пёс может ненароком навредить моему ребёнку, и я должна защитить сына. Всё.
Больше ничего.
Потом я понадеялась, что таким вот образом излечилась от страха. Нет, я по-прежнему боюсь собак, дрожу, тупею и обхожу их стороной.
Что общего у этих двух историй?
Мне кажется, то что две женщины в немного сходных обстоятельствах совсем не думали ни о целесообразности, ни о себе и своей жизни.
Кто-то может заявить, что это банальный инстинкт. А мы что животные что ли, чтобы ему подчиняться?
Не знаю.
Но я описала то, как понимаю своё отношение к сыну, ментальному инвалиду, больному аутизмом.
Я отлично понимаю, что мой сын упал в пропасть аутизма. И в тот момент, когда я это осознала, я сделала шаг за ним. И в этом нет никакого героизма (как, надеюсь, стало понятно из историй про реку и собаку). Просто лично я не могу иначе.
- Есть ли у нас шанс на спасение?
Не знаю.
- Есть ли в этом смысл и польза для государства и общества?
Не знаю.
- Целесообразно ли помогать инвалидам на государственном уровне?
Не знаю.
- Важнее ли моя жизнь, жизнь здоровой женщины с хорошим образованием, способной принести какую-то пользу обществу, жизни мальчика с аутизмом?
Не знаю.
Мой сын упал в пропасть, и я прыгаю за ним, потому что не могу иначе.
И делаю всё, чтобы поймать его, зацепиться за скалы и взобраться наверх.
- Получится ли у меня?
Не знаю.
При этом никогда не буду ни словом ни мыслью осуждать того, кто не делает этого.
И того, кто не понимает всего этого.
И никогда никого не буду призывать это понять.
И восхищаюсь теми, кто как раз призывает.
Удачи вам и терпения!
