Подростковый возраст, меняешься ты, меняется окружающий мир — все меняется, все непонятно. Мама-художница так вообще все забывает, даже про день рождения дочери. Иногда она пытается быть "нормальной мамой", но тогда становится вообще на саму себя не похожей.
А вдобавок ты ещё переезжаешь в новый дом и идёшь в новую школу - потому что мама решила съехаться со своим партнером/другом/еще не мужем. И зовут тебя совершенно по-дурацки: Симона.
В общем, все шиворот навыворот, непонятно и перемешано. Мир вокруг состоит из блаженных, недотёп, зануд и чудаков. Ты взрослеешь. Как сложно обрести себя! И самое трудное — выбрать с кем ты: с осторожными занудами или с безрассудными чудаками.
Какой здесь чудесный дедушка! Чудесный!
"– Твоя мама — чудачка, я тоже. И моя мама была с чудинкой. Знаю, с такими людьми жить непросто. А ещё есть зануды. Этим вроде полегче. Но и скучнее, чёрт меня подери!
— Я тоже с чудинкой? — попыталась я улыбнуться.
— А как же! Вот только подрасти! — Он тихо и ласково гладил меня по затылку, где коротко остриженные волосы топорщились во все стороны. <...> –Осторожные зануды строят дурацкие мостики через загадочные глубины, боятся замочить ботинки — вдруг испортятся. Мы же, чудаки, прыгаем в поток и отдаёмся на волю волн, нас несёт течением. Пусть это и опасно. Пусть на нас с ужасом и страхом смотрят зануды».
А еще, по дедушке, главный чудак на свете — сам Создатель, который при сотворении мира дал волю своим чудачествам.
Ульф Старк прекрасен! Многое в жизни кажется нам странным, чудным, но все вокруг исполнено глубокого смысла, нужно только научиться его распознавать, не надо бояться быть чудаком, не похожим на других.
А сила музыки, это один из самых трогательных эпизодов. У Пруста — воспоминания оживают через запахи, у Старка — через музыку.
"Дедушка сидел на самом краешке кухонного стула, зажав между коленями виолончель. Легкий вечерний ветерок шевелил его усы. Солнце светило неярко, будто керосиновая лампа, подвешенная в вечернем небе над заливом и холмом, где расположились мы.
Смычок осторожно тронул струны. Дедушка заиграл знакомую мелодию, одну из тех, что я слышала в детстве, – Вторую сонату Баха для виолончели и фортепиано. Только без фортепиано. На нем играла бабушка, а теперь остались тишина, крики чаек, квохтанье гагар и плеск воды. Дедушка играл, закрыв глаза, и звуки улетали ввысь, ворчливые и картавые, сердитые и нежные, мне чудился в них дедушкин голос.
Музыка рассказывала о дедушкином горе, о тоске по ослепительной улыбке и черном приземистом корпусе пианино, о любви к этим камням, вехам, соснам, птицам, светлому небу и черной земле.
Мама надела бабушкину шляпу. Не знаю, о чем она думала. Она держала меня за руку, а я прижалась к ее плечу. Музыка продолжала свое грустное ликование, и я склонялась к маме все ближе и ближе. Давно мы так не сидели, не ссорясь, не злясь друг на друга. Мне так этого не хватало! Я и не надеялась, что такое еще возможно. Я была на пути к себе, в свою страну, где стану чудачкой на свой манер. Мама сияла и лучилась, и я почти исчезала в ее лучах, как звезда при появлении солнца. Я держала маму за руку и не сводила глаз с дедушки, который тоже уходил от нас.
И вдруг я увидела бабушку. Ее грузное тело, большие ноги, умные глаза. Она стояла подле дедушки и казалась реальнее его. Ее круглая щека касалась его лысины. А дедушка улыбался своей виолончели. Потом бабушка исчезла, вернулась обратно в музыку.
Неужели такая любовь еще бывает?"
Волшебство, ребята!
Повесть «Чудаки и зануды» была удостоена первой премии на конкурсе детской книги, проводимом крупнейшим шведским издательством «Бонниерс». Жюри отметило, что книга дарит юному читателю надежду и учит смело смотреть жизни в лицо.
Лучше не скажешь.
МЫ ВСЕ ИСПОЛНЕНЫ СИЛ, О КОТОРЫХ ЗНАТЬ НЕ ЗНАЕМ!