ФСИН. Невзрачное серо-желтое здание. Одно крыльцо с детской библиотекой. Вывески "Федеральная служба исполнения наказаний" (красная с золотом) и "Детская библиотека Кузнечик" (незапоминающегося цвета) висят об о бок и создают странное ощущение нереальности происходящего, мозг пытается создать объединяющую конструкцию из кузнечика и ФСИН, но конструкция сыпется толком не создавшись. Это как вопрос-тест на шизофрению - "Что общего между вороной и самолетом?", тут главное сдержать возглас "это же очевидно". Кузнечик и ФСИН не так очевидно даже мне.
- - Смотри, камерка!, - смотрю на стену и ищу глазами окошко с решетками. Через пару секунд понимаю, что речь идет о камере видеонаблюдения, а не о том, что искала.
- - Прикинь, как быстро тюрьма входит в твой разум, - говорю своему спутнику, - всего сутки в ИВС, и я на слово "камерка" ищу окно с решетками, - некоторым усилием воли заставляю себя сказать "решетками", а не "решкой", как это прозвучало в голове.
- - Вы к кому? - пятнистый сине-серый человек.
- - Эээ... к вам.
Интересно - почему они все пятнистые?... Со стенами сливаться?... Кстати, в Отделе ко мне почему то было дох*я претензий по поводу моих камуфляжных штанов и берцев, мне даже показалось вначале, что примерно половина Обвинения на них и строится. Логика тут наподобие женской про щуку из анекдота, только не так смешно. Мне даже страшно было, когда я осознала, что все присутствующие в этой комнате с привинченной к полу мебелью, во всяком случае ключевые фигуры, от которых в моей жизни сейчас многое может зависеть - уверены, убеждены, не имеют ни малейших сомнений (а если и имеют, то хорошо прячутся) в моей виновности, преступности и дурном характере.
Помните: рыбка, передайте билетик! там все заканчивается на рыбка-значит щука, щука - значит с зубами, с зубами - значит сука... Товарищи! У меня блядью обозвал! Только тут примерно так: в камуфляже - значит по кустам шляться, по кустам шляться - значит наркотики разносить, наркотики - значит закладчица. А берцы мои, которые я в принципе ношу 11 месяцев в году, оказались просто "комбо". Примерно по такой же логике. Одела бы резиновые сапоги - была б Владычицей морской. И я не шучу от слова вообще. При мне говорилось, мною слышалось. Кстати, надо будет узнать про логическое построение, которое исключает из цепочки "камуфляж = закладчик" сотрудников полиции и охраны. Ну или у них возле головы должна звездочка сноски парить. С примечанием.
Внутри все обычное. Как в библиотеке. Сажусь напротив двери с табличкой "Полковник бла бла бла Тюремских И.В." Интересно, играла ли роль фамилия в конкурсном отборе на эту должность? Мимо шуршат пятнистые девушки - кто в колготах, кто в штанах. Я думаю - о, а может они боятся, что я буду сливаться с ними? Людям, носящим берцы как повинность с трудом верится, что кто-то может носить "это" по доброй воле.
Внимание лайфхак по берцам! Я имею в виду ботинки с высоким голенищем на шнуровке, которые могут быть слегка более человечными за счет боковой молнии. Первое - моделей берцев такое множество, что не найти удобную лично этим ногам за счет массовой примерки в любом варианте "воен-охот-торга". Моя модель нашлась в магазине формы с патриотически-морским названием. Второе - родную стельку вынимаем, свою личную вставляем. Своя - ортопедическая, разгрузочная, для долгого стояния, для длительной ходьбы и просто красивого вам цвета. И будет всякому человеку и стопам его аллилуйя и благоденствие, аминь три раза.
За соседним столиком раздраженный женский голос просит "все таки дать ей закончить и договорить", мужчина в черной куртке и черной маске, закрывающей его рот, явно не дает, перебивает, уточняет. "Дайте! мне! договорить!" с контрольным в голову после каждого слова. Вспоминаю бухого бузотера, который требовал кому-то позвонить "и вам всем пиии*дец, пацаны! пиии*дец просто!". Сам не звонил, хотя телефон у него, как у меня, не отобрали. Я жалела и раскаивалась в том, что не сделала себе татуировку с мобильными номерами семьи - я не могу запомнить ни одного номера и меряю расстояния короткие никак, а длинные по ощущениям - в бассейнах. Люди, которые понимают, как это двадцать метров, метров сто и т.п. - в моих глазах либо боги, либо инопланетяне, либо не бывают. Бузотер бузил, я лежала на деревянной плоской лавке с бейсболкой на лице, ждала, когда сегодняшняя судьба поволочет меня дальше ( в ИВС, потом в суд, а потом в Первую в моей жизни Настоящую Тюрьму, еб*ть) и лениво-за*бавшись просила его заткнуться уже наконец из гуманности, он мол через пару часов пойдет и домой, а я поеду и на много лет, дай полежать в тишине и одиночестве, ну а?
Усталый симпатичный дядечка приносит пачку бумаг и объемистый белый пакет. Протягиваю судебное постановление. Говорю:
- - вы мне только все все расскажите, мне надо до суда быть паинькой.
Дядечка заглядывает в мои документы, сочувственно-понимающе цокает языком:
- - мм... да... тебе (он выделяет слово "тебе") - надо...
Конечно надо. Сроки полагающегося мне лишения свободы начинаются с 10 лет и уходят в бесконечность с небольшим заходом в мою потенциальную тюремную старость.
Браслет. Похож на часы - плоский пластиковый ремешок, циферблат без циферблата. Все почти как в кино. Сюрпризом для меня оказывается содержимое белого пакета. В нем огромный черный телефон, такие были в моем детстве - кругляш с дырочками, палец в нужную цифру и ффыррр-тыррр. Только тут четыре кнопки, два огонька, герб, надпись ФСИН и инвентарный номер налепленный от души как придется. Телефон - в розетку, в центр квартиры. Браслет - мне на ногу. Первый великоват, дядечка идет за другим, поменьше. Я сижу как золушка на примерке хрустального счастья и по уже успевшей сложиться привычке ("как быстро тюрьма входит в твой разум") пытаюсь подрезать ручку. Обычную шариковую пишущую ручку. Последние три дня я веду беспощадные бои за ручку и бумагу - писать помогало не поехать головой. В Отделе у меня ее трижды изымали и трижды я ее упорно ммм... возвращала в свой карман. Бумага - это отдельная песня. Мои последние письма-репортажи написаны между строк моего обвинительного заключения и на "Правилах поведения подозреваемых и осужденных", снятых мною со стены моей камеры (в "Правилах поведения подозреваемых и осужденных" не было пункта о недопустимости кражи "Правил...", а когда осознаешь (ну хотя бы частично) всю степень Ахуительности своих проблем в годах - небольшим бонусом приходит осознание, что хуже, собственно говоря все равно уже не будет.
- - Дети будут в восторге, - говорю я, - мама как настоящая преступница!
- - Многие говорят окружающим, что это от короновируса, - делится дядечка.
- - Наша мама на стиле!, - скажет позже сестра.
Меня больше всего волнует является ли браслет прослушивающим устройством. Точной информации не находится, спросить не удобно, но дома, при важных разговорах мы суеверно заматываем мою ногу одеялом. Захожу к соседке, благодарю ее за участие в обыске и проявленную самоотверженность. Она начала общение с того, что сняла на мобильный удостоверение приехавшего опера.
- - Меня так папа научил.
- - А кто у нас папа?, - слегка теряется опер.
- - Кто надо, - я прямо вижу, как она это говорит и улыбаюсь.
Меня на обыск не взяли. "А хули уже ехать, раз там уже все в курсе?" - скучает толстый бородатый сотрудник в штатском. Ну да, после того, как родные меня все таки нашли, ехать не так интересно. Кстати, оказывается, полиция имеет право не сообщать родным о задержании, но - не имеет право сказать "нету тут таких", если вас "попросят к трубочке", это может быть приравнено к похищению человека. Ну а то, что в отделе у любого человека могут просто отобрать телефон и не давать связаться с родными... Век учись, да..) Может и к лучшему, думаю я в камере ИВС (Изолятор Временного Содержания), ну что меня не взяли... Меня бы отрывали от детей, детей от меня, я в наручниках, соседи, собака лает, дети плачут, голова едет. Хорошо, что меня не взяли. Но немного жалею, что обыск был проведен формально - я надеялась, что они найдут мой паспорт.
Итак, после почти трехдневного отсутствия я дома.
Я дома и я - преступница.
Я преступница и я обвиняюсь по очень тяжелой и одной из самых жестоких в нашей стране статей.
Я обвиняюсь, но я имею право защищаться.
И я обязана защищаться.