Донской есаул Голуб не в первый раз был в Астрахани. Знавал он его еще под старым именем, которым называл его названный отец - Азторокань.
Его отец - старый кипчакский воин Сары-Азман не любил этот город и называл его городом вероотступников. По его словам, когда в Орде хан Озбек заставил всех принять магометанскую веру, то первыми ее приняли побежденными монголами Тороки. Тороки жили в Дикой Степи еще издавна, когда не было здесь ни кипчаков, ни монголов. Они имели свои города и дружили с купцами со всего мира. Поэтому они первыми приняли ислам, чтобы быть поближе к ханам. И сразу забыли веру отцов - в небесного господина Тенгри.
А потом у тороков появился свой купеческий город, который они стали называть по примеру Господина Великого Новгорода - Азторокань, то есть Господин (с иранского Ас - господин) Тороков.
Первым делом, хоть и не любил Голуб выпивку, он зашел в Кабак, что был на Большой улице, напротив Кремля.
Если ты хочешь знать, что в городе происходит, то захаживай в питейный дом - усвоил он за свою долгую жизнь немудренную заповедь.
В кабаке, как всегда, было шумно и весело. Гуляли городовые казаки, купчишки с разных сторон, и даже какой-то подвыпивший индиец мерялся силой с местным балдой - здоровенным детиной, подвизавшимся перегружать товары с лодей-ушкуев на телеги. Балде приходилось туго, так как индиец хоть был худ и тощ, но видно семижильный и уже почти пригнул лапищу грузчика к столешнице.
Голуб, направился к кабатчику и попросил кружку медовухи. Крепкое он не пил, но для дела мог опрокинуть в себя две-три чарки.
Отойдя с кружкой в уголок, Голуб стал потягивать медовуху и ждать. Скоро к нему, за стол присел местный пьянчужка Захарий. Голуб его знал издавна и всегда удивлялся, как он еще не помер от пьянства, околев зимой, где-нибудь у забора. Но правильно говорят - "У пьяных свой Бог" и Захарий таким макаром мог пережить и самого казака.
Захарий только мигнул, и казак зная его эту привычку не просить словом, кивнул кабатчику. Тот принес кувшин крепкой браги.
Захарий отпил из кувшина и зажмурившись от удовольствия спросил Голуба:
- Продавать что привез или покупать?
- Девка нужна! - не мудрствуя лукаво ответил донец.
- Девок много. Тебе справну какую молодуху для тела, или для души, на постоянку?
- Молодуху! Звать Гюзаль!
- Татарок местные не дают. Пуще злые они на нас русских. Если хто из них и замутит с православным, то ему ханжар (кинжал) в бок, а ее в воду с камнем на шее.
- Не боись! У энтой девахи родни нет. Не заступятся. Ее баба (дед) Кылыш сейчас в Крыму колодки носит.
- Эвона как! Так ты за внучкой ордынца Кылыша? Он ее на дальнем юрте (место постоянного жительства у степняков и казаков) держит, у своего анды-побратима. Говорят девка зело красивая. Но больно гордячка. Не что христиан, своих татар за людей не считает.
- Мать у ей ордынка была, из ханских кровей. Ну да ладно! Мне на ней не женится. От деда салем (привет) передам.
Голуб пока пьянчужка не очухался и не решил какой злой умысел против него сотворить, встал и вышел из питейного дома. Все что нужно, он узнал.
Переночевав ночь в караван-сарае, он поехал в дальний юрт.
С детства знавший татарский язык и все обычаи степняков Голуб не боялся кочевников. Еще до вечера побывав в юрте, он к своему удивлению узнал, что Гюзаль буквально за дня три до него умыкнули в жены какие-то не местные степняки. О них раньше не слыхали. Говорили они на старом языке, на котором когда-то давно в Орде говорили еще первые ханы-мунгалы. Никто уже этот язык не понимал.
На вопрос Голуба, девка пошла с ним добровольно аль нет, никто ответить не мог. Все мужчины были на дальнем выгоне, а в юрте оставались только женщины и малые дети.
Незнакомцы приехали в юрт и попросили айрана попить. А Гюзаль пошла за водой в это время. Но так ее никто и не дождался.
Из дальнейших распросов казака он понял, что девка была гордючая и ее особо никто не любил. Работал она наравне со всеми, но вот близко ни с кем не общалась. Чувствовалось, что она считала себя выше всех. Дед Кылыш регулярно высылал на ее содержание и никто не лез, так как деньги были редкостью и их откладывали. А Гюзаль пусть гордится, если ей хочется. С нас не убудет думали простые степняки.
Голуб ехал по степи и в первый раз не знал, что делать. Девка утекла, кто ее умыкнул неизвестно. Где они теперь? Хотелось на все плюнуть и уехать назад в курень.
Но надо было выполнять обещание, данное ордынцу Кылышу. Казак свое слово держит!
Поэтому Голуб снова оказался в кабаке, где всегда можно было найти охочих людей на любое дело. И узнать все, что нужно.
На следующий день, Голуб наконец выяснил, что в Астрахани появились несколько новых людей. Никто их раньше никогда не видел. Лицом они были похожи на заезжих казахов из-за Урала, но говорили на мунгальском языке, который понимали только немногие купцы, ходившие в страну минов (Китай).
Жили незнакомцы на подворье Посольского приказа, под защитой самого астраханского воеводы.
В город выезжали редко! Но по слухам, уже скоро должны были отбыть куда-то.
Голуб нанял отряд из астраханской шантрапы и установил наблюдение за посольским подворьем.
Наконец, таинственные незнакомцы собрались в путь. Их было четверо, и были они одвуконь. Гюзаль видно не было. Но с ними была крытая повозка.
До переправы через Волгу их сопроводил отряд стрельцов. Дальше они поехали сами!
Через несколько верст отряд Голуба нагнал незнакомцев.
Они оказались хорошими воинами и как увидели отряд сразу опрокинули повозку для защиты и заставили коней лечь, чтобы стали дополнительной защитой. Но перед этим из повозки выскочила молодая девушка. По описанию это была Гюзаль.
Ох и зело красивая девка оказалась. Даже 43-летний Голуб подкрутил свой ус.
Отряд Голуба подьехал к чужакам и казак поздоровавшись, попросил отпустить деваху.
Но мунгалы не стали даже отвечать и вскоре двое из отряда Голуба уже хрипели, в предсмертной судороге пытаясь вытащить стрелы из горла.
Голуб, знавший что так и будет, разрядил два своих пистоля в двух молодцов. Оставшихся двух взяли на аркан. Голуб приказал их не убивать, чтобы разобраться. Уж больно ему не хотелось попадать в Пыточную башню в Астрахани.
Но даже допрашивать никого не понадобилось! Гюзаль бросилась к раненому Голубом молодцу. Второй уже умирал, раненный в грудь.
Красавица обняла раненого, у которого было прострелено навылет плечо. И с ненавистью посмотрела на Голуба. После она коротко бросила ему:
Перевяжи его!
Что-то было такое в ее словах повелительное, что Голуб только чертыхнувшись приказал своим молодчикам оказать помощь раненому.
Астраханские бродяги были люди опытные и наслюнявив во рту хлеб сразу приложили его к ране с обоих сторон. И только потом перевязали его, приладив руку к деревяшке, чтобы кровоток шел нормально.
Только после этого, Гюзаль спросила казака:
Ты кто?
Пришлось Голубу обьяснять, что он приехал по просьбе ее Баба Кылыша, который сейчас томится в крымском плену, чтобы передать ей денег на жизнь. Услышав что ее украли, он решил ее спасти.
Гюзаль засмеялась и спокойно сказала Голубу:
Да ты не в своем уме, казак! Я по любви ушла к Санжину. Ты знаешь, кто он? Он сын ойратского тайши Зульзагана-Урлюка. И тоже из рода Кераит, как и мой Баба Кылыш. Это лучший выбор, который понравился бы моему деду. Он настоящий ордынец.
Голубу осталось только недоуменно дернуть свой чуб и спросить:
- Кто таковские эти ойраты? В первый раз слышу!
Гюзаль рассказала, что на Иртыше сейчас кочуют мунгалы, которых в Китае называют Ойратами. А местные татары называют Калмыки (оставшиеся), за то что в свое время они не пошли в поход с Чингис-ханом.
Голубу ничего не оставалось как признать свою ошибку. Он приказал похоронить убитого, загрузить раненого и Гюзаль с пленными в повозку и возвращаться в Астрахань.
Приехав в Астрахань казак распустил свой отряд, щедро заплатив им. А затем привез Гюзаль и калмыков обратно в Посольский приказ.
Там его и охомутали, бросив в застенок в острог. Голубу ничего не оставалось как ждать, что ему приготовила дальше судьба - плаху или каторгу.
Но через неделю, вместо катов (палачей) к нему в острог заявился его старый друг - окольничий боярин Посольского приказу Козьма Афанасьевич.
- Вот приходится из-за тебя, казак мне по всей степи колесить - обнял казака боярин.
- Раз в год видимся. Можно и прокатиться! Жирок порастрясти. Нагулял ты храмину на государевых харчах, боярин!
- Так не твои харчи! Ты давай, казак лучше о своей храмине подумай. Государев преступник ты!
- Это с какой стати?
- А с такой! Ты послов мунгальских обидел.
- Ну раз они послы, то что же никто о них не знает?
- Не твово ума дело! Они тайные послы!
Голуб удивленно посмотрел на боярина и тот понял, что сболтнул лишнего.
Но казак хорошо знал боярина и не стал его дальше раскручивать. Он с улыбкой спросил его:
- Ты боярин, не телись! Ведь не просто так приехал. Что-то нужно?
- Ты бы козак вернул те деньги, которые у ногайцев в прошлом году тати забрали. А ты их атамана нашел - Кылыша. И узнаю я тут, что он твоего отца - тамыр (побратим). Он ведь тебе деньгу и отдал!
- И кака твоя печаль? Денег у меня все равно нет. Ищи! Все свое ношу с собой.
- Припрятал ты их. Это понятно. Но ты бы отдал по добру-поздорову. Ведь не мои они, госудревы. Это я тебе как друг говорю. А то ведь тебя от пытки только мое слово перед воеводой держит. Сейчас свистну и потащат тебя в Пытошную башню.
- Ты боярин никогда без пользы для себя ничего не делаешь. Знаю я тебя. И ты меня от пытки спасаешь потому что боишься, что я о твоих делах на дыбе расскажу. А помнишь о том, сколько ты крымцам за полонянников дал?
Бояин только заморгал от испуга и зашушукал, поднося палец ко рту, прося Голуба ничего не говорить в темнице.
Ты, боярин выпускай меня быстрей. А насчет где деньги, знаешь, я уверен вспомню на воле.
Вскоре есаула освободили и вернули ему его оружие и коня. Воевода грозно посмотрев на Голуба, дал ему в руки перо и казак подписал бумагу, что все что он узнал про калмыков останется при нем.
Дав подьячему Посольского приказа рубль Голуб узнал, где Гюзаль, и встретился с ней.
Ты, извини меня краса-душа. Не хотел я тебя обидеть. Обещал твоему деду помочь. Возьми свои деньги. Они мне уже руку тянут. Не мои.
Но Гюзаль даже не взглянув на мешочек с деньгами велела своему нукеру забрать деньги и отдать их родне погибшему в стычке калмыку, которому Голуб прострелил грудь.
Голуб исполнив свой долг, возвращался с боярином домой.
И только отъехав порядочно от Астрахани вытащил другой мешок с деньгами и отдал его боярину. Боярин закинул их себе в переметную суму.
- А ведь ты их в казну не вернешь, Козьма?
- У казны свои доставщики есть. Не моя забота!
- Ну тогда расскажи уж за мои деньги что за у вас за хитрость с этими калмыками
- А что твои деньги? На них не написано! Ну да ладно, добрый я! Да и скоро все узнают. Государь устал от вас казачков и ногайцев. Толку от вас мало. Деретесь между собой, на турка ходите без разрешения. Ему теперь новые слуги нужны - которые будут его слушать.
- И где же вы таких сыщете?
- Мы уже сыскали. Эти мунгалы, которых ты пошерстил приезжали посмотреть на земли.
- И как понравились?
- Да! Просят земли к югу от Астрахани, на Хвалынском море (Каспийское море).
- И дадите?
- А то как же! Царь уже дал тайный указ разрешить всем калмыкам, кочующим на Иртыше переселяться на Волгу. Так что казачки, вам придется потесниться.
- И что когда начнется?
- А Бог его знает! За Уралом сейчас Казачья Орда сильна. У них ханом Тевкель (Таукель). Они калмыков пока не пропускают. Но Тевкель не вечен. А у них семя Чингисов правит. Они между собой грызутся, к власти рвутся. Так что конец Казацкой Орде придет. А там и калмыки придут
- Ну хорошо, боярин. Придут ваши калмыки. Нас потеснят. Не думаешь, что они и вас московитов тяпнуть могут. Они не собаки, а волки. А волка сколько не корми, он в лес смотрит.
- Не боись! Мы в Посольском не пальцем деланные. Они будут вас прижимать, вы их. Если кто будет одолевать, то мы башкирцев позовем. Они вас всех к ногтю прижмут.
- Ну-ну, боярин. Хитромудрые вы там в приказах. Но знаешь, на каждого мудреца найдется другой мудрец. Пока вы тут свои канители разводите, турка не спит и мечтает все к рукам своим прибрать. И если он придет вас воевать, то кто вам поможет? Только мы казаки. Не забывайте об этом.
И Голуб, схватив посильнее коня за уздцы, поскакал своей дорогой на Дон.