Принято считать, что убийство, произошедшее в Смольном первого декабря 1934 года, носит бытовой характер и не имеет под собой политической подоплеки.
Все объясняется ревностью обманутого мужа, решившего отомстить счастливому сопернику, у которого случился бурный роман с его женой.
В теорию заговора, главарями которого были объявлены граждане Зиновьев и Каменев со товарищи, поверили только сами фигуранты дела, инициированного тов. Сталиным.
Это произошло в конце следствия, когда обвиняемые видели смысл жизни только в том, чтобы поскорее признать все обвинения и получить заслуженную кару.
Между тем, материалы, которые частично были рассекречены еще в 50-е годы, дают повод о многом задуматься.
Судьба Леонида Николаева, совершившего роковой для всего Советского Союза выстрел, сложилась самым печальным образом, задолго до момента убийства.
С самого рождения, Леня часто болел, до 11 лет, практически не ходил, из-за «английской болезни (так в то время назывался рахит), потом, когда болезнь отступила, благодаря усилиям врачей, у мальчика случился нервный срыв, что не могло не сказаться на психике.
В общем, трудно себе представить, сколько комплексов, у него, к тому времени, развилось.
Однако это не помешало его карьерному росту при новой власти, так как в партии по достоинству оценили родословную молодого человека – отец потомственный алкоголик, из рабочих, мать – уборщица.
Почетное происхождение оказало добрую услугу и в личной жизни – невзрачный Николаев женился на красавице Мильде Драуле.
У семейной пары родилось два мальчика – Маркс и Леонид.
На тот момент, Леонид-старший, работая на солидной должности в областном комитете партии и проживая в трехкомнатной квартире, чувствовал себя состоявшимся человеком, способным обеспечить детей едой, а жену импортным отрезом на платье.
Уверенность в себе добавляли регулярные занятия по стрельбе, из нагана, на который он оформил официальное разрешение. Тир располагался в спортивном обществе «Динамо», при НКВД СССР.
Счастливая идиллия рухнула в один день – Николаева, за профнепригодность перевели в рабоче-крестьянскую инспекцию.
Там он тоже не сработался и был направлен в Институт истории партии, со значительным поражением в номенклатурных правах и ущемлением ранее имевшихся привилегий.
Все это сказалось на отношениях с сослуживцами и, в конечном итоге, Леонида Николаева выгнали с работы, исключив из рядов ВКП(б). Лицензия на ношение и хранение оружия тоже закончилась.
Затаив злобу на бездушных бюрократов, он все-таки добился восстановления в партии, но в учетной карточке появилась запись о «строгом выговоре с занесением», что означало невозможность найти работу, ни в одном партийном ведомстве.
Помыкавшись без дела, бывший функционер определил в качестве виновника всех бед, главного коммуниста города – Сергея Мироновича Кирова (о чем сделал записи в личном дневнике) и начал слежку за ним.
Очень скоро, у подъезда дома, где жил первый секретарь обкома, Николаева задержали сотрудники охраны, внимательно следящих за тем, чтобы на всей улице Красных Зорь, не было людей, даже с недобрым выражением лица.
Чекисты, обнаружив у задержанного боевое оружие без разрешения, уже мысленно привинчивали к гимнастеркам ордена, положенные за предотвращение покушения на охраняемое лицо, как вдруг звонок из Управления Наркомата Внутренних Дел по Ленинграду и области, нарушил весь ход событий.
Николаева велено отпустить, изъятый у него пистолет, вернуть.
Немного странное решение карательных органов, для страны, где к стенке могут поставить за одно лишь подозрение в нелояльности существующему строю.
Непосредственно в день убийства, тоже происходят не понятные вещи. Тов. Киров не должен был появиться в Смольном, его рабочий график поменялся по ходу дела, а Николаев, вошедший в обком, предъявив партбилет, не имел права находиться на третьем этаже, где и прозвучал выстрел.
Как он узнал об изменившихся планах первого секретаря – неизвестно. Кроме того, он звонил жене из помещения охраны, куда, вообще, посторонним вход строго воспрещен.
После убийства, немедленно арестуют личного охранника С.М. Кирова – чекиста Борисова и отправят его в следственный изолятор.
Как рассказывал водитель фургона, двадцать лет спустя, сопровождающий сотрудник НКВД, неожиданно вывернул руль, во время движения, и машина врезалась в стену.
При скорости 30 км/ч. никто серьезно не пострадал, только комиссар Борисов погиб, невероятным образом, размозжив голову об угол здания, о чем и было доложено руководству.
Все эти подробности выяснились, когда Никита Сергеевич Хрущев, вознамерился обвинить усопшего вождя в заговоре против руководителя Ленинграда, якобы, представлявшего собой яркого лидера оппозиции. Детального расследования, при этом, не проводилось.
Обвинять тов. Сталина в подготовке убийства послушного соратника, так же не разумно, как и утверждать, что его морально-волевые качества, не позволили бы ему это сделать, если бы тов. Киров мог составить конкуренцию во власти.
Иосиф Виссарионович «по-дружески» указал Сергею Мироновичу его место в партийном аппарате, в качестве «кадетского прихвостня», отпущенного на поруки, сделав это еще в 1926 году.
Поэтому, отцу народов было бы намного удобнее разоблачить друга, что, со временем, вероятно, могло произойти, чем лепить из него павшего героя.
Или мы чего-то не знаем и сотрудники НКВД «вели» Николаева, исключительно по воле Хозяина.
В любом случае, вождь очень быстро сориентировался в сложившейся обстановке (или тщательно подготовился) и принял меры, вследствие которых, в стране возникла грань между Большим и Малым террором.
Но об этом в следующей статье.
ПОСТАВЬТЕ "ЛАЙК", ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ ОХВАТ СТАТЬИ. ПОДПИШИТЕСЬ НА КАНАЛ, ЕСЛИ ПОНРАВИЛАСЬ ПУБЛИКАЦИЯ.
Результаты коллективизации в послевоенной Молдавии
Алексей Аджубей - недолгий брак с газетой "Известия"
Трофейное дело - уничтожение победителей или наказание за стяжательство?
Как убийство президента Кеннеди вызвало сердечный приступ у генерала КГБ