В последнее время имя Александра Добровинского у всех на слуху. Как известно, он взял на себя обязательство бесплатно представлять сторону потерпевших в невероятно громком деле Ефремова. Напомним, что речь идет о крупном ДТП, которое произошло вечером 8 июня в самом центре Москвы, на Смоленской площади, напротив МИДа России.
Народный артист РФ Михаил Олегович Ефремов (представитель знаменитой актерской династии), двигаясь по Садовому кольцу, выехал на своем крутом джипе «Гранд-Чероки» на встречную полосу и буквально протаранил фургончик доставщика морепродуктов Сергея Захарова, который через два часа скончался в больнице.
Парадокс в том, что изрядно затянувшийся судебный процесс вскоре превратился в настоящий фарс, за которым тем не менее продолжают следить миллионы зрителей.
Пришлось поменять «роллс–ройс» на самокат
Отметим, что Александр Добровинский впервые прославился еще в смутные 90–е годы, когда защищал опального олигарха Бориса Березовского. Кроме того, он также известен своим участием во многих громких уголовных и гражданских делах.
Скажем, большой резонанс вызвала история о вымогательстве одного миллиона долларов: именно такую сумму потребовал лидер всемирно известной группы Space Дидье Маруани, который обвинил Филиппа Киркорова в плагиате.
Этот процесс все еще продолжается. Правда, на судебные заседания журналисты уже не ходят, поскольку ажиотаж давно спал. В отличие от дела Ефремова. У Пресненского суда Москвы представителей СМИ невероятное количество. Обсуждали все: машины адвокатов, одежду, в которой они появляются. Тем самым вызывая немалое раздражение у того же Добровинского.
— Моя бабушка говорила, что стильно нужно не только одеваться, но и раздеваться, — улыбнулся Александр Андреевич. — Я всегда четко следовал ее советам. Думаю, она знала, о чем говорила. И не только она, но и мои родители.
Именно они привили мне определенный вкус. Нравится он кому–то или нет, но я не собираюсь отказываться от собственного стиля в угоду некоторым журналистам. Я так выгляжу уже на протяжении многих–многих лет.
В этом смысле я жуткий консерватор. Конечно, костюмы изнашиваются, но если вы посмотрите на фотографии со мной тридцатиили сорокалетней давности, то увидите на них примерно такие же костюмы. Так что я вовсе не нарядился специально для Пресненского суда.
А еще мне кажется, что человек должен делать то, зачем он пришел. Если вы пришли на суд, то пишите о нем. Нет, пишут, что я специально приехал на «роллс–ройсе». Как же мне надоели эти писаки! Да не приезжал я специально.
Это моя рабочая машина, в которой мне удобно и комфортно. Тем не менее мне пришлось пересесть на самокат, потому что надоедливых журналистов, кажется, интересует все, кроме трагедии Захарова и его семьи.
Они пересчитали уже и мои костюмы, и рубашки, и запонки. Мне это жутко неприятно, потому что, на мой взгляд, неприлично обсуждать то, во что человек одет. Мы же не на Неделе моды, не на светской вечеринке. Давайте обсуждать процесс.
Давайте вспомним несчастную вдову, детей, брата, а также погибшего человека. Кроме того, можно обсудить и несчастного Михаила Ефремова. Но нет: сейчас журналисты вовсю стали обсуждать мой самокат. Тут же забросали вопросами: «А он складной?», «А вы его взяли напрокат или купили?».
Почему процесс затянулся
— Сейчас все чаще раздаются упреки в том, что адвокаты явно затягивают процесс над Ефремовым.
— Извините, это не ко мне. Я ничего не затягиваю. Мне как раз все ясно. Это ведь не я сначала признал вину, а потом отказался от предъявленного обвинения. Я считаю, что наивысшее мастерство адвоката — закончить процесс еще до его начала.
Уверен, что договориться можно всегда. Я имею в виду своего юридического противника, который представляет вторую сторону. И таких случаев у меня было превеликое множество. Мирным путем можно закончить практически любой спор.
В самом деле, зачем тратить время, деньги, нервы людей? Не лучше ли договориться еще на берегу, то есть до отправки корабля, который может попасть в жестокий шторм правосудия.
Однако тут как раз не стоит забывать, что есть вторая сторона. Часто именно она по каким–то причинам тянет время. Но тут на первый план порой выходят амбиции: да как же так, почему я должен принимать чужую точку зрения!
— Легко ли работать с публичными людьми?
— А вы как думаете? Да самим публичным людям очень, очень нелегко быть у всех на виду. Многие обыватели даже не догадываются, как это тяжело. А сами публичные люди до своей известности и не понимают, с чем им придется столкнуться.
Как раз об этом мне сказал президент одной страны, с которым я беседовал буквально на днях. Он посетовал, что не может пойти с любимой женщиной в ресторан. Ясно, что такое свидание тут же попадет в СМИ во всех деталях.
Не может он пойти и в магазин, в кино или на концерт. Любое его телодвижение становится общественным событием. Поначалу это забавляет, а потом чудовищно напрягает.
— О каком президенте идет речь?
— К сожалению, я не могу назвать его имя. Лучше возьмем моего любимчика Филиппа Киркорова. Почему он мой любимчик? Да потому, что с ним постоянно что–то случается. Так что без работы я точно никогда не останусь.
Поскольку Филипп стопроцентно публичный человек, это идеальный пример для нашей беседы. Он живет как будто под увеличительным стеклом. За ним постоянно следят. Он действительно не принадлежит самому себе.
Причем люди его не только любят, но и ничего ему не прощают. Чем ты популярнее, тем больше у тебя хейтеров — ненавистников. Кажется, они живут только для того, чтобы написать в социальных сетях какую–то гадость.
А есть и такие, которым нравится все это говорить прямо в лицо. Они специально поджидают того же Филиппа и начинают его атаковать. Эти люди часто ведут себя совершенно невменяемо. А некоторые стараются себе что–то урвать.
Причем в прямом смысле. Так, мы как–то сидели с Киркоровым, и вдруг к нему подбежала одна женщина, которая попыталась оторвать карман. А судебный процесс с участием публичных лиц и вовсе настоящая беда. Все герои находятся уже не под одной, а под тремя большими лупами.
Людям же так интересно, какую гадость кто–то скажет. Грязное белье намного притягательнее, чем чистое. И тут нужен такой человек, который выдержит весь накал борьбы. Так что адвокат — это еще и защитник в прямом смысле.
Не всякому адвокату публичная персона доверится. Клиент должен быть на все сто процентов уверен в том, что адвокат выдержит все удары. Сам я всегда стараюсь быть ледышкой — так легче. Возьмите дело того же Михаила Ефремова. На него набросились уже с первых же минут после аварии.
Конечно, он виноват, но чисто по–человечески мне его искренне жаль. Кстати, открою секрет: сейчас я пишу книгу «Дело Ефремова», в которой все подробно опишу. Она выйдет через несколько месяцев. Надеюсь, к тому времени судебный процесс уже закончится.
Сделка с совестью
— Сложно ли все время оставаться на стороне клиента? Бывали ли случаи, когда вас обманывали?
— Меня постоянно хотят обмануть. Абсолютно все, кто обращался в мое бюро, естественно, уверяли в том, что они ни в чем не виноваты. Что они святее папы римского. В жизни не сделали ничего плохого, а вокруг — одни мерзавцы. Конечно, я говорю утрированно, но зачастую так и бывает.
- Как же узнать правду?
- Тут я применяю одну хитрость: все, что сказал наш доверитель, мы скрупулезно записываем. Буквально каждое слово! После этого следует совершенно великолепный тест, который я советую и другим коллегам. Я считаю это своей авторской находкой, за которую сам себе ставлю пятерку.
Итак, я всегда предлагаю только что написанный текст оценить самому клиенту. И когда он начинает читать то, что сам же собственноручно изложил, происходит удивительная вещь: из десяти человек минимум три человека встают и уходят.
— Почему?
— Потому что они понимают, что их дело проигрышное. Секрет тут в том, что человек порой не в состоянии взглянуть на свое дело со стороны, а написанный текст как раз позволяет это сделать. Сразу вылезают вся ложь и обман.
Клиент четко осознает, что его история непременно будет разбита второй стороной. Так какой смысл судиться? Наступает момент истины. А с теми, кто остается, мы начинаем работать.
Но и тогда время от времени мы задаем один и тот же вопрос: «Извините, но в своем первоначальном тексте вы говорили совсем другое! Как же мы можем вас защищать и что–то доказывать в суде, если вы ввели в заблуждение своих защитников?»
Такой подход хорошо предохраняет нашу адвокатскую контору от последующих нападок. Мол, я такого никогда не говорил! Так часто заявляет клиент. И мы тут же подсовываем ему бумагу, которую он сам же подписал.
Ведь адвокаты строят свою стратегию именно на базе того, что заявляют клиенты. Мы же представляем их интересы. Увы, иногда они признаются, что первоначально солгали. Однако по закону мы обязаны продолжать их защищать, поскольку не имеем права отказаться от клиента.
Но, понятное дело, доверия к нему больше нет. От чего пострадает в первую очередь он сам. Так что тут вопрос совести. Если ты хочешь обмануть адвоката, то предварительно подумай, стоит ли это делать.
Нет победы без результата
— Часто ли вы отказываетесь от того или иного дела?
— Конечно. Во–первых, нельзя объять необъятное. Во–вторых, есть дела, за которые я никогда не берусь. Скажем, связанные с педофилией, убийствами, терроризмом. Конечно, я допускаю, что человек ни в чем не виновен.
Но у нас свободная страна, и я имею право выбирать. Для меня важен имидж. Даже если мы и выиграем, то потом все равно начнут говорить, что Добровинский защищает педофилов. А оно мне надо?
— Какую главную задачу вы перед собой ставите, когда беретесь за конкретное дело?
— Прежде всего для меня важен результат. В нашей фирме есть слоган, который я когда– то сам придумал: «Нет другого результата, кроме победы. Но нет победы без результата!» То есть я не берусь за сомнительные дела, которые ни к чему конкретному не приведут.
Для меня результат крайне важен. В противном случае клиент, который мне доверился, останется внутренне обманутым. Мои учителя в свое время говорили так: «Один довольный клиент может рассказать о деле другому человеку.
Мол, я так благодарен этому адвокату, он меня спас. Тут ключевое слово «может». Потому что может и не рассказать. Но вот один недовольный клиент точно расскажет абсолютно всем, какой у него был плохой защитник. И это самое страшное!