Здравствуйте. Продолжаем узнавать секреты казанских улиц.
Из Профессорского переулка выбрались на Старо-Горшечную улицу Латинского квартала - современную имени Афанасия Прокофьевича Щапова. Гид Юлия Жизневская обратила внимание на железную ограду - как на точку отсчета. Интерес для нас представлял не розовый особняк за оградой, а деревья, разросшиеся вдоль узкой дороги. В 19 веке здесь располагался дом Андрея Деренкова с библиотекой редких и запрещенных книг.
Казань конца 19 века была колыбелью революционеров. За склонными к протесту студентами и пролетариями приглядывали такие серьезные городовые, как Никифорыч, и народникам приходилось соблюдать конспирацию.
За открытое выражение своих взглядов, критику властей можно было угодить не только в кутузку, но и на каторгу. Или быть выдворенным из университетского города, что случилось, например, с Афанасием Щаповым, которого выслали в его родной Иркутск.
Мы подошли к дому, который с улицы Щапова смотрится как трехэтажный объект 20 столетия. Разве он мог видеть молодого Пешкова? Юлия заметила, что дом этот с секретом.
В третьей части «Моих университетов» Горький писал: «Двор "Марусовки" - "проходной", поднимаясь в гору, он соединял две улицы: Рыбнорядскую со Старо-Горшечной, на последней, недалеко от ворот нашего жилища, приткнулась уютно в уголке будка Никифорыча».
Значит, будка старшего городового квартала Никифорыча – сухопарого умного старика с «лисьим» взглядом - находилась через дорогу от владений Деренкова.
Сегодня здесь пролегла дорога к высоткам с дорогими квартирами. Элитное жилье выросло на месте десятков марусовских трущоб.
Предприимчивого человека, который скупал горки и овраги на Рыбнорядской улице и в Горшечной слободе и в середине 19 века начал строить сеть доходных домов, звали Лупп Марусов. Пока он достроил последние из тридцати домов, старые жилища ветшали и превратились в дешевые трущобы.
Лупп Спиридонович скончался за несколько месяцев до приезда в Казань Алексея Пешкова, оставив жене завещание продать дома и распределить деньги между наследниками.
Грузчик пристаней Пешков ютился в «веселых трущобах» с осени 1884-го по весну 1885 года на койке студента и ночного корректора типографии Плетнева. Днем на ней спал сам Гурий, а ночью Алексей.
Простой, талантливый во всем парень Гурий был народовольцем - и вскоре выслежен и арестован. Жена Никифорыча предупредила Пешкова, что и за ним приглядывает ее хитрый муженек.
Чтобы избежать ареста, несостоявшийся сельский учитель Алексей Пешков перебрался в другое жилище, к другим горемыкам.
Подрабатывал он и в бакалейной лавчонке "народника" Деренкова, который всю выручку направлял на помощь нуждающимся и, конечно, тоже был на крючке городового. А из разочаровавшегося в пьющем народе Пешкова народоволец не получился, зато выковался писатель.
...Наш трехэтажный дом с трещинами еще бодрится, пытается не ударить в грязь лицом. Под его живым зеленым пологом обнаружился спуск, а там, в овраге – еще этаж! Эта стена дома-матрешки - из кирпича, как и другие уцелевшие «марусовки». Дом двух эпох, вот в чем секрет!
Уютный обжитой дворик навевает мысли о югах…Но история этого местечка весьма сурова. Стоя возле входа в нестандартное жилище, Юлия рассказывала о Марусовке и его обитателях.
Дом набит людьми, похож на "муравьиную кучу", выразился Горький о своем месте проживания. Его нищих квартирантов - студентов, ремесленников, артистов, проституток - уклад их жизни он описал в автобиографической трилогии «Мои университеты».
…Когда группа отошла от дверей дома-"матрешки", из сеней выскочил мальчишка в очках, похожий на юного Гарри Поттера. С большой рогаткой в руке! Это был такой стремительный и комичный выход…
Я подскочила зачем-то к ребенку:
- Ты здесь живешь? Ты знаешь, кто раньше жил в этом доме?
Но ему не хотелось точить лясы с тетями-туристками, и без того обокравшими его мальчишечье время в теплый выходной день. Он собирался бегать, играть, лазить по деревьям и по крыше первого этажа.
Юлия уже знакомила с заброшенными (вернее, законсервированными до лучших времен) домами. Если до Великой Октябрьской революции в комнатушках этих самых домов ютились беднота и студенты, то в годы гражданской войны - разный сброд.
Трущобы и вовсе стали магнитом для уголовников, когда в 1923 году горкомхоз передал дома в аренду некоему Нигматуллину, оказавшемуся связанным с криминальным миром.
Нормальные жильцы пытались бороться с беспредельщиками, отселять «безработных» в другие жилища. В конце-концов махнули рукой на дома-притоны. Организовали «Стройтоварищество имени 10-летия Октября», выстроили во дворе трехэтажный дом и выбрались из марусовского "дна" в светлые квартиры на Кооперативной улице (теперь улица Пушкина).
Алеша Пешков так и не поступил в университет. Выжив после попытки выстрелом покончить с «бессмысленным» бытием, повзрослевший Алексей Максимович отправился из Казани на Каспий продолжать "университеты" в рыболовецкой артели.
Став писателем Максимом Горьким, он не забыл соседей по Марусовке. Наиболее характерные обитатели трущоб стали персонажами его острой социально-философской драмы «На дне». Постановки по ней имели оглушительный успех.
Про Шаляпина, которого не взяли в оперный хор (а Пешкова приняли!), про Панаевский сад, при чем здесь "Динамо" и Абдулла Алиш, читайте ЗДЕСЬ.
Предлагаю ознакомиться с историей одной из улиц Заречья. Батыршин и Чернопятко были друзьями, в их судьбах было столько удивительных совпадений. Читайте Здесь.
