Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал,
Потому что если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал.
(Из песни Владимира Высоцкого «Баллада о любви)
НЕ ПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ
Господа, первый рассказ на эту тему вызвал неожиданно для меня достаточно много прямо противоположных откликов, большая часть которых мне пришла в письмах, поэтому прежде чем продолжить эту тему, я решил начать её с небольшого комментария. Господа, кто против таких рассказов:
1) Наверно, Вы согласитесь, что я когда пишу , не хвастаюсь женщинами, а просто делюсь ситуациями, которые были у меня в жизни
2) Я думаю ни у кого не поднимется рука бросить в меня камень, что я пошло или скабрезно говорю о женщинах ?
3) У меня нигде нет интимных деталей постельных сцен, только общие фразы
4) Ну, давайте руководствуясь "высокой" псевдоморалью, что в Советском Союзе секса нет, не будем вообще говорить и писать о женщинах, как будто их вообще нет. Или если писать, то вешать "лапшу на уши" - Она его всю жизнь ждала на шхуне с алыми парусами, а когда поженились - жили долго и счастливо безо всяких проблем и эксцессов и умерли в один день возрасте 101 года
5) Я не считаю себя истиной в последней инстанции и вполне могу ошибаться. Жизнь покажет.
6) И главное — прошу не забывать, что это всё-таки художественная проза, а не похождения полковника Чечеля и его друзей.
Итак, продолжим истории, но сначала задумаемся над песней Булата Окуджавы.
Ваше Величество, Женщина
Г.Венгеровой
Тьмою здесь все занавешено
и тишина, как на дне...
Ваше Величество, Женщина,
да неужели - ко мне?
Тусклое здесь электричество,
с крыши сочится вода,
Женщина, Ваше Величество,
как Вы решились сюда?
О, Ваш приход - как пожарище,
дымно и трудно дышать.
Ну, заходите, пожалуйста,
что ж на пороге стоять.
Кто Вы такая? Откуда Вы?
Ах, я смешной человек.
Просто Вы дверь перепутали,
улицу, город и век.
1960 год
Сидим уже шестой день в гостинице на аэродроме Кольцово, Свердловск с парой ЯК-28 во главе с Олегом Припусковым, четвёркой МИГ-25, возглавляемой моложавым майором, и мы с однокашником Гешей Напёрстковым - гоним пару ИЛ-28 с Омска на Балтику. На дворе 27 декабря, Новый Год на носу, а мы никак не можем улететь — ждём улучшения погоды. До этого неделю сидели в Омске, ждали ухудшения погоды. Над всей Сибирью стоял Арктический антициклон, который принёс полный штиль, морозы и миллионную видимость, но только не там, где нам надо. Аэродром Кольцово находится в котловине, в итоге производственные дымы держат видимость меньше 1,5 км, т. е. ниже нашего допуска.
Наконец, метель и ветер разогнали дымы, мы успели перелететь и застряли, и с нами такие же «бедолаги», которых я перечислил выше. Первые три дня ходили в рестораны, потом стали пить в гостинице после ужина, когда приходил старший и говорил: «На завтра прогноз такой же, не улетим». Мы, правда, с Геной умудрились днём ещё в кино попасть в лучший кинотеатр Свердловска. Тогда это был «Космос». Там крутили только лучшие двухсерийные фильмы. Причём, билеты раскупались чуть ли не за неделю. Мы бы тоже не попали если бы не находчивость Балтийского лётчика Геннадия Напёрсткова.
В своё время именно он в чине ещё лейтенанта пробил нам билеты в ресторан Руссэ в Риге. Ну, а в звании капитан он вообще стал «профи» с повадками Остапа Бендера. Прочитав надпись в фойе кинотеатра, что моряки загранплавания в кассу за билетами пускаются без очереди, он развернул своё удостоверение личности офицера фотографией вверх, где он в чёрной морской форме и, аппелируя к объявлению насчёт моряков, что имеют право «Без очереди», сквозь толпу народа пробился к кассе. Небрежно на долю секунды показав кассиршу своё фото, веско произнёс: «Лётчики с Севера, в Вашем городе всего день пролётом. Два билета на ближайший сеанс». И представьте, кассирша их ему быстренько выдала.
Заходим в зал, я спрашиваю: «Гена, а почему с Севера? Мы же с Балтики». «Так солиднее», - начал отвечать Геша, но его прервала дежурная: «Молодые люди, в зал одетыми нельзя, сначала в раздевалку». Блин, надо же, как в театре. Прошли в зал, мягкие кресла — точно, полностью театральная обстановка. А фильм был «Романс о влюблённых», с Киндиновым, Прокловой и Владимиром Высоцким в главных ролях. Кончилась первая серия, в зале зажёгся свет, и вся публика куда-то ринулась из зала. Мы начали недоуменно спрашивать: «А как же вторая серия?» Нам ответили: «Деревня, сначала в буфет, антракт пол часа». Вышли в фойе — мама-мия, работает штук двадцать небольших буфетов, которых не было перед началом фильма. Но главное, кофе, коньяк, шампанское, конфеты - «В Греции всё-всё есть».
Пропустили с товарищем по 50 грамм коньячка, заели конфеткой: «Вот это кинотеатр, я понимаю!» Вторую серию смотрели уже с гораздо большим удовольствием, естестве-нно… Короче, не жаль было, что пропустили ужин в лётной столовой. Но штурмана позаботились, захватили по котлете с хлебом и солёным огурцом и объявили: «Припусков сказал: «После ужина как всегда».
Как всегда — это значит сбор в комнате истребителей, бо у них на самолёте спирт, точнее — авиационное «шило». Для тех, кто пьёт напитки только на «Ш» - это находка: шпирт, шамагон, шнапс, шампанское, «Штоличная» (имеется ввиду — водка) — ну, и так далее, кто имеет «фантазию», всегда может продолжить.
СПИРТ С МИГ-25
Заходим с Гешей в большой четырёхместный номер, картина как всегда. Олег со своим штурманом играют в шахматы. Пара МИГ-25 на пару ЯК-28 режутся в домино (заведующая гостиницей на четвёртый день нашла эту игру постоянным клиентам), остальные накрывают стол.
Вот вроде шлема разбавлена, закусь разложена по по тарелкам: «Идите жрать, пожалуйста». Дальше каждый наливает себе сам. Закон полярников, кстати. Мне брат рассказывал, почему так? Спирт — это не водка, и если человек выпил, пошёл потом « козу водить» и в результате замёрз, то винить некого — наливал себе сам. В общем, кто хотел, выпил (а хотели все), и Гена Напёрстков вспомнил, как они хотели шлёмкой разжиться, даже техника заставили бутылку Рижского бальзама взять, а когда шли к самолёту, сзади раздался визг тормозов, из командирского уазика вылез долговязый пацан, по виду в звании старшего лейтенанта, а оказалось, полковник - командир полка. Их остановил: «Куда несёте баклажки?» Начальник связи Рижской эскадрильи капитан Володя Лозовой не растерялся и доложил: «Идём за питьевой водой для экипажа».
«Сдайте, иначе я доложу на КП, что оба экипажа ИЛ-28 пьяны, и я их не выпускаю». Ничего не поделаешь, пришлось две канистры по 10 литров каждая погрузить в машину командира полка, и больше мы свои фляги не видели. «А знаю я о ком вы говорите. Строгий дядька, хотя по виду точно как пацан, но лётчик от Бога». Тут я вспомнил: «Гена, а помнишь в Таллине. Мы только получили капитанов и прямо в рабочих кителях поехали развеяться в этот город. Идём, все такие из себя, гордые, на груди знак Военного лётчика первого класса, в погонах по пять звёзд россыпью, и тут из подъехавшего трамвая вылазит моряк-подводник кап-два, ещё более пацанского вида чем мы, и с очень красивой девушкой-эстонкой. Так сразу с нас всю спесь сбил. Думаем, наверно, командир подлодки с Пальдиски. Только непонятно, что у них год за три идёт что ли?».
В качестве "лирического отступления" - вот что добавил про авиационный спирт авиационный инженер Ильдус Камалов:
Доброго времени суток!!!
Ваши воспоминания интересны не только для профессионалов, в частности – лётчиков, но и для обывателей (обычного человека).
Вы упомянули в своих воспоминаниях "Шлёмка" ("Надёжность лётчика") - а что это? Для обывателя (обычного человека) профессиональные термины непонятны.
* * * * *
Когда я с коллегами был в гарнизоне Саки, нам рассказали легенду, что такое "Шлёмка":
– Когда Ту-22М(?) возвращается вечером из полёта, то экипаж даёт свои шлёмы наземной обслуге, и те наполняют шлёмы спиртом. Лётчики уходят, а наземной обслуге спирта хватает до утра.
* * * * *
А есть ещё МАСАНДРА – с Миг-25 после полёта сливают из системы охлаждения локатора 80 литров смеси спирта с глицерином. А почему МАСАНДРА? – Микоян Артём Сын Армянского Народа Дарит Российской Авиации.
* * * * *
Вам, морскому лётчику, наверное, будет интересна байка про морских лётчиков в Великую Отечественную. В то время морская авиация (большей частью на северном флоте) отличалась тем, что летала над морем (и не более того).
Сухопутный лётчик спрашивает морского:
– Вода в море +4 град, через 15 – 30 минут нет никаких шансов. Как же ты летаешь???
– Выпью стакан и лечу!
– А если откажет двигатель???
– Так самолёт (Ил-4ДБ) двух двигательный, выпью второй стакан и лечу
– А если откажет второй двигатель???
– Выпью третий стакан, а после третьего – мне море по колено!!!
« Ладно, мужики, 28 декабря на носу», - перебил меня штурман Кости Припускова, - «А ну, как на Новый год застрянем. Где встречать будем и главное — с кем?» «Не боись — всё продумано», - веско сказал майор, наливая себе треть стакана, - «Мои ребята уже сходили на разведку. Здесь рядом общежитие стюардесс. Если что, они готовы нас принять».
ВСТРЕЧА СО СТЮАРДЕССОЙ
«Стюардессы — это хорошо», - поддакнул я. «Я когда летел с Владивостока в училище поступать, в ТУ-104 они все были красавицы как на подбор. У меня, помню, тогда мысль мелькнула: «С такими, наверно, только отличники спят». Это ты правильно сказал: «Только отличники", - продолжил майор. "Я как раз и был отличником первого курса Монинской академии им. Ю.А. Гагарина, когда чуть не женился на стюардессе. А дело было так. Я только вернулся с Кавказа, куда летал на каникулах кататься на горных лыжах, морда соответственно чёрная, не сравнить с бледнолицыми москвичами, еду в метро. На очередной остановке вдруг заходит в вагон стюардесса в форме и становится напротив меня. Я естественно встаю, уступаю место и теперь я стою напротив неё. Пока ехали две остановки во мне боролись два противоречивых желания:
Во — первых, она мне сразу понравилась. Правильные, я бы сказал, исконно русские черты лица, русые волосы, выбивающиеся из под форменной пилотки, ладная стройная фигура, угадываемая под шинелью. В общем, всё в ней было какое-то привлекательное, в том числе и горестная складочка у губ. Так бывает, когда похоронил родного человека, и это выражение горя всё же проступает у тебя на лице как бы ты ни старался показать, что тебе весело.
А во-вторых, мне мама с детства внушала, что приставать на улице к девочкам, а тем более знакомиться с ними — это не прилично, «дурной тон» и т. д. Пока я никак не мог принять решение, пытаться заговорить со стюардессой или нет, объявили остановку «Аэропорт», и она вышла из вагона. Я как во сне выскочил за ней. Стою вплотную за ней на эскалаторе, сердце почему-то колотится как зачётной атаке при заходе на цель. А потом неожиданно для себя склоняюсь к её уху и шепчу: «А Вы бы не могли дать № своего телефона?»
Короткий внимательный взгляд: «Я не раздаю телефоны на улице». «Так мы же ещё не на улице», - сразу нашёлся я и тут же добавил, - «Владимир — военный лётчик». Стюардесса улыбнулась: «Серьёзный довод, но это ещё не повод, чтобы мне знакомиться с мужчинами на улице». Тут мы как вышли из метро и основной «козырь», что здесь ещё не улица, сразу выбили у меня из под ног. Но главное, что мы начали хоть как-то разговаривать. А я где-то читал, что если у вас получилось заставить девушку улыбнуться вашей шутке, то шанс ей понравиться возрастает сразу на порядок, и поэтому сразу пошёл в атаку: «Вы не смотрите, что я худой и кашляю, и такой чёрный. Я просто пол года в бане не мылся. Но к встрече с Вами приму душ и буду «белый и пушистый», а насчёт аппетита — так кушаю я за троих, не переживайте».
Женщина улыбнулась, и хотя не сразу, но уже входя в здание аэрофлотовской гостиницы бегло проговорила телефон. Я тут же его записал на каком-то клочке бумаги. Как говорят наши штурмана: «Любой самый тупой карандаш лучше острой памяти».
Звонил я в течение месяца, не часто, в среднем два раза в неделю, но никто не брал трубку, наконец услышал знакомый голос: «Слушаю». Я как-то враз пересохшим горлом, тихо проговорил: «Это Владимир, загорелое лицо в метро помните?»
«Помню», - услышал я, - «И что же Вы хотите, Владимир ?» «Хочу Вас видеть», - я уже не ломал «фантазию» над ответами, сразу понял, никакой заумный трёп тут не пройдёт.
«Хорошо, седьмая парковая, 30-ый дом, квартира 8, второй этаж, метро «Сокол», я Вас жду». Мне повезло, я как раз находился у ресторана «Москва». Тут же заскочил в главную залу, выбрал столик, внёс аванс за заказ, официант выдал чек, прыгнул в такси и помчался по указанному адресу. Водителю сразу дал деньги с большим запасом, т. к. не знал сколько стюардессе понадобится на сборы в ресторан. Водила оказался разбитным парнем Игорем, который сразу въехал в ситуацию, тем более, я даже не знал, как зовут мою новую знакомую.
В общем, звоню, открывается дверь, стюардесса стоит в полупрозрачном китайском халатике, вся какая-то непривычно уютно-домашняя. Я ей, переходя на ты: «Собирайся, едем в ресторан, такси ждёт, вот наш столик», - и даю чек с номером столика и суммой, которая уже проплачена. Женщина, не глядя его берёт, рвёт пополам и выбрасывает в форточку: «Володя, я почти неделю была в рейсе, устала как собака, никакого экстрима - только домашний отдых. Не устраивает, я тебя не держу».
«Нет, я согласен», - быстро подскочил к форточке: «Игорь, езжай, мы не поедем». Водитель, ничему не удивляясь, тут же тронул с места и исчез из поля зрения. Я развернулся на 180 градусов: «Слушай, ты скажи хоть как тебя зовут?» «Потом, сначала в ванну, ты же обещал предстать передо мной «белым и пушистым», - она напомнила мне моё же шутливое обещание при первой встрече. Я тут же прямо в коридоре разделся до трусов, прошёл в ванну, которая уже наполнялась горячей водой, нырнул в неё и погрузился в нирвану. Вообще-то я люблю сауну или нашу русскую парилку, понимаю в этом толк, но в ванне полежать — это иногда такой кайф, что тоже иногда практиковать не возбраняется.
Пока лежал, вдруг услышал звонок в дверь и понял — пришли гости, блин.
«Машка, ты хочешь большой и чистой любви? Конечно, а кто ж её не хочет? Тогда приходи как стемнеет на сеновал. Хорошо, только я не одна приду, а с кузнецом. А зачем нам кузнец? А чтобы Вы потом не отказались жениться. Так, свободна, свидание отменяется».
Примерно такой диалог из моего любимого фильма «Формула любви» прозвучал у меня в голове. Сначала я услышал мужской голос, а потом женский: «Галя, здравствуй. Ой, у тебя гости. Мы же не знали. Если нельзя, то мы уйдём?» «Да, нет уж, раз пришли — то оставайтесь», - прозвучал ответ хозяйки дома. Так, её зовут Галина, подумал я, но как же мне при гостях выходить? Но Галя, словно прочитав мои мысли, внесла мне мою одежду в ванну, совершенно не обращая внимания, что я в неглиже.
Я оделся, впрыгнул в домашние тапочки, которые мне подсунули, и прошёл в комнату. За богато сервированным столом сидел пехотный капитан моего возраста, а женщина вытаскивала из сумки всякую снедь, включая бутылку «Мартини». Мне сразу стало неудобно, блин, я же завалился с пустыми руками. Но капитан, встав, назвал своё имя: «Владислав», - и словно прочитав мои мысли, продолжил, - «Вы не волнуйтесь, здесь на всех хватит», - чем сразу расположил меня к себе.
С кухни пришла Галина, неся на подносе гуся с яблоками: «Мальчики, предупреждаю — это мне с ресторана принесли. Я только разогревала в духовке». Мне стало как-то сразу легко и свободно. Сели за стол. Владислав открыл шампанское. Выпили за знакомство, потом за приближающееся 23 февраля. Перешли на коньяк, Армянский — пять звёздочек. Я его пил впервые. «Вкусный», зараза, потому и дорогой. В общем, за столом сложилась какая-то лёгкая непринуждённая обстановка. Галина рассказала, как они по дороге на Камчатку застряли в Новосибирске по погоде, из-за чего весь рейс продлился неделю. Лариса, так звали женщину, которая пришла с капитаном, описала похождения своего брата — моряка в Лондоне, который, он хвастался, знает лучше Ленинграда. Владислав вставил несколько военных анекдотов на грани пристойности, что можно рассказывать в незнакомой компании. Я траванул парочку авиационных историй.
За весельем не заметили, как допили коньяк, откупорили Мартини, но попробовав, тут же вернулись к коньяку, благо на столе появилась вторая бутылка. Мартини, по первому впечатлению, показалось как наш обыкновенный портвейн, только разбавленный спиртом. Зато гусь и прочая закусь были просто великолепны, но каждый знал, что мы сюда не кушать пришли. Галина деловито прибрала со стола и молвила: «Так Лариса с Владиславом как гости спят в этой комнате на диване, а мы с Владимиром ляжем в маленькой на полу».
Женщины тут же быстро постелили постель пока Владислав курил на балконе, а я просто стоял с ним за компанию. Затем нас пригласили: «Хватит мёрзнуть, пора греться!» Оставшись с Галей наедине, я конечно же волновался. Я был не женат, после окончания училища в отпусках было несколько встреч с женщинами, с оставлением меня на ночь, но ясно, что до сексуального мачо мне было ещё ох как далеко. Галина всё поняла без слов. Крепко поцеловав в губы, увлекла за собой в постель и проявила полную инициативу. Дальше я помню смутно. Горел слабый ночник, и в перерывах между поцелуями и ласками в памяти сохранилось только прекрасное лицо Гали с распущенными волосами, которые струились как лён, да вся её фигура — крепкая и ладная...
Рано утром раздался стук в дверь и голос Ларисы произнёс: «Галочка, нам пора, закрой за нами». Галина, перелезая через меня от стенки, ласково провела рукой мне по груди и по бёдрам, из чего я заключил, что в постели, наверно, честь военной авиации не уронил. Она проводила гостей, нырнула ко мне под бочок под одеяло, и мы опять погрузились в нирвану…
Проснулись поздно. За окном уже вовсю разгорался яркий солнечный зимний день. Прошли сначала с Галей в душ, а потом на кухне сели пить кофе. Тут она и рассказала свою историю. Муж летал командиром на ТУ-104. Три года назад они разбились из-за отказа обоих авиагоризонтов в облаках. Год Галина никого к себе не подпускала, потом стали появляться мужчины - женщина же красивая, но она их быстро отшивала, т. к. сначала они реагировали на неё, а потом переключались, что у неё от мужа осталось две машины, дача, богатая квартира недалеко от центра Москвы. В общем, желание всё это заграбастать было видно не вооружённым глазом. Я сразу произнёс: «Я на это претендовать не буду».
Она ответила: «Я это поняла сразу, ты не испорченный». Мы позавтракали, и Галина предложила мне показать Москву. Я, конечно, согласился. Гараж оказался недалеко, сели в «Жигуль пятой модели» и понеслись куда глаза глядят. Сначала в центр — Красная площадь, Храм Василия Блаженного и прочее. А потом приехали сначала к МГУ, а затем на Воробьёвы горы. Галина объяснила, что это любимое место мужа в Москве. Мы оставили машину, зашли в кафешку, выпили кофе с очень вкусными блинчиками, а затем спустились вниз к Москва-реке. Галя вспоминала, как они гуляли здесь с мужем. И вообще, меня с самого начала не отпускало с утра ощущение, что нас в машине трое, и вот-вот голос её мужа произнесёт: «Всё нормально, Владимир, не тушуйся, я же понимаю, что жизнь на месте стоять не может».
В общем, стали мы с Галей встречаться, не скажу - часто, в основном, когда она попадала домой на выходные. Я уже привык к двум портретам её мужа, которые висели в разных комнатах. На одном он был снят за штурвалом, и был чем-то похож на КВС ТУ-104 Гарольда Кузнецова, чья громкая катастрофа заставила Туполева внести доработки в планер самолёта. Я даже планировал сделать Галине предложение, хотя она была на целых шесть лет меня старше, а сын уже служил срочную в Псковской дивизии ВДВ. Но потом понял, что жить мы с ней нормально не сможем.
Основная причина, что Галя никак не могла забыть своего мужа, поэтому в постель с другим мужчиной, в данном случае со мной, могла лечь только изрядно выпив, чтобы отключить тормоза. А пила она только полусладкое шампанское, которое в Москве тогда было редкостью. Или только армянский коньяк. В магазинах он был, но дорогой, зараза. А я же тогда регулярно спортом занимался, был в сборной академии по лыжам, лёгкой атлетикой и волейболу. А тут что ни встреча — то нарушение спортивного режима. Может и с этим я бы смирился, но когда она в пылу страсти дважды назвала меня Германом, т. е. именем мужа, я понял, что шансов у меня никаких, чтобы Галина смогла полюбить меня по-настоящему. Отвёз я ей напоследок телевизор в ремонт и честно сказал: «Наверно, нам пора прекратить наши встречи?». На что Галя как-то с радостью отреагировала: «Я тоже так думаю. Спасибо тебе за всё. Желаю найти свою женщину!» На этом мы распрощались и больше я не видел».
ПЕРЕПУТАЛ НОМЕР В ПАНСИОНАТЕ
Эту историю мне рассказал один вертолётчик, когда мы были на двухнедельных парашютных сборах в славном городе Очакове под руководством легендарного парашютиста всех стран, времён и народов Тофика Бабаева. Жили мы все одной казарме, состоящей из нескольких комнат. Прыжки совершались или в первую или во вторую смену в зависимости от прогноза погоды, который давали на день. Соответственно, если прыжки утром, то подъём в шесть утра, чтобы ровно в 8.00 первый подъём оторвал колёса в воздух от бетонки. А один лейтенант у нас только женился, ещё даже «медовый» месяц не кончился. А от отпуска по семейным обстоятельствам он отказался. Во-первых, ради парашютных прыжков. А во-вторых, невеста, теперь уже жена, ещё училась на выпускном курсе Николаевского университета им. В.О. Сухомлинского. И решил её этот лётчик на субботу-воскресенье в Очаков пригласить, только вот где эти два дня жить? В гостинице мест нет, а в казарму тоже не поведёшь.
И тут его надоумил местный прапорщик Володя: «Сходи в пансионат, как дорога повернёт, с левой стороны, найдёшь заведующую Викторию Ивановну, скажешь, что от меня. Попросишь на два дня номер с отдельным входом на втором этаже, мол, у тебя ранний подъём на прыжки, чтобы остальных постояльцев не будить.
Лейтенант так и сделал, нашёл заведующую, оформил номер, а когда пошёл заселяться, обратил внимание на двух милиционеров, сидящих перед входом на лавочке. Сразу понял, что они его разговор с заведующей слышали, и судя по тому, как они с ним приветливо поздоровались, понял, что прапорщик Володя, авторитетом пользуется не только у женской части персонала пансионата, но и среди сотрудников милиции тоже.
В общем, дежурная с ключами подвела его с торца здания к пожарной лестнице и сказала: «С персональным входом номер у нас здесь». Они поднялись на второй этаж, номер лейтенанту понравился. Хотя обстановка была спартанская, но с его окон было видно море. Быстро сдвинул кровати одна к одной, чтобы потом с любимой не тратить на это время, и побежал на обед, после которого начинались парашютные прыжки во вторую смену.
Отпрыгали нормально, потом разбор полётов, укладка парашютов на завтра, когда вышел, была уже тёмная южная ночь, но время до встречи жены ещё было. Они договорились, что она приедет крайним автобусом Николаев-Очаков, и если он опоздает, будет ждать его на автовокзале. Быстренько сбегал искупался на море и освежённый, рысью отправился на долгожданное рандеву. Автобус пришёл вовремя, встреча получилась вообще пять баллов. Он умудрился с общественной клумбы сорвать несколько роз. А что генералу в фильме «Офицеры» можно, а лейтенанту нельзя? Он, блин, тоже жену любит, причём не чужую как в фильме, а свою собственную.
В общем, новоиспечённая супруга Марина чуть не расплакалась: «Какой ты у меня всё-таки мачо!»«Мадам, Вы ещё наш номер не видели с видом на море» - самодовольно промямлил лейтенант, весь размякший от поцелуев. Принял у жены тяжёлую сумку с предупреждением: «Осторожно, там три бутылки твоего любимого японского сливового вина «ТАКАДА» и пирог мама передала. Ну, своя ноша не тянет. Взвалил сумку на плечо, и они в обнимку отправились в свои шикарные апартаменты, которым он составил рекламу.
Подошли к зданию, лампочка, которая раньше горела у лестницы, почему-то уже не светила. «Ничего, больше интиму будет, успокаивая себя, подумал лейтенант и, подавая пример жене, первый полез наверх. «Что за чёрт!» Ключ в замок влез с трудом, но главное, что дверь не открывалась, как он её не пробовал открыть и так — и этак. Промучившись минут пятнадцать и услышав от жены, что она уже хочет в туалет, понял, что в одиночку он не справится. «Стой здесь, я сейчас», - тут же бегом добежал до главного входа. Дежурная горничная уже спала, но в светящееся окно рядом были видны два уже можно сказать знакомых милиционера, играющих в карты. Он туда: «Мужики выручайте, вот такая ситуация. Не могу открыть дверь в номер. Ставлю бутылку японского марочного вина».
Милиционеры, естественно, с радостью согласились помочь другу прапорщика Володи. Тут же нашёлся инструмент в виде стамески, отвёртки и плоскогубцев. В общем, минут через десять лейтенант с женой вошли в свой, как они думали, номер. Ё-маё, кровати стоят раздельно, на стульях развешена чья-то одежда, за окнами деревья и никакого моря. Лейтенант понял, что они вскрыли чужой номер. Когда он признался в этом милиционерам, те развели руками: «Ну, ты даёшь, парень!» Теперь главное было вернуть всё в исходное положение. Милиции удалось закрыть дверь обратно до прихода настоящих хозяев, но потребовали за это две бутылки марочного вкусного вина. Лейтенант, естественно, вынужден был согласиться.
А его номер оказался точно в таком же доме, но стоящем дальше. Так успешно с потерей всего двух бутылок вина закончилась эта история. Мораль - «прежде чем войти, подумай о выходе», - гласит Школа выживания Виталия Сундакова. Это аксиома, с которой не поспоришь.
«СТРАШИЛКА» НА ДЕНЬ ПОБЕДЫ
"Призерватив, вовремя подброшенный в папин карман, избавляет родителей от не нужных расспросов о школе".
(Из Руководства детям по поведению в выпускной группе Детского сада №8 города Урюпинска, параграф третий).
Идёт выпускной экзамен по обществоведению (был такой предмет в 60-ые годы)в 10-ом классе Школы №44 города Москвы. Отвечает сын очень высоко поставленного партийного бонзы. Что ни вопрос - ответ: "Не знаю". А преподавателю надо обязательно поставить пятёрку, иначе с работы уволят. Но для того, чтобы поставить пять, надо чтобы выпускник хоть что-то проглаголил. И вот профессор, отчаявшись, задаёт вопрос по международному положению: "Скажите, а где сейчас находится Леонид Ильич?" (А Брежнев на тот момент был с визитом в Америке, и об этом во всех газетах писали и говорили по радио, телевидению, т.е. не знать этого было просто невозможно).
Но выпускник и на этот вопрос ответил: "Не знаю". Профессор пристально посмотрел на него: "Откуда Вы молодой человек родом?" Тот ответил: "С Урюпинска".
"Эх, бросить бы всё, да уехать в Урюпинск", - задумчиво сказал профессор.
Прошло уже 36 лет с момента этого «приключения» из моей залихвасткой, как выразился Василий Васильевич Ершов, жизни — думаю, пришла пора о нём поведать миру, поскольку там есть что перенять для своего личного опыта. Мы тогда учились на первом курсе Военно-Морской академии, и накануне дня Победы нам объявили, что завтра или послезавтра, т. е. 8 или 9 мая мы все попарно расписаны по памятникам Советским войнам в городе Ленинграде и его окрестностях. И мы должны обязательно присутствовать на торжествах, которые будут проводиться в этих местах.
Нам с со старшим нашей группы Валерой Бородиным поручили 8 мая быть на открытии памятника всем погибшим лётчикам, у которых нет могил, т. к. их самолёты упали в море. Для этого было разыскано более 600 фамилий, и все они были выбиты на этом памятнике, символизирующем фактически братскую могилу. В парадной форме со всеми регалиями мы чуть-чуть опоздали к началу праздника, который начинался в местной школе этого посёлка. Нас направили сразу в актовый зал, где уже началось торжественное заседание в честь дня Победы. Мы с Валерой присели в задних рядах, но директор школы нас поманил пальчиком и усадил на сцене в президиум. Нам повязали пионерские галстуки, попросили выступить и сказать пару слов о дне Победы. Что нами, естественно, было сделано.
А потом для всех приглашённых гостей силами школы был сделан небольшой импровизированный концерт. В одном из номеров группа школьников исполнила авиационный марш, а потом песню из кинофильма «Хроника пикирующего бомбардировщика» «Туман… туман». И аккомпонировала им изумительно красивая пианистка — девушка лет двадцати, похожая на прекрасную фею из сказок Андерсена. Я ещё когда посмотрел, подумал: «И создаёт же Господь Бог такую красоту. И ведь чьей-то женой будет!»
Но мысль мелькнула и пропала. Мы же на серьёзном мероприятии и при исполнении… Потом нас провели к памятнику. Там состоялся небольшой митинг. Я ещё с речью выступил по просьбе устроителей. Потом войска прошли торжественным маршем, после чего мы с Бородиным собрались уходить, считая свою миссию выполненной, как нам подошли ветераны — лётчики Великой Отечечтвенной войны. «Ребята, вы не сильно торопитесь? Мы решили тут помянуть наших погибших товарищей, и нам было бы приятно, если бы современные пилоты, кому мы передали штурвалы, посидели бы немного с нами».
«Не вопрос», - сказал Валера, переглянувшись со мной, - «Конечно, посидим». Мы прошли в школу. Прямо в учительской был накрыт импровизированный стол: море бутылок водки, и солдатская закуска — хлеб, колбаса, селёдка, огурцы… Народу было человек тридцать, из них около двадцати лётчиков-ветеранов, человек 5-7 офицеров других родов войск и руководство школы: директор, зауч и несколько учителей. И вот здесь я впервые увидел, как пьют ветераны. Всем сразу было налито больше чем по пол стакана «Московской» водки. «За ПОБЕДУ!!!» - прозвучал первый тост. И все ветераны-лётчики эти по пол стакана выпили, хотя некоторые из них были весьма в преклонном возрасте.
Мы с Валерой посмотрели на них, потом друг на друга и поняли, что нам пить меньше просто нельзя. Иначе марку Морской авиации просто опозорим. Поэтому то же по полстакана лихо в себя опрокинули. Только занюхали килечкой, как звучит второй тост: «За тружеников тыла, которые помогали ковать оружие Победы!» Норма выпивки не меняется. Не успели отойти от второго тоста — звучит третий: «За наших погибших товарищей. За лётчиков, не вернувшихся из полёта!» Естественно — третий, не чокаясь, тоже пьём до дна. Потом за что-то прозвучал четвёртый. Блин, я никогда не пил так резко и много.
Тут ко мне склоняется Валера Бородин: «Вася, если мы сейчас оба встанем и уйдём, будет неудобно, банкет в самом разгаре. У тебя же семья улетела в Оренбург на каникулы. Ты сейчас холостяк. Поэтому сначала уйду я, т. к. своим обещал пораньше вернуться, а потом минут через двадцать можешь уходить ты. Мы свою задачу выполнили».
Короче, Валера ушёл, а меня не то, чтобы развезло. Форма майора Морской авиации не давала расслабиться, но я стал слегка «клевать носом» в тарелку. Вдруг смотрю, холёная женская рука, держащая стакан с водкой, стукается о мой пустой стакан. Поднимаю глаза: «Мама-Мия!!! Напротив сидит яркая пышная блондинка». Блин, как же я не видел её раньше.
«Ну, ты чего загрустил, морячок? Я с тобой выпить хочу за день Победы, а у тебя даже не налито!» Я встрепенулся, тут же налил себе водки сколько у неё в стакане, и мы вместе, не дожидаясь остальных, выпили. Потом она мне говорит: «Пойдём — выйдем. Мне надо с тобой поговорить». После чего встаёт из-за стола и выходит из зала. Я как сомнабула за ней под гипнозом.
Начинаем спускаться по лестнице на первый этаж, вдруг она резко останавливается, раскрывает руки, и я, не удержавшись, влетаю прямо в её пышную грудь. Дальше передаю радиообмен дословно, т. к. он навсегда врезался в память: «Слушай, морячок, я тебя хочу. Ты можешь сделать даме праздник в день Победы?» То, что я женат, у меня сразу напрочь вылетело из памяти. Я видел только её пышную грудь, на которой почти возлежал, учитывая, что она стояла на нижней ступеньке лестницы, а я на верхней. «Конечно, могу. А когда и где?» - задал я риторический вопрос.
Ответ меня обескуражил своей простотой: «Я тут не одна, а с кавалером, а он любит выпить. Сейчас напьётся, у меня тут подруга в школе работает, она и найдёт нам какой-нибудь укромный кабинет. Только ты больше не пей, тебе хватит».
Тут я сделаю «лирическое отступление» и в защиту себя — любимого приведу оправдание, как мужчина может забыть, что он женат. Вот что пишет полковник КГБ на пенсии Алексей Васильев о том, как они, будучи курсантами, встречали Новый год:
«Но самое замечательное было в электричке, когда мы возвращались в училище, всю дорогу один из нас простоял в тамбуре, мы думали, что ему … не очень, с бодуна, в общем. Когда же мы вышли, подъезжая к Голицыно, в тамбур, тут проходила какая-то женщина, смотрит на нашего товарища и говорит: «Мальчик, у тебя все в порядке? Тебя как зовут?» Его глаза я не забуду никогда – такая тоска, такая растерянность… Я хватаю его за плечо, трясу и говорю: «Шура, ты чего!???» И в этот момент глаза у него вмиг проясняются, он улыбается, единственно, что нимб не засиял над его челом! И говорит: «Во – Шура!» Короче, ударная доза спиртного стерла из его памяти очень важную мелочь – собственное имя! Когда я увидел его метаморфозу осознания самого себя, аутоидентификацию с собственным именем, именно тогда, наверное, я понял, что мне интересна психология! Я понял, в чем мое призвание!)))
Я думаю, читатели смогли убедиться в глубине философской жизни Алексея Васильева, а так же в многообразии его жизненного опыта. По этому поводу хотел бы сделать следующее дополнение: первое, Алексею очень повезло, что утром он обнаружил рядом в постели красивую девушку, а не какого-нибудь «крокодила», после которого желание сексуальной близости с женщиной пропадает надолго, если не навсегда. Второе, Алексей показал, что можно допиться до такой степени, что забыть собственное имя.
В более расширенном варианте этот эпизод у меня описан в повести «Курсант», не ленивые и любознательные читатели могут найти этот мой «опус» на проза.ру и убедиться в правоте моих слов.
Я ей в заключение говорю: «Ты скажи хоть как тебя зовут?» Она: «Ты всё равно не выговоришь — Ромуальда». «Нет, почему же? Выговорю: «Рому…. Рому… альда. Вот видишь, со второго раза у меня получилось». Я ещё слово «адмиралтейство» выговорить могу». Она засмеялась и потрепала меня по затылку: «Ладно, пошли за стол, и помни, больше не пей». Я пообещал, и мы направились опять в учительскую. Сели за стол, и тут на меня как пехотные офицеры налетели: «Эй, моряк, мы хотим с тобой выпить за содружество войск!»
Я позволил себе налить, понимая, что иначе от них не отвертеться, но помня обещание, данное Ромуальде, решил только пригубить, но весь стакан не пить. В целом, в течении 10 минут уговоров пехотных офицеров, что за Содружество войск надо пить до дна, мне удалось соблюсти свою «невинность», и они от меня отстали. Но когда я поднял голову, чтобы меня похвалили, я не увидел своей пышной белокурой красавицы. Не то её кто-то из пехоты увёл, а весь этот маневр с тостом был затеян, чтобы меня от неё отвлечь? А может её кавалер что-то почувствовал и её увёл? Не знаю. Золотая рыбка поманила исполнить желание и растаяла как дым.
И видно, этот мой гусарский импульс не пропал даром, потому что с дальнего конца стола ко мне вдруг отправилась женщина в яркой красной кофте. «Тов. капитан третьего ранга, моя подруга Ромуальда сказала Вам кабинет нужен? Так её самой уже нет, её в магазин вызвали, в котором Вы водку покупали. Она же его директор, и она Вас мне поручила. Но нам кабинет не нужен. Мой дом в двух шагах от школы. Только я должна здесь быть до конца как ответственная за организацию этого вечера. Так что если Вы не против меня подождать, то посидим ещё часик? Только Вы больше не пейте».
Но я был уже в том состоянии, когда все женщины кажутся красивыми, тем более в ярких красных кофтах, поэтому я подождать был не против. Сел я за кадку с фикусом, и кто бы ко мне не подходил с предложением выпить, я всем объяснял, что с пьянством я завязал. В общем, удалось больше не пить и даже «покемарить» немного. Наконец ветераны разошлись. Это был уже вечер, когда в учительской остались три человека: директор школы, лаборантка Галина — (это которой меня передали как вещь) и ваш покорный слуга, весь осоловевший с перепоя, но не потерявший своих бойцовских качеств. Перед нами ещё стоял ящик с водкой, и мы, тупо глядя на него, решили, что счас ещё одну бутылку на троих приговорим, праздник всё же — день Победы — это вам не «хухры- мухры» - нельзя его комкать, и пойдём по домам.
Вдруг в раскрытое окно влетел камешек, ну совсем как пуля в чашку к таможне в «Белом солнце пустыни». Галина помчалась вниз посмотреть, кто это там хулиганит, и вернулась, я не поверил своим глазам — с пианисткой, которая играла на концерте. Девушка, смущаясь, объяснила директору, что она сегодня назначена заучем ответственной по школе. А это значит, что она должна прийти вечером и проверить, что школа закрыта, свет везде потушен, хулиганов во дворе нет и т. д. Но раз здесь сам директор, то она счас уйдёт и не будет мешать нашему банкету. Только я хотел попросить её остаться, как директор меня опередил:
«Нет-нет, Леночка, Вы очень вовремя, а то Галине тяжело одной за двумя мужчинами ухаживать в праздник. Так что оставайтесь, поможете». Ну, рядовая учительница пения не могла не выполнить просьбу директора школы, сами понимаете. В общем, Лена осталась, и ей налили. Прозвучал тост «За мирное небо над Ленинградом!». Мы дружно сдвинули стаканы, и тут я открыл для себя две вещи: во-первых, что я готов изменить взятым на себя моральным обязательствам — больше в этот вечер не пить. Естественно, повлияла на это решение молодая пианистка. Поэтому: «Думаю, если Лена выпьет, то я её поддержу».
Я вдруг увидел, что она не так уж и молода. Ей лет 25-26, а не 18-20, как мне сначала показалось, просто такой тип лица и фигуры. Но это ещё не всё. Сначала я подумал, что показалось, а потом разглядел, что Лена пришла тоже под «хорошим шафе». Она, словно услышав мой немой вопрос, объяснила, что тоже идёт из гостей, фронтового друга её отца, к которому они всей семьёй нагрянули в гости. В общем, выпили за «Небо...», потом ещё за что-то, а дальше так совпало, что директор школы вышел на балкон покурить, а Галина помчалась вниз, т. к. на первом этаже зазвонил телефон у дежурной на входе, где сейчас никого не было.
Мы остались с Леной одни, и тут у меня вырвалось: «Леночка, а мы не могли бы с Вами где-нибудь продолжить праздник? Так не хочется, чтобы он заканчивался. Единственное, что меня смущает, я уже Гале пообещал, что буду ночевать у неё». Ответ меня обескуражил своей прямотой: «Вы знаете, Вася, когда Вы двое вошли в зал в строгой чёрной форме и с кортиками, я подумала: «Какой красивый морской офицер. Вот бы с таким провести праздник, а завтра пойти смотреть корабельный парад на Неве в честь дня Победы. Подруги бы лопнули от зависти. Тем более, квартира у меня сегодня будет свободна. Отец с мамой останутся ночевать у своего фронтового друга, к которому мы сначала все вместе пойдём в гости». Но Вы же офицер, и раз Вы дали обещание Гале, то будет неправильно нарушать данное Вами слово».
Только я хотел что-то в шутку возразить, типа: «Я же хозяин своего слова. Слово дал, слово взял обратно», - как пришёл директор, а спустя минуту примчалась Галина. Ясно, что при них я не мог продолжить разговор на такую волнующую для меня тему. Вымучили мы наконец начатую бутылку водки, и хотя в ящике под столом ещё сколько-то бутылок было, решили, что пора расходиться. Тепло попрощались на выходе из школы, и Лена с директором пошли вправо на остановку автобуса, а мы с Галиной под ручку влево к её дому. И пока шли, я чувствую, как еле передвигаются у меня ноги, и понимаю, что я с Галей ночевать не хочу, потому что с меня как с мужчины будет навару ноль.
Кстати, впоследствии был у меня как-то такой эпизод, когда утром, обнаружив у себя в постели томную, вальяжную даму, на мой вопрос: «Послушай, а у нас с тобой что-нибудь было? А то я ничего не помню». И по её разочарованному ответу: «Закусывать надо было, тогда бы помнил!» - я понял, что ночь в постели с красивой женщиной я беспробудно проспал, и уже не наверстаешь, т. к. ей надо мчаться на работу, а мне в аэроклуб на предварительную подготовку к завтрашним прыжкам и полётам.
В общем, я чувствовал, что мне бы в таком состоянии поспать надо, и чтоб никто не кантовал, а не с дамой любовью заниматься. Как в том анекдоте, когда шахтёр из забоя возвращается усталый — усталый, и проходя на кухню мимо спальни, видит как жена с кем-то занимается любовью. Он так секунду смотрит, как они кувыркаются, а потом, покачивая головой, говорит: «И охота же вам...»
Доходим до калитки, и решение во мне окончательно созрело: «Галочка, ты меня прости, но я сегодня столько выпил, что от меня как с мужчины толку не будет. Давай спокойно отоспимся по своим домам, а завтра я за тобой заеду часов в 11 , тогда и отметим праздник?» Я не видел в темноте лица Гали и могу только успокаивать себя, что она не обиделась, но по голосу её ответ был вполне адекватным: «Возможно, ты и прав, но учти, завтра, если опоздаешь, я тебе ничего не обещаю».
Мы поцеловались на прощание, и каждый пошёл в свою сторону — Галина домой, а я на остановку автобуса, до которой мне надо было пройти метров 200 по дороге. Вдруг из-за поворота показался зелёный огонёк такси. Я успел проголосовать, машина остановилась. Сажусь на переднее сиденье: «Шеф, морская гостиница на Пархоменко знаешь?»
«Да, кто ж её не знает», - произнёс водитель, и мы поехали. Я почти мгновенно начал отключаться, намереваясь поспать, как водитель затормозил. Открываю глаза и вижу, что директор школы и его учительница пения ещё, оказывается, не уехали и голосуют. Сели они на заднее сиденье, а я сразу закрыл глаза и притворился, что сплю, хотя сердце, признаюсь, заходило ходуном, т. к. я почему-то считал, что Леночку уже не увижу. В общем, изображаю сон и жду, что будет.
Первой меня увидела Лена: «Михаил Георгиевич, Вы посмотрите, кто сидит впереди. Это же Вася». Директор тронул меня за плечо, я «проснулся», сделал вид, что очень удивлён. Мы радостно загалдели, но нас прервал водитель: «Давайте наметим оптимальный маршрут». Они назвали адреса. Получалось, что сначала отвозим Елену, потом директора и затем моя крайняя остановка. Но у меня мгновенно созрел свой план. Я извернулся вправо, положил Лене правую руку на колено и как мне показалось, в пол голоса проговорил: «Леночка, скажи, что хочешь покататься по ночному Ленинграду. Сначала отвезём директора, потом якобы меня, а на обратном пути - тебя, мол, Вася в честь праздника дорогу всю оплачивает».
Лена, переходя на Вы: «Василий Васильевич, - шёпотом, - что Вы делаете? Вы же меня компрометируете. Что обо мне подумает директор? Я всего пол года работаю в школе, и вдруг уеду с посторонним мужчиной. Нет, сделаем не так. Высадите меня. Вы запомните дом и подъезд, в который я войду, второй этаж, квартира направо. Потом отвезёте Михаила Георгиевича, а затем вернётесь. Дверь будет открыта, я буду Вас ждать». На том и порешили.
Высадили Елену возле большого длинного дома. Водитель хотел ехать, но я изобразил, что нуждаюсь в свежем воздухе: «Подожди, шеф, дай ночного воздуха вдохнуть, а то поплохело». Сам подождал, пока она не вошла в средний подъезд. Чётко посчитал, что слева у меня три подъезда, а справа — два, после чего дал команду водителю: «Трогай».
Мы отвезли директора, тепло с ним простились. Он пригласил не забывать их школу, периодически в ней бывать и выступать перед пионерами на 23 февраля, 7 ноября и т. д. в плане патриотического воспитания молодёжи. Я пообещал, на этом мы и расстались. Водитель резко тронул с места. Мы проехали где-то с пол километра, как вдруг я сделал, что только сейчас вспомнил: «Ё-маё, голова садовая, я же ещё обещал друга сегодня навестить. Он как раз живёт в соседнем доме, где мы девушку высадили. Отвези меня туда».
Водитель: «Не могу, тороплюсь на заказ. Найдите себе другое такси.» Я ему: «Послушай, шеф, плачу по двойному тарифу. Подумаешь, на 10 минут опоздаешь. Ты меня хотя бы в тот район отвези». «Хорошо», - сказал водила, - «Я Вас на другой стороне улицы высажу напротив того дома». Я не возражал. Но напротив дома сделать остановку не получилось. Там не было перехода, и водитель провёз меня метров на 200 дальше. Я перешёл широкий проспект. Прошёл один длинный дом, а напротив второго остановился. Вроде это был он.
Отсчитал три подъезда слева, два подъезда справа, вошёл в тот, который я посчитал мой, и поднимаясь на второй этаж, всё никак не мог решить — целовать Лену сразу как переступлю порог её дома, или сначала надо что-то сказать о своих намерениях? Так ничего и не решив, сказав себе: «По обстановке», - решительно надавив дверь правой квартиры на втором этаже направо. «Что за чёрт, дверь закрыта!» Решительно звоню. Открывает дверь женщина в домашнем халате: «Вам кого, морячок?»
«Извините, мне Лену».
«Здесь такая не живёт», - слышу ответ.
«Ещё раз извините», - обескураженный, звоню в квартиру напротив.
Там, естественно, Лены тоже нет. Вышел с этого подъезда, зашёл в следующий.
Короче, обзвонил все квартиры в этом доме на втором этаже направо, но увы, всё было напрасно.
Зашёл в четвёртый подъезд следующего дома, и тоже, увы, не угадал. Приехал около двух ночи в свою гостиницу на Пархоменко, входная дверь закрыта, (я тогда не знал, что там есть сбоку звонок для вызова дежурной). Хожу кругами вокруг гостиницы и думаю: «Как же так? Три женщины меня сегодня хотели, почему-то я ни с одной не остался».
Резюме из этой истории можно сделать такое — мужики и дорогие дамы, никогда не пейте много в общественных местах — последствия не предсказуемы. Во-первых, Вы измените с лёгкостью своим моральным принципам, а во-вторых, можете допустить поступки, за которые Вам потом будет стыдно, но уже ничего не исправишь — они совершены. А лучше всего или вообще не пить, культивируя культ здорового тела и духа. Или придерживаться древней практики славян — они, возвращаясь из похода, пили две чаши: первую для снятия усталости, а вторую — для веселья. Третью - не пили никогда, потому что после неё ты уже не воин.
Вообще-то, ещё можно было бы много рассказать историй на женскую тему, и своих, и слышанных от других пилотов. Если Вы нормальный мужчина, то разговор о женщинах — всегда интересен. Обязательное условие — без пошлости и с огромным уважением к этой прекрасной половине рода человеческого. Но нельзя забывать, что мы пилоты, а в этом «опусе» ещё ни одной истории про полёты не прозвучало. Опишу эпизод, который первым пришёл на память, хотя, возможно, я уже рассказывал в одном из своих рассказов.
Просто, если Вы обратили внимание, мои истории в большинстве своём всегда много плановые, в каждом названии как правило несколько отступлений от главной темы, а когда рассказов у тебя уже 125, а среди них есть и повести, удержать в «фуражке 53 размера» о чём писал, а о чём ещё нет, достаточно сложно. Поэтому напишем «Напечатано — для расширения кругозора. У кого «широкий» - может не читать»:
«БЕНЗИН — МОЯ КРОВЬ, НА НУЛЕ»
Я бы новую жизнь своровал бы, как вор,
Я бы летчиком стал, это знаю я точно.
И команду такую: "Винты на упор!" -
Отдавал бы, как Бог, домодедовской ночью.
Под моею рукой чей-то город лежит,
И крепчает мороз, и долдонят капели.
И постели метелей, и звезд миражи
Освещали б мой путь в синеглазом апреле.
(Юрий Визбор)
Это было в старые добрые времена, когда все женщины были слегка легкомысленны, а мужчины занимались только своим любимым делом. А это значит — если Вы лётчик, то полётами и парашютными прыжками. На тот период я уже года три-четыре по выходным подрабатывал лётчиком самолёта АН-2 в Николаевской Областной Федерации Авиационных Видов Спорта, возя парашютистов на работу и иногда прыгая сам. Это зависело от моих финансовых возможностей и свободных мест в подъёме. Это был уже период когда прыжки «на халяву» как это было раньше в аэроклубах, к сожалению, канули в вечность. Сначала сдаём деньги, потом едем на стареньком «Запорожце» с двумя 100-литровыми бочками на автозаправку, покупаем бензин, вручную заправляем, и так несколько раз. За смену 1200-1600 литров так перевозим. Зато за смену умудрялись делать по 8-10 подъёмов на высоту 3-3,5 км. Вообще для АН-2 это нонсенс, т. к. ползёт с вертикальной скоростью 1-1,5 метра в секунду, если не удалось где-нибудь под облаком или над пашней найти восходящие потоки, которые и помогут забраться на такие стратегические высоты, учитывая, что южное лето — это средние температуры 28-30 градусов.
В нашем коллективе прыгали вообще-то люди не бедные, т. к. позволить себе выбрасывать за прыжок 350-400 гривен, (а сейчас эта сумма достигает цифры 800-850 гривен (2000 рублей)) может конечно же не каждый. Я уж не говорю про стоимость парашютных систем. И помимо наличия денег надо очень любить небо. Так вот, помимо этих не бедных людей среди них были ну вообще «не бедные». Это было видно по машинам, на которых они приезжали на прыжки, по часам, которые были у них на руках, наконец по властным повадкам, которые они оставляли где-там, за лётным полем, как только пересекали незримую линию, отделяющую летающих и прыгающих людей от остальной массы народа.
Что меня поражало, и к чему я не привыкну никак до сих пор — это то, что среди них было несколько очень не худеньких индивидуумов весом под 100 кг и более. Умом-то я понимаю, что ничего удивительного в этом нет. Современные парашюты позволяют прыгать безопасно с любым весом хоть босиком, если умеючи, конечно. Но душа как-то к этому факту привыкнуть не может. Ведь с курсантских лет нам внушалось, что есть для парашютных прыжков ограничения по весу. Но главное, конечно, не в этом. Я 32 года отлетал в боевой авиации - доводилось ходить и за сверхзвук на ТУ-22м3, и пилотировать корабельный вертолёт КА-27 на околонулевых скоростях — всё это было здорово !!! Но такого ощущения праздника как от полётов на АН-2 в аэроклубе, я в армии не испытывал. А всё почему? Попробуйте угадать с трёх раз.
Маладэц, джигит, хоть один догадался! Да, женщин там нету, и не говорите мне про официанток, блин — они не в счёт. Но у нас хоть они есть. А вот как на подводных лодках плавают, точнее — ходют. У них и этого нет. Зато валом мужских лиц с нестерпимо волевыми подбородками. А теперь представьте полёты в нашей федерации. Куча красивых молодых людей, из которых не менее одной трети девушки. Ночуем под самолётом в палатках. Костёр после полётов создаёт фон песням под гитару. В самолёте сидишь весь такой невозмутимо-загадочный, подмигиваешь не сводящей с тебя восхищённого взгляда ближайшей в салоне парашютистке. Или когда сам прыгаешь с парашютом вслед за стройными ножками, и потом догоняешь их в воздухе. С такой романтикой ни одна военная или Морская авиация не сравнится. Это праздник, который всегда с тобой, как и горные лыжи, впрочем.
Поскольку «зайцы трепаться не любят», чтобы в этом убедиться, прошу ещё раз посмотреть на фото в начале рассказа. Праздник на душе у девушки и полковника Чечеля, что осталась жива, виден не вооружённым глазом. Но продолжим о полётах.
В ту пятницу мы отпрыгали половину смены, а после обеда с Колей-Боней, бывшим комэской ТУ-22м2, перегнали АН-2 с Терновского полигона на аэродром Баловное к месту постоянной дислокации нашего стратегического лайнера. Володя Минеев и Геннадий Иванович Кустов в это время пробивали потерявшуюся заявку на перелёт самолёта в заповедник Кинбурнская Коса. Дело в том, что предстояло выполнить очень ответственный коммерческий рейс. Один из наших прыгунов-бизнесменов с Херсона Саша для руководимой им фирмы, у которой была юбилейная дата с момента её создания, решил сделать праздник на природе, на которую наш самолёт и должен был их доставить.
Очень тщательно осмотрели и подготовили самолёт, убедились, что заявка прошла, и стали ждать пассажиров. С небольшим опозданием по времени наконец они прибыли. Мама-мия, с нашей стюардессой Светланой их оказалось 16 человек, это помимо лётчиков. Но и это ещё не всё - приехало несколько ящиков водки, коньяка, шампанского и в коробках много всевозможной закуси, ну очень много. Мы сразу ограничили заправку топлива. Долго шла загрузка, наконец всё как-то запихали.
Володя Минеев в роли КВС и Коля-Боня в роли инспектора в ослепительно белых манишках в форме ГВФ сели за штурвалы, запустили двигатель и, махнув нам ручкой, порулили на взлёт. Нам — это «негры», которые готовили самолёт к полёту: техник с местного аэропорта Серёга, Геннадий Иванович Кустов — МС СССР парашютного спорта, имеющий за плечами более 5000 прыжков с парашютом из них 8 аварийных отцепок, он же по совместительству Президент нашей Федерации; его сын Олег — пилот АН-2, будущий директор банка в Киеве, и полковник Вася — пилот АН-2, он же разнорабочий на пол ставки.
Самолёт пробежав больше пол полосы тяжело оторвался от бетонки. Еле наскрёб 200 метров и взял курс на Парутино. По договорённости стюардесса Света, прижатая коробками к фюзеляжу, умудрилась раскупорить коньяк, налить каждому его долю в пластиковый стакан, и несмотря на болтанку, передать пассажирам. Володя Минеев, весь извернувшись вправо из кабины, от лица экипажа поздравил сотрудников фирмы и её директора с началом отмечания юбилея. Пока самолёт с трудом набирал 1200 метров успели выпить по второй. А дальше наступила «корида».
Дело в том, что четверо ребят только вернулись с отпуска с острова Мальта, где они умудрились даже прыгнуть с парашютом. Этот «подвиг» было решено
повторить здесь. Ветер был сильный 10-12 метров в секунду в сторону берега. Поэтому на 1200 метров открыли дверь, что вообще-то было вопиющим нарушением лётных законов, т. к. у остальных пассажиров парашютов не было, и на фоне заходящего солнца ребята на расстоянии 3 км от береговой черты вышли на свежий воздух. Саша, как владелец и директор фирмы, шагнул за обрез двери первым.
Как потом сказали участники этого процесса — зрелище было бесподобным, ни с какой Мальтой не сравнится. Приземлились все на поле недалеко от отеля «Крутая осыпь», кстати, полностью соответствующего своему названию. А спустя 10минут туда же приземлился самолёт.
Боже, что тут началось с местными жителями, ведь большинство из них никогда самолёта вблизи не видело. Набежали толпой, экипажу, который пытался не пустить их внутрь, чуть морду не набили. Володю Минеева местная знаменитость художник Володя Зебек задолбал одним и тем же вопросом: «Слушай, а где Вася-лётчик?» Тот ему объясняет: «Сейчас Вася остался на аэродроме, поскольку не его очередь лететь, понимаешь?»
«Понимаю, но как же вы долетели без Васи? Он же лётчик», - не унимался Зебек. Короче, Володя объяснял ему одно и тоже раз десять, но так и не убедил художника, что самолёт может летать без Васи. Дальше было принято решение двух наиболее здоровых и относительно трезвых местных жителей оставить сторожами самолёта, пообещав наградить каждого бутылкой коньяка, при условии, что ероплан не разберут на сувениры.
А сами пошли в «Крутую осыпь», где уже всё было приготовлено для
праздничного банкета, начиная от шашлыка с молодого барашка и кончая свежими креветками, мидиями и рапанами. Ну, а дальше всё было как в лучших домах Лондона и Порижа, с питьём «до поросячьего визга», купанием в море в одном неглиже под луной и как апофеоз — засыпанием нашей стюардессы в мокром купальнике на бильярдном столе стоимостью 14 000 долларов.
Эта «корида» длилась всю ночь. Днём отсыпались, а вечером в наш кишлак пришла беда. Машина с бензином, которая должна была дозаправить наш самолёт, увязла в зыбучих песках. Надвигалась гроза, и экипажу стало ясно — если они сейчас не взлетят, самолёт может застрять на Косе надолго, если не навсегда. И Коля-Боня принял, как старший в экипаже, решение взлетать с той заправкой бензина, которая позволяла долететь до аэродрома в Николаеве лишь теоретически. Если двигатель станет достаточно быстро после взлёта, сядем на вертолётный аэродром Очаков. А если позже — будем тянуть в Баловное. Так он успокоил свою "совесть" и чувство "мандража", которое было, но только до принятия решения.
Короче, погрузив всех 16 человек на борт и оставив недопитое в «Крутой осыпи», они пошли на взлёт. Как раз уже начался дождь. Самолёт долго бежал подпрыгивая на буграх, а оторвался ровно в метре до кромки озера перед морем. Все вздохнули «Ух!», все - кроме пилотов и парашютиста Ромы Долгова, который единственный из пассажиров знал, что бензина долететь до своего аэродрома скорее всего не хватит. Когда стрелка топливомера стала на ноль, Рома встал в проёме кабины, чтобы никто не видел показания приборов из салона. В общем, самолёт продолжал лететь непонятно на чём, двигатель мог остановиться в любую секунду. Пилоты постоянно смотрели каждый в свою сторону, подбирая площадку для вынужденной посадки.
Мы с Геннадием Ивановичем в это время стояли на аэродроме Баловное, с замиранием сердца всматривались в линию горизонта и молились за ребят, чтобы они долетели, т. к. Коля Бондарь по мобилке доложил, что стрелка топливомера стала на нуль. Наконец показался самолёт. Он смог по кратчайшему расстоянию с попутным стартом произвести посадку, а двигатель стал уже на стоянке, пол метра не дорулив до поставленных колодок. Саша — бизнесмен и его команда ничего не поняли. Во всяком случае так нам считать легче, чтобы заглушить угрызения совести, т. к. риску мы подвергли ребят «агромадному». Вынужденная посадка на пересечённой местности с таким количеством пассажиров ни к чему хорошему бы не привела.
Когда ребята уехали, поблагодарив за доставленное удовольствие, мы тут же на стоянке выпили, чтобы снять стресс. Потом вписались в крайний рейсовый автобус, доставлявший работников аэропорта с работы в город. Потом сели в нашей кафешке, где мы всегда пивом отмечали окончание лётной и прыжковой смены, заодно проводя короткий разбор полётов, но в этот раз взяли водки и поблагодарили Бога за удачу, которую он нам всем послал. Свои машины Геннадий Кустов и Владимир Минеев забрали с аэропорта на следующий день.
В этот раз тоже всё обошлось, хотя все мы понимали, что чуть-чуть сильнее встречный ветер на маршруте и был бы «кирдык». Но «чуть-чуть» в авиации не считается. Как сказал Тимур Апакидзе: «Если бы не было этого «чуть-чуть», то в авиации и летать было бы не было». И примеры, подобные этому, может привести практически любой лётчик…
На фото в начале рассказа — наша ласточка, которая нас никогда не подводила. Ну, и как видите, получила Родина ещё одну парашютистку. Моя работа !!!