В 20-30-е годы прошлого века Рахиль-Ра Мессерер прославилась как актриса, игравшая порабощенных женщин советского Востока. Идеологическая задача этого важнейшего из искусств была проста: показать трудящимся, что женщинам при мусульманской идеологии живется плохо, так как они угнетены. При советской же власти им будет житься очень хорошо и никто не посмеет их обидеть.
Героини Ра Мессерер страдали почти в каждом кадре: их избивали братья и мужья, у них отбирали детей, их соблазняли и бросали возлюбленные. Мужчины делали из них козлов отпущения, сваливая вину за свои крайне неблаговидные проступки.
Снимались фильмы в Узбекистане, где тогда женщина не могла выйти на улицу без паранджи. За это могли запросто убить.
За самой Рахиль как-то гнался с ножом мужчина и она чудом сумела от него убежать. С тех пор известная советская актриса выходила на улицу только в парандже.
У самой же Ра в жизни все было хорошо: любящий и любимый муж, двое детей и неплохо складывающаяся кинокарьера. Муж тоже стремительно шел вверх по хозяйственной и дипломатической части.
Все рухнуло в один день. Мужа арестовали и, как она узнала спустя 27 лет, вскоре расстреляли. Саму Рахиль с новорожденным сыном отправили в лагеря.
Она оказалась в Казахстане, в печально известном Алжире — Акмолинском лагере изменников родины.
Так с Ра и случилось все, что она столь убедительно играла на экране: смерть возлюбленного, оговор, потеря свободы. У нее и новорожденного сына едва не отобрали.
Старших детей хотели отправить в детдом, но вмешались родственники и Майю и ее старшего брата оставили в семье.
Рахиль же оказалась гораздо более крепким орешком, чем ее экранные героини. Она пережила все: и потерю мужа, и лагеря, и ссылку, и разлуку с детьми.
Ее собственная судьба оказалась намного трагичнее и величественнее всего, что она когда-либо играла и даже могла себе представить.
И еще она увидела, как ее дочь становится одной из величайших балерин современности, а сыновья растут, мужают и тоже находят свое дело в балете.
Ра умерла в 1993 году и застала и крах государства, которое когда-то искренне прославляла в важнейшем из искусств, и которое так и не смогло ее сломать.