24 тыс подписчиков

ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ Ночь перед Троицей (Глава 52)

9 сентября 20209 сен 2020

6772

6 мин

предыдущая глава Сундук обид

Выждав какое-то время и выпив для храбрости ещё по стакану медовухи, затейницы потихоньку двинулись в сторону дома чуткой Тины. Расположившись на старых брёвнах у забора, они ещё долго шушукались, оживлённо обсуждая план совместных действий.

Мудрёная щеколда открылась бесшумно. Слабый лунный свет через широкие окна веранды едва освещал спящие силуэты. Супруги вольготно растянулись на полу. Маня тихонько подняла ватное одеяло с дрыхнувших без задних ног кумовьёв и молча передала Анфиске. Затем, посмотрев на безмятежное лицо кумы и убедившись, что та спит крепко, осторожно взяла её за острое плечико и скатила с матраса, как сонную рыбу. Тина, что-то невнятно пробормотав во сне, свернулась калачиком на паласе.

Маня потихоньку вытянула матрас из-под кума, тоже изрядно принявшего на грудь в честь Великой Троицы. Бабы свернули в трубу войлочный матрас, прихватили подушки и были таковы.

Так уж повелось, что утром после Троицы сельчан всегда ждали сюрпризы. Но такое они видели впервые. На железной рукоятке красовалась завязанная широким бантом выцветшая голубая простыня. Крышку общественного колодца закрывал матрас, а на стёганом одеяле пышными лебедями возвышались две взбитые подушки в синих василёчках.

– Ничего себе в этот раз учудили! – застыла тётя Шура с коромыслом. – Кто это так расстарался?

–Тинки Сӑпсы это простынка, – сказала соседка Агафья. – И одеяло ейное. Она замуж выходила с ним.

– Точно! Мы с ней вместе на базаре отрез такой с лазоревыми цветочками покупали, – бесцеремонно растолкала любопытных баб веснушчатая, рыжая Валя. – Красивый ситчик. Мой-то отрез ещё в сундуке лежит.

– Отмочили так отмочили!

– Видать, кому-то насолила!

– А сама хозяйка-то где? – поинтересовалась Манька, озорно переглядываясь с Анфиской и Зинкой.

Тина проснулась от собачьего холода и потянулась за одеялом. Рядом, скукожившись, безмятежно похрапывал муж. Ни одеяла, ни подушки, ни матраса! Все бока болят.

– Вставай! – завопила бедная женщина. – Ограбили! Обворовали!

– Ты чё орёшь спозаранку, – недовольно огрызнулся муж. – Сегодня же воскресенье. Дай покемарить!

– Продери глаза! Обобрали нас до последней ниточки! – ущипнула она больно мужа за тощий зад. – У тебя жену из-под носа уведут, а ты будешь дрыхнуть, как медведь в берлоге!

Наспех нацепив платье, она выскочила во двор. С улицы доносился весёлый говор. Подхватив вёдра, Тина побежала узнать, что за шум с утра пораньше. Глянула, народ у колодца веселится. Подошла поближе. На колодце всё её спальное хозяйство разложено, как товар в мануфактурной лавке, а на рукоятке голубела «ейная» простынка.

– Ё-моё! Какая зараза мою постель сюда приволокла? – бестолково металась она у колодца. – Как эти антикристы в дом пробрались? Мы же запираем дверь на ночь!

– Ой, не знаю, не знаю, – пожимали плечами соседки, с любопытством ожидающие развязки небывалой комедии.

Всяко на Троицу чудили: и дощатый нужник на улицу выставляли, и сруб по брёвнышку через дорогу перетаскивали и собирали у дома соседа, и даже девок голых из бани выкуривали, чтобы на них поглазеть. Но такое, чтобы постельное из-под задницывытащить да посреди улицы выставить на обозрение, было в деревне впервые!

– Ха-ха-ха! Ты ж говорила, что чутко спишь. – поставила руки в боки довольная Маня. – А сама дрыхнешь как пожарник.

– От писка комара она просыпается! – заливалась Зинка. – И спит она вполглаза! Ха-ха-ха! Даже не слышала, как из-под неё постель выносили!...

Маруся и Анфиса, вспоминая этот забавный случай, долго потешались над чутким сном Тинки и весело перемалывали ей косточки. За бесконечными разговорами они к вечеру закончили формовать кизяк.

За совместным ужином Еля почувствовала боли в животе.

– Ой, девчата, что-то неспокойно мне, – забеспокоилась она. – Кажется, начинается. А доктора уверяли, что рожу через месяц, в начале июля.

– Брешут, чтобы декретные меньше платить, – сказала уверенно Маруся, с аппетитом уминая суп с лапшой.

– А чего ты тут рассиживаешься? – засуетилась Анфиса. – Надо срочно в город ехать! Давай, живо собирайся, а то родишь прямо тут!

К счастью, Фёдор вернулся с работы.

– Вези её срочно в роддом! – галдели подруги.– У неё уже схватки начались!

Наскоро умывшись и переодевшись, Фёдор и Еля двинулись на трассу до перекрёстка и втиснулись вдвоём в первую же попутку.

– Командир, берём курс на роддом. Жена рожать собралась! – шутливо скомандовал он.

– Есть держать курс на роддом! – подхватил молоденький шофёр.

В аксаковском роддоме акушерка встретила Захаровых с бранью и криками:

– Папашка, что так поздно?! У неё уже воды отошли! – отчитывала она. –Алё, срочно приезжайте, сложный случай! – распоряжалась строгая тётка по телефону.

Погрузив роженицу в скорую, Захаров пошутил на прощанье:

– Без сына не приезжай!

Дома, помаявшись от неизвестности и не находя себе места, он захватил бутылку и пошёл к своему другу Боцману.

– Ну, третий точно будет сын, – уверенно говорил Федя. – Давай выпьем за моего наследника!

– Будет, будет у тебя сын! – поддакивал Боцман. – Не дрейфь, как говорят на флоте.

На следующий день Захаровнарядился в праздничную рубаху в чёрно-красную клетку, парадные брюки. Он запряг мерина бурой масти и вороного по кличке Радио в рабочую телегу и направился в город.

Роддом представлял собой небольшое одноэтажное здание с небольшим садиком. Фёдор требовательно постучал в приёмное окошко:

– Кого родила Захарова?

– Поздравляю, папаша. Девочка у вас. Здоровенькая. Три двести.

– Мне девчонка не нужна! Я за сыном приехал! Пусть жена выйдет!

– Не положено.

Фёдор, прислонившись к старой яблоне, стал высматривать в больничных окнах свою жену:

– Еля, выходи!

Пожилая санитарка прошла в палату.

– Захарова, там твой пришёл. Выгляни в окошко.

– Третья девка подряд, а он всё сына требует, – тихо промолвила Еля, утирая навернувшиеся слёзы рукавом фланелевого халата.

– Понятно, – сказала старуха. – Им всем сынов подавай. Я уж насмотрелась тут всякого.

Старая женщина всем сердцем посочувствовала расстроенной мамочке.