Андрей
Что они, преследуют меня что ли? Мужик, что машину разбил как брат-близнец кадровика. Только смотрит по-другому, тот чуть не плакал, а этот будто смеется. Еще вопросы его дурацкие, у меня же все в резюме написано, вот зачем ты меня спрашиваешь об увольнении, хочешь правды? Не хочешь ты ее, иначе, каждый, кто сидит в этом кресле, в лицо о вашем бредовом отборе говорить будет. Разумеется, позвоните, а как же?
Разгар дня, а автобус забит, куда уж присесть – стоять негде. Сидят только молодые, экранами гаджетов отгородятся – и хоть штабелями укладывайтесь. Тетка эта еще впереди, как-то от нее странно пахнет, старой проросшей картошкой, погребом, запах лета, который запомнил на всю жизнь. Родители тогда оставили меня на попечение прабабушки. Это было последнее предшкольное лето. Бабушка перебирала запасы в погребе, вытаскивала старую картошку, опутанную белыми ростками, а я, почему-то страшно боялся. Все казалось, что это не картошка, а какие-то подземные страшилища, которым бабка беспощадно обрывает щупальца.
Женщина обернулась – о ужас, эта была та самая, из кафе, в котором сидели с Костяном. Не может быть! Смотрит выпуклыми, рыбьими, глазами, и от этого взгляда останавливается дыхание, ледяной холод пробирается под черепную коробку.
- Выходите? – небрежно толкнули в спину.
Быстрее, прочь от этого взгляда, от мертвых глаз, я вспомнил, где видел и эту женщину, и этого невзрачного мужичка, ловко меняющего личины.
Полина
Забытый запах, как же она, оказывается, соскучилась по милому уюту, по постерам, что казались раньше пошлыми, по витрине с дорогими средствами, которыми в салоне пользовались редко, разве что для особых клиентов отворяли стеклянную дверку. Натка обрадовалась, болтала, не умолкая. Пока ждали Аллу Георгиевну, она успела постричь трех клиенток и одну покрасить. Алла Георгиевна появилась к обеду, неспешно прошла по залу, кивнула Натке и тут заметила меня:
- Полиночка, какими судьбами? В гости? Хорошо выглядишь.
- Спасибо, Алла Георгиевна.
- Пойдем, чайком побалуемся, - пригласила хозяйка в свой кабинет - маленькую комнату, вместившей роскошный диван, небольшой шкафчик с изящным фарфором и маленький столик. Алла Георгиевна любила чай.
Пока заваривала, расспрашивала о моей семейной жизни, о муже. Разумеется, я не стала ей говорить, что мы с Андреем так и не дошли до ЗАГСа, но честно сообщила о ребенке, о том, как год лечилась, уже отчаялась, а тут такой подарок. Рассказала, что Андрея уволили, а у нас кредиты, ипотека, что очень нужна работа.
- Взять-то я тебя, конечно, возьму, Поленька, - проговорила хозяйка, глядя куда-то мимо меня. – Но ты, девочка, лишний раз подумай, сама знаешь, работа наша для будущего ребеночка вредная. – А потом, словно очнувшись, вдруг рассмеялась: - Навыки-то не растеряла? Пойдем, мою голову в порядок приведешь.
Возвращалась домой уже в сумерках, заскочила в супермаркет, купила продуктов на деньги, что заплатила Алла Георгиевна за день работы. И у подъезда опять столкнулась с этой девчонкой. Она что-то рисовала прямо на стене дома. Заметив меня, не убежала, а лишь подбоченилась и посмотрела с прищуром. И тут же в глубине живота, там, где только зарождалась новая жизнь, взорвалась боль.
Больше на https://gvozdenko.ru/