Сейчас многие жалуются, что вынужденное бездействие хуже всего. Но только ли потому, что деньги заканчиваются, а карантин все продлевают и продлевают? Берусь утверждать: жизнь нашего человека - это жизнь-функция. И прекращение функции по инфекционным или любым иным причинам смерти подобно...
В какие еще времена трудоголизм был распространен в таких масштабах, как теперь? Разве только в войну… Но тогда он был более чем объясним и носил строго ограниченный, временный характер. А сейчас что за причины для столь массового расстройства поведения? Почему наши люди держатся за работу вопреки всему, в первую очередь – здравому смыслу? И нередко играют в ящик, если уйти с нее все-таки пришлось…
По данным портала «Работа.ru.», 66 процентов экономически активных россиян страдают от трудоголизма – этой одобряемой государством аддикции.
Так в чем же дело? Неужели воспетая фольклором русская лень перестала быть национальным стилем поведения? И c какой стати вдруг изменился наш архетип?
Психологи говорят, что трудоголизм – не что иное, как социально приемлемая форма бегства от проблем. А его повальное распространение связано с их абсолютной неразрешимостью…
Офисная кома
Всемирная организация здравоохранения уже давно внесла трудоголизм в список психологических зависимостей человека – наряду с наркоманией, алкоголизмом и табакокурением. По своему разрушительному действию далеко зашедшая работомания им практически не уступает.
Вот типичный портрет современного трудоголика: заросший, с красными от перенапряжения глазами, страдающий целым букетом заболеваний, неряшливый, сутулый, разведенный, не имеющий не связанных с работой интересов IT-шник. Экономист. Налоговый аудитор. Конструктор, юрист, журналист, ревизор – любой, чью работу нельзя закончить, а можно только приостановить…
Его любит работодатель – за готовность вкалывать «за себя и того парня», которого он вчера сократил. Но по служебной лестнице продвигает неохотно, поскольку трудоголик довольствуется и тем положением, что у него есть. И вообще, любовь акулы капитала к рабочей лошади длится до поры до времени… Ведь именно работоманы быстрее других профессионально выгорают и становятся неэффективными. После чего слышат: «наша фирма в ваших услугах больше не нуждается». На рынке труда слишком много невыгоревших работяг, чтобы о ком-то сожалеть…
Превращение исполнительного работника в трудоголика, естественно, происходит не вдруг. В начальной стадии он лишь изредка задерживается на работе, но часто думает о ней в свободное время, отодвигая остальные жизненные проблемы на второй план. Затем, чаще всего незаметно для него самого, работа становится настоящей страстью и полностью подчиняет себе все интересы, все свободное время нашего героя. Постепенно накапливается усталость, нарушается сон, возникает гипертония, сахарный диабет. Однако, как и бывает при любой пагубной страсти, трудоголик добровольно взваливает на себя все новые и новые обязанности, хотя уже давно не успевает с ними справляться. Нарушаются процессы отработки стресса и механизмы отдыха, и еще вчера успешный специалист впадает в так называемую офисную кому, когда пребывание на рабочем месте едва ли не сутками уже не дает того результата, который вполне достижим за обычные восемь часов. В терминальной стадии трудоголизма работоспособность катастрафически снижается, доминирует хроническая усталость и апатия, проявляется склонность к избыточному весу, злоупотреблению никотином и алкоголем. В какой-то момент сотрудник не выдерживает и происходит срыв, нередко – инсульт, инфаркт. После чего его остается только воспеть, как Андрея Миронова, который умер на сцене…
Работаю, значит – существую
Необходимость работать больше и больше у здорового человека возникает обычно в период экономического кризиса. И проходит сразу, как только возвращается уверенность в завтрашнем дне. Но в стране, что больше двух десятилетий переходит от кризиса к кризису, сформировалось уже два поколения граждан, которые только выживают, не умея чередовать труд и отдых и даже не подозревая о такой необходимости. В результате значительная часть активного населения настолько втянулась в перманентную работу, что уже получает от этого удовольствие. Ведь постоянная занятость дает гражданам возможность забыть обо всем. Даже о том, что они работают… Помните диалог с алкоголиком:
– Зачем ты пьешь?
– Чтоб забыть.
– Что забыть?
– Что пью…
Когда действительность такова, что от нее хочется укрыться, психологическая зависимость от работы является одновременно самым распространенным способом и выжить и угробиться. Трудоголизм, как форма побега от реальности, тем и опасен, что работомана никто не осуждает, как забулдыгу из соседней подворотни. Напротив, государство объявляет его образцом для подражания. И дает возможность публично демонстрировать удовлетворение именно таким положением вещей – в День весны и труда, например.
Потеря работы в таких условиях, связанная с профессиональным выгоранием, ликвидацией предприятия, инвалидностью или затяжной болезнью, ломает нашего человека буквально об коленку. Когда слишком отожествляешь себя с трудовой деятельность по принципу: «работаю, значит – существую», всегда подразумеваешь, что без работы жизнь неприемлема, а значит, обязана прекратиться.
Даже естественный итог любой трудовой биографии – уход на пенсию для некоторых оказывается в буквальном смысле убийственным итогом. Еще вчера вполне сохранный и деятельный человек начинает часто и тяжело болеть, на глазах превращаясь в развалину. Отсюда – смешная для индустриальной державы продолжительность жизни и существенная экономия средств пенсионного фонда…
Всему свое время, и на определенном этапе совершенно естественным является уход от большинства социальных контактов, обязательной активности. К этому моменту необходимо выработать боле спокойный режим, принять за основу созерцательное, даже пассивное поведение. Только тогда утихает боль потерь. Психологи считают, что для разных профессий по-разному, но в среднем такие перемены должны происходить с человеком к шестидесяти годам. Это еще не кризис старости, но кризис возраста налицо. Если же человек не изменяет своего режима и, даже уйдя на пенсию, просто переходит от одной деятельности к другой, не снижая при этом оборотов, значит, он не справился с психологическими задачами возраста.
Дети хаоса
К психологам ни один трудоголик по поводу своей психологической зависимости до сих пор не обращался. В том-то и подлость именно этого вида аддикции, что как расстройство она не осознается.
Наш архетип действительно меняется, причем – на глазах. Мы живем в эпоху хаоса, а хаос для человеческой психики невыносим. Любая человеческая деятельность направлена на структурирование действительности, и именно в четко организованном обществе, где существуют ясная система координат, человек становится свободным. Так было в Древней Греции, так сейчас в Китае, так какое-то время было в СССР.
Сегодняшняя Россия, как и многие другие страны, живет в эпоху плюрализма, когда все точки зрения имеют право на существование. Никакой, даже относительной системы ценностей нет, простота устройства мира утрачена полностью. Дискредитированы даже очевидные ориентиры типа «правое-левое», «белое-черное» «мужчина-женщина». А хаос – одно из самых тяжелых испытаний для психики. И чем дольше он продолжается, тем отчетливей человек чувствует, что сходит с ума…
Чтобы как-то структурировать идущую в разнос действительность, человек беспрерывно работает. Он пытается привести в порядок хотя бы тот небольшой участок реальности, к которому имеет отношение. Осознает он это, ли нет, но задача у него на самом деле – глобальная – гармонизировать мир. Иначе хаос накроет его с головой, как цунами. Фактически трудоголизм – это страх смерти. Человек работает, «чтобы тьма не объяла его»…
АВТОР - ЕКАТЕРИНА КАРТАВЦЕВА
