Мы сидели в бункере. Полумрак, люди грязные, усталые, голодные... Холодно, сыро, хочется есть. И пить.
Все примерно так, как показывают в плохом кино про постапокалипсис. Да и в хорошем, чего уж.
Люди вокруг злые и напуганные. Кто-то ходит, кто-то сидит, кто-то лежит на сырой земле. Мы все чего-то с нетерпением ждали. Не то рассвета, не то обеда.
Вокруг царила атмосфера страха и томления. Ожидание. Ждать, да догонять — хуже нет, как говорила моя бабушка. Так и есть.
И вот, сидим мы, молчим... Один мужчина тыкает в меня пальцем и так подозрительно:
— А я тя знаю. Тыжблохерша!
Я смутилась, сжалась вся...
— Ну да, — говорю.
— Я помню твои рассказы. Смешные, — я улыбнулась, — давай пока ждем, почитаем твою книжку. Все радость.
— У меня нет книги.
— Да есть! Забыла что ли? Где-то у меня тут была. Сейчас, достану...
Моя прелесть
И вытаскивает откуда-то книгу в твердом переплете. Такую красивую, гладкую, блестящую, сверкающую. Ну, это мне так показалось тогда, что книга моя — практически бриллиант.
Я ахнула. Неужели у меня есть книга? Удивительное дело.
Я взяла ее в руки, погладила обложку... Открыла. Мелким шрифтом и какими-то волнообразными строчками был написан текст. Я планировала увидеть мои старые сочинения. Как Алевтина снимала платье или про карамельку.
Но текст был незнаком.
— Читает автор! — с гордостью произнес дядька.
Я разволновалась. Ручонки затряслись. Не каждый день читаешь на публику свои дурацкие сочинения. В горле пересохло, голос мой был скрипучим и каким-то не моим. Чужим.
Текст вроде знакомый, но так сильно переделан, что на мое творчество совсем не походил.
Короче, это было фиаско. А конце вообще обед принесли, и никто не слушал.
В общем, рано мне книжки писать, не наступил еще конец света.
А вы видите вещие сны?