Повесть “Звёздочка” глава 3
Из больницы Свету с Алёнкой выписали на пятый день. Повезло, что им успели вовремя сделать промывание желудка и съеденные бледные поганки не отразились пагубно на их здоровье. Татьяна Ширяева, забирая дочь из больницы, нервничая давала наставления:
— Вот видишь, что вы натворили. Уж без счёту раз тебе говорила и говорю: не ешь что попало и от дома без спросу не уходи. Сама себя намаяла и нас тоже. Поняла?
— Да.
— Ты точно всё поняла? — переспросила недоверчиво мать.
Дочь в ответ кивнула головой.
— А ты мне головой-то не кивай, а отвечай чётко и внятно. Поняла или нет?
— Поняла-а...
— С тебя-то чё, всё как с гуся вода, а матери стыдоба одна. Моё же имя зазря трясут, а тебе хоть бы хны. Ни ума, ни совести. Другая бы подумала о матери с отцом прежде, чем бледные поганки лопать. — не унималась мать пытаясь пристыдить дочь.
— Я не знала-а...
— А кто знать-то за тебя должен? Ты же не маленькая уже! Шесть лет скоро стукнет.
— А когда стукнет больно будет? — насторожилась Алёнка, глядя матери в глаза.
— Ох, ты батюшки... И смех, и грех с тобой. И чё из тебя только вырастет — не знаю.
— Из меня вырасту я. — сказала дочка и задумалась, размышляя вслух. — А как я из меня вырасту?
— Как все вырастают.
— Ты тоже из себя выросла?
— Конечно, а из кого же ещё-то?
— Была маленькой, а стала большой, зачем? Мы бы вместе с тобой играли.
— А кто бы тебя родил, дурёха?! — засмеялась мать.
— А зачем меня рожать? Купила бы и всё.
— Хватит болтать, горе моё луковое.
— Не-а, я лук не ем. — возразила Алёнка, скорчив лицо.
— А надо бы, глядишь и ума побольше было бы. Это же надо только додуматься — наесться бледных поганок...
— Они белые были — бледные я не ела.
— Да что же это такое? Я ей слово, она мне два... — возмутилась мать негодуя. — В понедельник в садик пойдёшь, как миленькая. И чтобы никаких мне истерик не закатывала. Драть теперь тебя буду как Сидорову козу — не я буду, если из тебя человека не сделаю.
— А я же, итак, человек?!
— Сопля ты ещё зелёная. И не перечь мне! — замахнулась мать на дочь. — Ишь моду взяла. Я за неё переживаю, а она мне зубы вставляет.
— У тебя же свои зубы, мам? Ты же не баба Глаша.
— Пошли домой! — потянув дочь за руку к выходу, сказала мать. — Хватит рассуждать, а то в больнице тебя оставлю. Вон с вами детдомовские ребятки лежали, так у них мам совсем нет. А у тебя есть, а ты не ценишь.
Мать ворчала, а в душе злилась и корила саму себя за то, что не дала дочке кусок колбасы: “Кто же знал, что так получится и она грибов наестся... Это всё Митин никак уняться не может, к себе так и норовит дочь на небеса забрать. Эх, Митин, Митин...”
И вдруг Татьяну Ширяеву осенило, как вразумить дочь. Она, недолго думая, решила принять радикальные меры: “Уж если воспитывать, то сейчас, потом поздно будет”. И она не мешкая пошла в контрнаступление:
— Забыла тебе сказать, у тёти Нины Кузнецовой Мишенька умер. Болел, болел, уколами залечили и от укола и умер. Хоронить завтра будут.
— Зачем хоронить? — не понимая переспросила дочь.
— Так надо. Домой придём, к тёте Нине зайдём с Мишенькой простишься.
***
Своё слово мать сдержала. Придя домой, она захватила два пластиковых тюльпана купленных заранее и сунула в руки Алёнке, а потом взяв её за руку, повела на второй этаж в восьмую квартиру. Дверь у соседей была открыта. В комнате толпились люди. Соседка рыдала, над телом сына. Татьяна попросила, всхлипывая:
— Дайте хоть моей дочке с Мишенькой проститься.
Люди расступились. Мать подняла Алёнку и сказала:
— Цветочки на Мишеньку положи.
Алёнка увидела ребёнка, лежащего в гробу обитым сиреневым плюшем, потом положила цветы, как просила мать. Ей показалось что он спит, а почему окружающие ревут — ей было невдомёк. Она смотрела, широко раскрыв глаза не моргая, пока мать не поставила её на пол. Соседка стала причитать, а мать Алёнки вторить ей.
— Жить бы да жить, да ведать не судьба-а. Как же это пережить-то?.. Моя вон со Светкой бледных поганок наела-ась, не спасли бы, так тоже сейчас так же голосила бы, да Бог отвёл...
— Татьяна, иди уже от сюда, не до тебя мне... — сказала скорбящая мать.
— Да ладно, ладно, понимаю... Соболезную я... — уходя с дочкой, повинилась Ширяева.
В подъезде, спускаясь с лестницы к своей квартире, она пояснила дочке:
— Завтра его закопают. — и для острастки добавила. — И вас бы со Светкой закопали, если бы врачи не спасли.
— Зачем нас закапывать, мы же не картошка?
— Так всегда делают, когда человек дышать перестаёт. Говорят, затыкали уколами и его не стало. Поняла?
— П-п-поняла-а... — всхлипывая ответила дочь.
— И грибы не вздумай больше есть какие попало. — прикрикнула мать.
— Не буду-у...
Мать вздохнула облегчённо, мысленно успокаивая себя: "У-ух, вроде убедила... Уж лучше перебдеть, чем недобдеть”
© 05.09.2020 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 4 Непослушная вермишель
Предыдущая глава 2 Вот дети пошли
Глава 1 Няньки, или концерт Людмилы Зыкиной
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказ Люська блогер