Работаю над повестью о жизни и судьбе Яна Виткевича.
И предлагаю вниманию читателей историческую вставку – о Хивинском походе 1839-1840 гг., который организовал генерал-губернатор Оренбургского края Василий Перовский.
При подготовке данной главы я опираюсь в первую очередь на записки Дмитрия Логофета «Завоевание Средней Азии». Николай Дмитриевич – известный военный публицист периода заката Российской империи; на излёте жизни ему пришлось послужить ещё и в Красной армии…
Итак, как уже говорилось в одной из предыдущих глав, главной силой, противостоявшей российскому проникновению в Среднюю Азию, являлось Хивинское ханство. Именно хивинцы, пользуясь поддержкой (исподтишка) кочевников-казахов, регулярно устраивали набеги на укрепления и станицы Оренбургской линии. Соответственно, в ханстве оказалось очень много пленных и попавших в рабство российских подданных. Я уж не говорю о том, что многие татары и башкиры российского Поволжья искали убежища у своих единоверцев…
Это первое.
Второе. Торговля всегда оставалась источником доходов для людей, источником процветания для стран и регионов. Конечно же, хивинцы – как и любая другая нация Средней Азии – охотно торговали. Однако здесь проводилась откровенно антироссийская экономическая политика: в частности, пошлины с торговцев, следовавших из России, превращались в бессовестные и бесконтрольные поборы. Об этом жёстко писал наш друг Ян Виткевич.
И третье. Казахские, или, как тогда их называли, киргиз-кайсакские кочевники до поры до времени старались в своей политике маневрировать, извлекать выгоды из своего промежуточного положения между Россией и Хивой. Да-да, конечно, и Коканда тоже; только речь в данном разделе идёт именно о Хиве. Однако к описываемому времени антироссийские настроения в казахской верхушке усилились, ханы и султаны региона всё больше начали поддерживать своих южных единоверцев; хотя, конечно, на откровенно агрессивные действия не решались.
Ну и следует отметить активизацию британской агентуры в регионе. Этот пункт в некоторой степени объединял все приведённые.
Вот эти причины и побудили генерала Перовского выступить в поход в направлении Хивы. Конечно, самовольно принять такое решение он не мог, однако активно идею лоббировал.
Виткевич, вернувшись из Бухары, подробно доложил командиру корпуса о ситуации в регионе. И Василий Алексеевич – военачальник, быть может, не самый талантливый, но решительный и смелый – отправил в Петербург план военного предприятия.
Поскольку к лету 1839 года российская дипломатия в Персии и Афганистане потерпела поражение, Азиатский департамент счёл предложенный поход полезным. Он виделся как своего рода реабилитация, ну и как предостережение всё тем же соперникам по «Большой игре»: да, в Афганистане мы уступили, но в целом в регионе капитулировать не собираемся.
В поход выступал отряд численностью 6,6 тысяч человек – полк регулярного войска, казаки, башкиро-мещерякское формирование, а также артиллерия в количестве 16 пушек и четырёх ракетных станков; впоследствии войско несколько увеличилось. Общее командование принял на себя сам Перовский.
Чтобы не везти с собой все припасы, командир заблаговременно отправил вперёд отряд, если можно так сказать, фуражиров, которые на речке Эмбе устроили базу с запасами провианта и фуража.
И ещё на один интересный момент следует обратить внимание. Помимо военных и политических задач, от экспедиции требовалось ответить и на важный географический вопрос. А именно: имеется ли водный путь от Каспийского моря до Аральского. Дело в том, что в былые времена через Кара-кумы протекала река Узбой, которая истекала из некогда полноводной Аму-дарьи и несла свои воды в Каспий. Затем она пересохла – не то засорилось русло, не то засыпали его хивинцы, чтобы враги с того же Каспия не пожаловали – история трактует по-разному. Её русло можно увидеть и сегодня, спустя столько веков…
Отыскать Узбой пытался несчастный Бекович, да не сумел. Теперь та же задача стояла перед Перовским.
Кроме того, в обозе везли лодки, которые планировалось использовать для обследования береговой линии Аральского моря. Эту задачи позднее выполнял лейтенант Бутаков, роль художника в отряде которого исполнял Тарас Шевченко…
…В поход отряд отправился поздней осенью 1839 года. Таким образом Перовский пытался избежать летней жары…
Да вот только зима в тот год выдалась ранняя и суровая: морозная и многоснежная. Слишком морозная и многоснежная для продвижения по открытой степи обременённого обозом и артиллерией войска.
Следует особо подчеркнуть, что Василий Алексеевич Перовский, как опытный военачальник, подготовке к походу уделил большое внимание. Он старался предусмотреть все проблемы, которые только могли подстерегать в пути. Продовольствие, фураж, боеприпасы, тёплая одежда, лошади и верблюды, топливо, даже сотни пустых бурдюков на случай переправы через реки!.. Казалось бы, генерал учёл всё!..
Но погода, погода!..
Из-за глубокого снега и затяжных буранов отряд продвигался очень медленно. От лютого мороза не спасала даже тёплая одёжка, а топливо расходовалось значительно быстрее планировавшегося. Люди замерзали до смерти…
А тут подоспели тиф и цинга…
Если по прямой, расстояние от Оренбурга до Хивы – 1222 км (интернет выдаёт именно такое число). Если по бездорожью, смело накидывай ещё треть. А по снегу, в котором вязнут даже лошади и верблюды?..
Отряд смог пройти только мизерную часть пути. В районе Ак-Булака произошло столкновение с хивинскими войсками. Особенно сильный бой случился в ночь на новый, 1840 год, и в последующий день. Несмотря на внезапность нападения, русские войска дали нападавшим достойный отпор.
Формально победу одержали русские войска. Однако Перовский понял, что продолжать поход бессмысленно.
И войско повернуло обратно.
…В этом походе погибло более тысячи человек; а также сколько-то ещё умерло по возвращении, уже в лазарете. Причём, от руки врага пало не так много воинов – абсолютное большинство душ унесли болезни и холод. Кроме того, примерно шестьсот человек попали в плен…
Василий Перовский – человек, в общем-то, не слишком сентиментальный – до конца дней своих переживал о том, что загубил столько солдатских жизней, так и не выполнив задачу.
…Когда-то дано, ещё в молодости, я написал фантастический рассказ, в основу которого положил такую идею. В далёком будущем в Институте времени существует т.н. Служба последнего контакта – на местном жаргоне её сотрудников поддразнивают «утешителями». По моей задумке сотрудники Службы погружались в далёкое прошлое, чтобы ровно за минуту до смерти человека явиться перед его мысленным взором и рассказать о том, что жизнь он прожил не напрасно, что сделанное им принесёт такую-то пользу, а дети его достигнут таких-то высот…
Потому-де у многих умирающих в последнее мгновение на лица приходит просветление: к нему явился «утешитель»…
Будь моя воля, я бы и к Василию Алексеевичу отправил такого «утешителя». Потому что при кажущейся провальности похода экспедиция реально принесла немалую пользу.
Хивинские правители, оценив решительность настроя российской администрации, решили, что шутки кончились, и присмирели. Они вернули всех (или почти всех) пленных, в том числе и всех захваченных в злополучном походе. Особым фирманом хивинский хан запретил набеги на русские поселения, и даже покупать запретил русских рабов, не то что захватывать.
Своими жизнями павшие и замёрзшие солдаты выкупали жизни своих соотечественников.
Присмирели и казахи – сочли за благо подтвердить свою лояльность Санкт-Петербургу.
Что касается русских властей, им стало очевидно, что отдельными походами отдельных отрядов в регионе действовать – дело бесперспективное; только людей губить. Впредь наступление на Центральную Азию будет строиться по совершенно иному принципу.