В один из последних дней пребывания на уральской земле, итальянских гостей повезли в охотхозяйство. Охотиться собирались на лосей. В то время стоимость лицензии для российского охотника составляла пятьсот рублей. С итальянцев же взяли по пятьсот долларов.
Я должна была присутствовать только на инструктаже, и можно было отдыхать в охотничьем домике до возвращения группы с охоты. Занял инструктаж не более десяти минут. Главный егерь рассказал, как пользоваться оружием, каким образом необходимо держаться на лыжах, охотничьих, конечно же, за снегоходом.
Бруно был в приподнятом настроении:
- Я всю жизнь мечтал побывать в русском лесу зимой, много читал про русскую охоту.
Радовался он так, как я радовалась бы пребыванию в Италии, а еще лучше, в Венеции, о чем в то время не могла и помышлять.
Погода и впрямь была замечательная, самая «красивая». Температура воздуха не превышала двадцати градусов, снег возлежал сплошным пушистым ковром, бриллиантово искрясь на солнце. Воздух был упоительно чистым и «вкусным».
За инструктажем последовало шоу. Ну, никак у наших итальянских друзей не получалось ехать за снегоходом, падали все время, а ехать все же было надо. Поэтому их пересадили на этакие широченные деревянные сани для перевозки поклажи и трофеев. После этого дело пошло на лад. Вот только вернулись обратно иностранцы все в синяках и ушибах. Не пощадили их водители снегоходов. Такой вот экстрим за их же собственные деньги. Наши же сопровождающие мужи взгромоздили свои, довольно упитанные, тела на снегоходы. (Ну, кто сказал, что итальянцам-то не под силу было вести «Буран»?) За сим вся процессия удалилась в сторону леса.
Надо сказать, что егеря здорово управлялись с лыжами, держась в связке по два-три человека за каждым снегоходом. Зрелище это напомнило кадры из военных черно-белых фильмов про бойцов лыжников в белых маскхалатах, едущих по снежной равнине друг за другом, только скорости в тех фильмах были во много раз ниже.
Впервые за несколько дней работы с итальянцами у меня появилась возможность выспаться, чем я и не преминула воспользоваться. Лежа в постели опять ощутила эмоции, нахлынувшие предыдущей ночью, но на сей раз сон все-таки взял над ними верх.
Разбудил меня начальник заводского общепита, с шумом ввалившийся в комнату в окровавленном маскхалате с огромными лосиными рогами в руках. Как я ни пыталась отвернуться, чтобы не слишком впечатляться следами убийства благородного животного, эта сцена до сих пор стоит у меня перед глазами. Мало того, оказалось, что сей муж посмел претендовать и на меня лично, о чем он напрямую и заявил мне. А я-то все думала, как так оказалось, что при наличии огромного количества свободных комнат нас поселили вдвоем. Но, так как ночевка не предполагалась, меня этот факт не слишком-то взволновал поначалу.
Теперь же я настороженно уставилась на гиганта весом не менее ста пятидесяти килограммов с тремя массивными подбородками, громовым голосом и осоловелыми глазами. Увидев мой испуг, богатырь успокоил:
- Ла-на, не бойся, не трону, подожду, когда сама захочешь.
Я аж задохнулась от возмущения: «Он себя в зеркале вообще видел?! Двух слов сказать без «связки слов» не может, а туда же!» Но на всякий случай промолчала. И все больше стала тесниться к «своим» итальянцам. Тем более что с Бруно мы часами могли разговаривать о музыке, живописи, архитектуре. Антонио удивлялся:
- А ты-то, откуда все это знаешь?
На что Бруно отвечал за меня:
- Так у нее же университетское образование, и вообще, человек пять языков знает...
Самое интересное было то, что для Антонио мне приходилось переводить даже латинские изречения.
Итальянцы как-то поинтересовались уровнем моей зарплаты и были просто ошарашены:
- За каждый язык по тысяче рублей?! В Европе технический переводчик получает не менее двадцати тысяч долларов в месяц!
Вечером после охоты синьор Телли вынужден был вываривать мясо с лосиных рогов, которые ему торжественно вручили в качестве трофея, при помощи горячей воды прямо в ванне роскошного, по меркам тогдашней уральской действительности, гостиничного номера. Такого сервиса за пятьсот долларов иностранцы явно не ожидали, поэтому еще долго и возбужденно обсуждали этот вопрос. За границей лицензия на лося тогда тоже стоила долларов пятьсот, но при этом в качестве трофея охотник получал готовый продукт - рога или чучело убитого животного. Вдобавок, обязательно изготавливались консервы из мяса, которые при желании можно было забрать с собой.
У нас же мяса гости не увидели вовсе, правда, угостились пельменями из лосятины - трофей какого-то другого охотника. Но Бруно все же «отвоевал» часть туши для меня. Так что, домой с охоты я вернулась не с пустыми руками и долго еще угощала гостей лосятиной.
Само собой в таких обстоятельствах итальянец не мог пригласить меня к себе, поэтому нам предстояла еще одна ночь в душевном волнении вдали друг от друга.
Переворачиваю странички альбома с фотографиями охоты. Далее театр, пещера, застолье в квартире директора завода, прощальное фото возле гостиницы в самом центре города.
В день отъезда гостей домой я, как обычно, заехала за ними в гостиницу. Бруно пригласил меня к себе в номер. Он приготовил особый прощальный подарок – великолепные французские духи “Escape”, которые и преподнес мне со словами благодарности. В ответ я сделала не очень явное движение в его сторону, и тут мужчина неожиданно поцеловал меня.
Поцелуй был долгим, проникающим в самое мое существо, объединяющим нас в единое целое. Оторвавшись, наконец, от моих губ, Бруно пошептал:
- Я… я не знаю, что делать дальше.
На что я ответила на выдохе:
- Я… знаю.
В этот момент в дверь номера постучали. Это был Антонио. Он пришел в очередной раз просить выбрать галстук к его костюму. У Антонио я провела не менее пятнадцати драгоценных минут, минут, отобранных у меня и Бруно. Когда вернулась в его номер, вещи уже стояли у порога. Бруно метнулся было ко мне, но, показывая на часы, я грустно произнесла:
- Пора, нам пора ехать в аэропорт.
- Да, да, - растерянно проговорил мужчина.
Мы успели доехать до аэровокзала, когда оказалось, что из-за плохой видимости рейс откладывается на неопределенное время. Гостям предстояло вернуться на завод, потому что номера в гостинице были уже сданы другим постояльцам. По этому поводу директор завода организовал прощальный обед для отъезжающих в так называемой директорской столовой. Во время обеда серьезных разговоров уже не велось. За десять дней успели обсудить все необходимые вопросы. Гости вспоминали свое пребывание на Урале: поездку на поезде, театр, охоту. Итальянцы многословно и страстно благодарили всех, с кем, так или иначе, сталкивались за время командировки.
Бруно много говорил обо мне, о том, как помогала им в работе, как много личного времени потратила на них, какой была милой и интересной собеседницей. В конце концов, он заявил: «Лина – особенная». «Да-да, особенная», - согласно кивали мои коллеги по заводу в ответ.
После обеда народ постепенно рассосался по делам, а мы втроем остались коротать время в директорском кабинете. Антонио много и громко трещал ни о чем. Бруно заметно нервничал. Нам обоим казалось, что слова излишни, хотелось молча чувствовать друг друга, и только.
Я сидела на стуле, когда итальянец подошел ко мне сзади и начал делать массаж шеи. Насколько могла, я пыталась скрыть эмоции, вызванные его нежными прикосновениями. Конечно же, Антонио тоже захотел массаж, и Бруно вынужден был оставить меня. Вскоре Александр Иванович прибежал с известием, что рейсы возобновлены, и можно отправляться в аэропорт.
Руководители решили, что во второй раз гонять меня на аэровокзал ни к чему, что я заслужила отдых, поэтому отпустили домой. Мол, ничего особенного там переводить не надо. “Good Bye”- и сами скажут.
А я напротив, всей душой рвалась проводить своих подопечных, чтобы, ну, хоть чуть-чуть побыть еще с Бруно, смотреть в его глаза, прикоснуться к его руке невзначай. «Что же вы со мной делаете-то!?» - противилось мое сердце.
Попрощавшись с итальянцами, выслушав в очередной раз миллион благодарностей, я вынуждена была уйти.
«Хочу туда, хочу скорей к нему…» - пела Пугачева из автобусного радиоприемника по пути домой. «Да, хочу-у-у!!!» - кричала моя душа.
Но это только физические тела наши расстались. Я имею в виду себя и Бруно. Души наши еще больше потянулись друг к другу. Они слились воедино. Целостным ощущала я все свое существо, будто раньше чего-то во мне не доставало, будто при моем рождении что-то забыли вложить в меня.
Надо сказать, начальник общепита еще больше упал в моих глазах уже после отъезда итальянских гостей. Обедали мы всем своим небольшим коллективом ОВЭС[1] в директорской столовой. И вот после отъезда итальянцев этот человек во всеуслышание заявил однажды, что Лена – особенная потому что, якобы, по словам иностранцев, замечательно удовлетворяет мужчин орально.
Нет, вы представляете?! И после этого они спрашивают, почему русские женщины отдают предпочтение иностранным мужчинам! Читайте, господа, больше. Руководствуйтесь не только своими инстинктами. И будет вам счастье!
Шелестят страницы альбома. Вот и фотография с «Консумэкспо».
На той выставке наш завод принимал участие со своей мирной продукцией. Сколько подарков мне тогда надарили... Со всех стендов мужчины всех национальностей несли что-нибудь особенное. И все, как один, повторяли: «Ваша Лена – особенная».
«Что же во мне такого особенного?» - хотелось спросить их. Но ответа я ждала лишь от одного мужчины – от Бруно. И дождалась…
[1] ОВЭС — Отдел внешне-экономических связей.