Ваше Высокопреосвященство, достопочтенная Илюзя Эриковна!
Возможно, что это ошибка —то, что я пишу Вам письмо. Последние годы я вижу, что Ваше базовое чувство по отношению к миру — это гнев, и я уверен, что он не замедлит излиться и на меня.
Но мне кажется, что я знаю причину и мне бы хотелось поделиться с Вами моими мыслями, мне кажется, что это поможет Вам хотя бы немного почувствовать себя счастливой, а разве не это наш долг по отношению к людям?
Просто я знаю, как много в Вашем сердце любви, я узнал это давно, когда только начинал публиковаться в «Вечерней Уфе» и познакомился с Вами, а убедился в те годы, когда мы вместе делали «Театральный рейтинг». Мы вместе видели, как умирает театр, мы хотели ему помочь, и Ваша любовь в этих попытках стала пересиливать объективность, и наш проект умер.
Умер и театр. Умерла живопись,литература и, наконец, «Вечерняя Уфа». Имитация никого не может обмануть, и я думаю, что в этом причина вашего гнева по отношению к жизни.
Но есть место, где все они живы и пребывают в чудесном мире — это Ваша память. И я хотел бы просить Вас подумать о том, чтобы воскресить прошлое и написать книгу мемуаров, в которой со всей вашей любовью и талантом описать тот великолепный мир Культуры, в котором Вы были своим человеком и были счастливы.
Прошлое нельзя вернуть, но его можно вспомнить. И я прошу Вас сделать это, чтобы снова стать счастливой, чтобы избавится от гнева и чтобы немного сделать счастливыми нас— ваших читателей. Мы тоже нуждаемся в том, чтобы перед нашими глазами стояли нравственные ориентиры, чтобы мы видели примеры того, как можно честно и добросовестно исполнять свой долг, не жертвуя своим человеческим достоинством.
Ваша книга может стать памятником тем годам, которые не вернуть в реальности, но можно повторить тем, кто вдохновится ими. Разве все эти люди и явления, которых вы любили, не достойны этого?
Может быть, я ошибаюсь, и до последнего переписывать тексты графоманов есть важнейшее дело на земле. Но разве Вам самой не хочется снова окунуться в атмосферу любви и уважения, радости и восторга, которые были подлинными, незаемными? Разве вспомнить — это не счастье и утешение, которые нам даются как награда за долгий и самоотверженный труд?
Повторюсь, что, может быть, я ошибаюсь, что я неправ, не собираюсь настаивать на своей точке зрения. Вы можете отмахнуться, можете сомневаться, но прошу не сомневаться в одном — моей большой любви и бесконечном уважении к Вам.
Искренне Ваш,
Айдар Хусаинов