Понедельники Марк не любил. Собственно как и вторник, и все остальные дни недели, которые англичанка заставляла говорить каждый урок, а все из-за какого-то лодыря, который к срезу не сумел выучить семь дурацких однотипных слов и теперь весь класс в наказание проговаривал их в начале занятий. Парень вообще не понимал, для чего и с какими мотивами родители уговорили идти его в гуманитарный класс с уклоном на английский, ведь языками он никогда не увлекался. В одиннадцать лет Марк был тупицей, который не мог выбрать что-то связанное с медициной, и сейчас этого тупицу порицал нынешний Марк, который шесть лет мечтает, чтобы Тамара Алексеевна хоть раз опоздала на урок или приболела. Но англичанка была неубиваемым киборгом, поэтому мечты оставались мечтами. Сделать такой скучный и занудный предмет первым уроком после выходных было ужасным решением, половина ребят спала, прикрывшись учебниками или откровенно растекаясь по парте, под монотонное чтение какой-то лекции про традиции британских баронов. Остальная половина состояла из зубрил и Марка, который тихонько потягивал энергетик, который стоял у него между коленей, через трубочку, переписываясь с Ником, который звал его в скейт-парк с утра пораньше, пока там мало людей.
Ник – лучший друг сероглазого парня, ушел в колледж после девятого и сейчас внаглую прогуливал пары, катаясь на старом скейте по улицам с банкой пива в руке. После смерти матери отец запил, на его четырнадцатый день рождения закодировался (Ник утверждает, что это лучший подарок в его жизни), а сейчас нашел новую мадемуазель и совершенно распустил сына, который был пьян свободой и не думал о будущем, спуская карманные деньги на пиво с дешевыми сигаретами. Именно он подсадил Марка на сигареты, которые он променял на электронные, потому что объяснить матери фруктовый запах в комнате было гораздо легче, чем стойкий запах сигарет и то, что он постоянно жевал бы жвачку. Лучше пусть думает, что сын гей и душится женскими духами, которые умело прячет от её взгляда.
– Фавушин! Чем вы заняты на моем уроке?! – Тамара Алексеевна закончила читать несколько секунд назад и оглядывала класс, который быстро проснулся, так как знал, что будет, если англичанка увидит человека, который не увлечен дурацким языком , как она. Определенно, каждый учитель считает свой предмет самым важным, эта женщина предпенсионного возраста. И сейчас она стремительно направлялась к парню, которого застала врасплох, с ехидной улыбочкой победителя.
– Эээ, ничем таким, Тамара Алексеевна, я внимательно слушал вас! – парень дернулся и с колен упала банка, в которой было ещё немного жидкости, а за ней упал и телефон с открытой перепиской. Учительница подняла телефон и, опустив очки со лба, начала читать. Сначала про себя, а потом все громче и громче, особенно когда дошла до момента, где Ник писал, что «эта шмара испортила мне аттестат, хотя английский меня вообще не ебет.» Марк не видел это сообщение, поэтому был весьма удивлен и зол на вторжение в его личную жизнь.
Окончательно взбесившись, он встал, выдернул телефон из рук учительницы, метким пинком отправляя пустую банку к мусорке. Возможно, то что он крикнул ей в красное морщинистое лицо пару матов, было лишним, но его это не волновало, пару минут назад выбежав из школы под аккомпанемент криков про его отвратительное воспитание и то, чтобы без родителей не появлялся. Звонок Нику и объяснение всей ситуации успокоило его, парень уже приехал в парк рядом со школой и ждал друга там, терпеливо выслушивая все нервные маты.
– Ты понимаешь, эта сука взяла мой телефон и прочитала все что я писал! Так ещё кроме того, энергетик пролился на штаны и теперь я пахну цитрусом и ужасно липкий, а эта женщина вызывает моих родителей… – Марк закашлялся, подавившись слюной от возмущения.
– Оу, бро, да забей ты на неё, мало ли что ты ещё выкинешь, каждый раз так переживать и до нервного срыва недалеко. Просто иди ко мне и мы забежим к тебе домой за скейтом, пойдем кататься до вечера, один день прогула ничего не решит в твоей жизни , я прав? – голос Никиты был спокойным и хриплым, возможно от того, что тот пренебрагал верхней одеждой уже с марта месяца и постоянно курил. Иногда «морковник», как назвал его Ник, думал, что с таким образом жизни друг не доживет и до 30, но тот постоянно ржал как конь с его переживаний, хлопал по плечу и отвечал, что сколько надо, столько и проживет.
– Да, ты прав, – сероглазый пнул камень и шмыгнул носом, – я уже подхожу к парку.
Парни шли в сторону девятиэтажки, в которой жил Марк, чуть ли не крича на всю улицу тупые шутки и пугая сварливых стариков, которые сидели по периметру всего двора на лавочках, как древние исполины. Никита жил недалеко в частном секторе и мальчики с детства играли в этом районе, зная его наизусть.
– Так, моя мама сегодня на выходном и пожалуй она будет очень недовольна тем, что я сбежал с уроков, испортил брюки и настроение училке, с вероятностью сто процентов она уже промыла ей мозги моим «отвратительно невозможным» поведением. Поэтому я буду прыгать через балкон, скину тебе скейт, поймаешь? – парень вздохнул, посмотрев на родной балкон второго этажа, на котором приветливо висели желтые шторки с цветочками.
– Конечно поймаю, можешь не сомневаться. Только там кусты… –Ник не успел договорить, так как красная макушка уже скрылась за массивной старой дверью со сломанным пару лет как домофоном.
Марк набрал в грудь побольше воздуха, состроил самое невинное личико, на которое мама всегда покупалась и прошмыгнул в квартиру, стараясь производить как можно меньше шума, чтобы Ксения Петровна – судя по звукам она что-то готовила на кухне – не услышала как её безалаберный отпрыск вернулся. Вытянув шею он пытался заглянуть на кухню, чтобы посмотреть, что делает мать, и, не заметив Говнюка, запнулся о пса и растянулся с диким воплем. Пес подхватил неожиданно ставший тонким голос юноши и завыл ещё громче его. На шум выбежала мама с испуганным лицом, которое, когда она поняла, что это не воры, а сын, растянулось в коварной улыбке. Поднявшись, Марк увидел перед собой маму, которая видимо все знала.
– Привет дорогой, – она шикнула на пса, который отказывался замолчать, – почему ты так рано? Как дела в школе?
– Да все отлично мам, просто отпустили пораньше, – Марк сглотнул и попятился в свою комнату, – я нечаянно пролил газировку и не счел нужным находиться в таком элитном учебном заведении в непотребном виде.
Мать наступала, пути назад не было. Он было развернулся бежать, но громовое мамино «стоять» заставило застыть на месте.
– Сынок, какие оправдания твоего поведения я должна выслушать? Что это за вещи ты творишь на английском? Ты же знаешь, мы с отцом работаем, зарабатываем, надрывая спины, чтобы отправить тебя за границу, достойно обучаться, а ты даже вести себя хорошо не можешь! – голос матери перешел все границы вопля, а тон стал истерическим, совершенно ей не характерным. Марк перестал слушать ещё с первой высокой ноты и прошмыгнул в комнату, захватив скейт и сменные штаны, которые нашел где-то в глубине стула с одеждой. Немного подумал, заметил, что мать громко ворча, ушла на кухню, надел поверх легкой черной футболки ветровку, запихнув в карманы карточку, чтобы поесть в ближайшей кафешке. Схватил скейт и было пошел к балкону на цыпочках, но коварная мать просчитала путь побега и закрыла дверь на щеколду, которую отец по её просьбе прикрутил после прошлого побега. Дмитрий Артёмович тогда не сильно злился, но жену побаивался и, виновато глядя на злого сына, сделал все как надо и крепко, да так, что вырвать было нереально, чтобы быстро убежать (Марк проверял на досуге). Увидев краем глаза силуэт рассерженной дамы в коридоре, парень быстро забежал в комнату, открыл окно и выкинул сначала скейт, а потом себя. В последний момент он замешкался и мама крепкой хваткой схватила его за ворот куртки. Не смея терять больше ни секунды, Марк выскользнул из неё и прыгнул. В куст сирени. Которого раньше не было. Посмотрев на мать в окне, которая покраснела и побежала к выходу из дома, он начал вставать, рассматривая свою грязную футболку и клок волос, который остался на ветке. Ник как раз отдавал другу скейт, когда входная дверь дома раскрылась настежь, громко хлопнув, и злая женщина метеором метнулась к сыну, на ходу снимая тапок и кидая вслед убегающему подростку, который звонко смеялся. Однако смеялся рано, меткий бросок наметавшей взгляд матери троих детей пришёлся ровно по правой ягодице, да с такой силой, что звук шлепка отразился от стен девятиэтажки.
– Можешь не возвращаться домой, грязный неуч! – Ксения Петровна неловко прыгала за своим тапочком, но это не мешало ей кричать на Марка.
– Понял тебя, мамуль, буду к ужину! – грязный неуч, прихрамывая, уходил все дальше, повязав штаны как шарф.
– Ник, там блять были ебучие кусты, почему ты мне не сказал? – Марк прыгал на одной ноге, стягивая прилипшие к ляшкам школьные брюки.
–Если бы ты слушал, то знал бы об этом. Их посадила та милая бабушка, которая всегда сидит на лавочке, она сама так сказала, – Парень держал сменные штаны друга, облокотившись на рампу, – найс дик, бро.
– «Милая бабушка», Никитосик, это местная мегера, Валентина Матвеевна. Уверен, мама заходила к ней на чай и вывалила все про меня. Ты видел как эта старуха лыбилась нам вслед? – сероглазый повернулся пятой точкой к товарищу. – на жопу любуйся, не понимаю как ты узрел хер, если я в трусах тут стою.
Марк повернулся к Нику за штанами, увидев, что тот смотрит куда-то за маркову спину и еле сдерживает смех, тот тоже повернулся и поймал на себе взгляд любопытного малыша лет пяти, за которым уже бежала мамаша. Поняв, что привлекло ребенка, парень покраснел и со скоростью света натянул штаны, схватил скейт и убежал на другую сторону рампы, пока сердитая мамаша трясла своим выгоревшим блондом и проклинала его как могла.
Полчаса спустя, совсем плохо откатав, ребята сидели не ограждении площадки, наблюдая за тем, как малолетки на скейтах и мамочки с колясками захватывают их родную территорию. Ник курил, пытаясь красиво выпустить дым, а Марк рассматривал свои красные прядки на свет. Солнце палило совсем по летнему и он даже радовался, что мать содрала с него куртку. Только вот жрать хотелось, а карта как раз была в кармане ветровки, налички не было от слова совсем. После расспросив Ника ответ был ожидаем – тот тоже на мели. В животе неприятно урчало и сосало под ложечкой. В голове были только кола и большая порция картошки с сырным соусом.
pov Марк
Я сидел и умирал от голода уже несколько минут, проклиная все на свете. Ну почему я положил карту в карман куртки, а не тех несчастных брюк, почему? Ник, эдакая задница, никогда не хочет жрать, только дымит как паровоз целыми днями. Может мама уже остыла и я могу зайти домой, ведь когда я был дома, из кухни доносился такой аромат жареной курицы. Начинался ветер, стало прохладно, футболки будто не существовало на моем теле. Оказывается она была ещё и с дыркой, потому что в спину нещадно дуло. Никита сказал что пойдет покататься ещё, потому что все дети и мамочки расходились из-за испортившейся погоды.
Всё предельно серьёзно
И ты из тех, что смертельно опасны
В сердце больше борозд, чем от оспы
Оставишь; последствия злей, чем от астмы
У меня было предчувствие теста
Ты подошла, и всё мироздание погасло
Ведь я не знал, что тебя найду наконец-то
Я в этой бездне тону, хули, здравствуй.
Пока я тихонько напевал одну из любимых песен, совсем не заметил того, что рядом кто-то стоит. И выжидательно смотрит. Мой взгляд был расфокусирован и я не удосужился даже взглянуть в сторону человека, полагая, что это Ник.
– Тебе что-то надо? –не знаю что ему понадобилось, но меня очень раздражало то, что он стоит над душой и даже не шевелится.
– Я бы хотела что бы ты научил меня трюкам на скейтборде, – я вздрогнул от неожиданности – голос был девичий. Протянул руку и взглянул на собеседницу, которая оказалась милой невысокой брюнеткой.
Кажется, внутри что-то сломалось и разбилось, заставляя сердце гореть.
Конец pov.
Марк встал, девочка оказалась ниже на голову, так что пришлось шагнуть назад и склонить голову, чтобы смотреть не на её макушку. Глаза её, казалось, заглядывали прямо в душу, а их темный карий цвет только придавал загадочности.
– Я Марк, а тот чувак – Никита, мой друг, – красноволосый протянул новой знакомой руку и улыбнулся.
– Алиса, приятно познакомиться. Так научишь меня трюкам? Если не сложно, конечно, – Алиса собрала волосы в хвост и почесала краем кроссовка лодыжку другой ноги, носок сполз и стало заметно татуировку в форме птички.
Не отвечая, парень прошел ближе к центру парка и кивком головы подозвал девочку, которая подбежала и поставила свой скейт с наклейками хэллоу китти на асфальт.
– Итак, смотри, левую ногу, ставишь сюда, а правую…
Я пока тебя-то знаю пару часов
Но усёк одно – ты мой крест
Хоть и понимаю: ты однажды уйдёшь
Моя Девочка Пиздец
Марк лежал в постели, хорошо поужинав и получив пару подзатыльников от мамы, которая, хоть и не сердилась более, но ворчала ради приличия. Сегодня за ужином его не раздражало ничего, даже то, что папа как обычно говорил по скайпу со старшей дочерью, которая работала в другом городе, на полную мощность своих связок, не раздражало даже то, что Сашка, его погодка, весь вечер щебетала о том, что Ник сбежал с ним, а свою «бедную» девочку даже не позвал, хотя она очень скучает по своему голубоглазому чертику, даже еда не затыкала её рот более, чем на полминуты. Обычно его вымораживало то, как сестра сюсюкается с его другом детства, но ничего поделать не мог – мать запрещала вмешиваться в дела и разговоры младшей.
Несмотря на то, что он был очень голоден, ел паренек медленно, полностью погрузившись в мысли об Алисе. Выучив пару легких трюков, девочка даже не подозревала, что её учитель изучал её. Её внешность, привычки, мимику и красивую аккуратную татуировку пташки, которая, кажется была колибри. Казалось, её тонкие пальцы все ещё обхватывали его запястья для равновесия. Все в ней было так хрупко и изящно, перед глазами до сих пор стоял её образ.
После того, как он чуть не опрокинул стакан с соком, летая в облаках, Марк поблагодарил мать за ужин и ушел к себе. Единственное, о чём он жалел за день – у него не было никаких соцсетей Алисы, даже номера телефона. Строя разные сюжеты их будущей встречи, он заснул.
