К стихам у меня сложилось трепетное отношение. По большей части я их терпеть не могу. Меня совершенно не восхищают сочинительства знакомых, родственников, просто каких-то популярных поэтов, строчащих тонны рифмованных строк. От поздравительных стихов и любовной лирики меня аж выворачивает. Так что слушатель чьих-то поэтических произведений из меня абсолютно неблагодарный, ведь во мне сразу просыпается гнусный критик, который так и норовит втоптать чье-то нежное творение в грязь, выразив свое честное мнение (меня же научили в детстве быть честной, вот я и говорила, что думала).
А всё почему?
А потому что планку мне еще в самом-самом детстве поставили очень высокую, что #стихи надо писать как минимум не хуже Александра Сергеевича, ведь он в мои 7 лет уже целые поэмы писал! А мне как-то не шибко-то его стихи и нравились. Однажды я ради спортивного интереса (точнее это в школе задали выбрать любое стихотворение Пушкина и выучить его наизусть) пыталась в трех толстенных томах его сочинительств откопать нормальный стих, чтобы он был не о любви и любовных стенаниях. Я так замучилась тогда, меня эта вся приторная любовность в его стихах так допекла, что я сдалась, не смогла одолеть этот трехтомник и найти годный стих для заучивания! Нет, какой-то я нашла, он был совсем крохотный и шибко сильно меня не раздражал, его-то я и выучила (попутно коря себя, что не нашла ничего посложнее).
Так случилось, что в первом классе первым поэтом, с которым я столкнулась, открыв то ли учебник, то ли хрестоматию (не помню, что это за книга была), оказался Сергей Григорьевич Козлов. Его #фотопортрет буквально впечатался мне в память, а #биография просто потрясла, там мне открылось нечто такое, о чем ранее я нигде и ни от кого не слышала, но что определенно было во мне тоже.
И я начала писать стихи…
Фотопортрет Козлова удивительным образом отличался от портретов других детских поэтов. Те были какими-то некрасивыми, непривлекательными, с отталкивающей внешностью, на их фоне Сергей Григорьевич выделялся своим правильным профилем, четкими и приятными чертами лица и какой-то идущей изнутри добротой.
Биография тоже отличалась. Она была написана не от третьего лица, как у других, а от первого, то есть #поэт написал ее сам. Там он описал, как ему удается сочинять стихи. Поэт указал, что на самом деле он ничего не сочиняет, не придумывает, стихи сами вдруг возникают, он их только записывает. И если другим поэтам приходится долго вымучивать стихи, неделями и месяцами подбирать рифму, подходящие слова и строки, искать и обдумывать идею для стихотворения, его посыл и всё такое, то Козлову всё это оказалось без надобности. Писать стихи для него было абсолютно естественно, как дышать.
Тут я себя поймала на мысли, что я тоже так могу. Ведь могу же я на ходу песни сочинять и тут же их исполнять! Мне казалось естественным генерировать постоянно мелодии и песенки, особо не задумываясь над их сложностью и прочими художественными нюансами.
Если это так просто, то почему бы и мне не начать записывать эти песни, то есть стихи?
И я начала. К концу первого учебного года я исписала всю тонкую тетрадку стихами. Мне это дело очень понравилось.
Однако со мной однажды случился казус. Это уже был май, практически окончание учебного года. Я тетрадку со своими сочинительствами постоянно таскала в школу, чтобы в свободное время записывать туда что-то новое. И в один из этих майских дней эту тетрадку у меня стащили мальчишки (одноклассники) и закинули ее в мужской туалет.
Девочкам туда заходить запрещалось по понятным причинам. Я прям не знала, что мне делать. С одной стороны – мне надо было вызволить свою тетрадку со стихами (я ей очень дорожила), а с другой стороны – я не могла зайти в мужской туалет по этическим соображениям. Но собрав волю в кулак и вспомнив, что мой брат каратист (это мне как-то придало уверенности и повысило чувство собственной значимости), я таки зашла туда и забрала свою тетрадку. А потом выследила, догнала и всласть отколошматила ее похитителей.
Тетрадка эта, к сожалению, не дожила до нынешних дней. Я, испытывая непомерную гордость за свой творческий труд, то есть поэзию, дала почитать свои стихи папе, убежденно считая его самым авторитетным человеком в семье, глубоко разбирающимся во всех областях. Но его вердикт, что я все-таки не дотягиваю до самых именитых и прославленных поэтов, а в частности до Пушкина, поверг меня в шок. Как? Как такое может быть? Я хуже Пушкина что ли? Мое потрясение было настолько сильным, что тетрадку я порвала и выбросила, о чем потом жалела, когда остыла.
Позже, то есть уже во втором классе, я твердо решила больше не показывать папе свои художественные шедевры, а писать их тайно, подальше от чужих глаз, чтобы вновь на эмоциях не натворить глупостей. Стихи я уже не писала, а решила попробовать себя в прозе, начав с сочинения своего первого рассказа. Но как-то у меня с рассказами не задалось, а потому я переключилась на вялотекущее ведение личного дневника, в котором я делала заметки о своих наблюдениях за странными явлениями, которые не могли мне объяснить ни родители, ни кто-то из учителей, потому что они их то ли не замечали, то ли говорить об этом было не принято.
К сочинению стихов я позже вернулась и насочиняла их довольно много именно тем способом, который описал в своей #биографии Сергей Григорьевич Козлов.
