(подробности по тегу "закреп")
Я уже повернулся на бок, зажав свою всё ещё зудящую руку между колен, и с досадой думая о том, что проклятый индеец, в отличие от меня, никогда не ожидал нужного момента, и весьма запросто рассказывал мне обо всех своих жизненных злоключениях, когда это ему только требовалось. Выходило так, что я знал о его жизни практически всё, а сам же пред ним выглядел, как пустой и безжизненный мешок без собственной истории и характера, с которым нужно как-то считаться. Я знал все его злоключения на любовном фронте – о том, как и почему он менял своих дам, как перчатки; о его конфликтах с преподавателями, нашими общими друзьями, даже с родителями, которые на данный момент находились за несколько тысяч километров от него самого; о его жизненной позиции, о его увлечениях, о его мотивах и интересах; он же обо мне – лишь то, что меня зовут Жан Бен Морти, что я родом откуда-то из северо-западной провинции Франции, что люблю тихий и мелодичный европейский синти-поп, и что, наконец, мой папашка, возможно, весьма качественно работающий – и отрабатывающий неплохие гонорары – наёмник-убийца (сын Леона-киллера, любил он периодически подкалывать он меня). Ах, да, конечно же, ещё он был в курсе того, что я очень хороший слушатель. Хороший и терпеливый, потому как мне, судя по всему, одному-единственному из всей нашей компании, можно было рассказывать о своей жизни столь долго, что у иного человека уже давным-давно бы остекленели глаза, и он слушал бы его с полураскрытым ртом, явно не соображая, о чём сейчас идёт речь, я же, мало того, что слушал его с пониманием, так ещё и умудрялся давать комментарии в подходящих для этого местах. Правда, после, опять же, появления Жанны, мои качества персонального психолога заметно ухудшились, так как я не мог работать сразу же на две персоны, и по вполне понятным причинам стал предпочитать его обществу общество последней, но благородный Айко Филлипс не стал корить меня за это, так как давно и сам говорил, что мне пора обзавестись хорошей парой… Возможно, этим самым пониманием он расплачивался со мной за то, что я, в своё время, старался всякий раз спокойно и понимающе выслушать его.
Тут я внезапно подумал о Жанне, и о том, как она могла бы здорово помочь мне в том, чтобы отделаться в ближайшее время от шумных компаний и посиделок в то время, как я и без того устал от борьбы с прошедшей совсем недавно по интернату экзаменационной волной. Если бы я сказал Айко, что хочу провести ближайшие выходные именно с ней, то он, безусловно, закрыл бы глаза на это, и с понимающим видом вычеркнул меня из списка приглашённых поучаствовать в очередной его авантюре. С другой стороны, времяпровождение вместе с Жанной вряд ли сильно отяготило бы меня, потому что будь это как-то по иному, мы бы вряд ли были бы вместе…
Но для этого необходимо было поговорить с ней наедине, чтобы это не выглядело идиотским юлением ужа на горячей сковородке, которое могло бы показаться обидным как и Айко, так и самой Жанне, которая бы запросто сообразила, что ей просто хотят прикрыться, словно живым щитом. Вздохнув, я вновь сел на кровати, быстренько обдумал план «круговой обороны», а затем потянулся за лежащим на столе, уже отключенным телефоном…
И тут же, в этот самый момент, едва я коснулся подушечкой большого пальца кнопки включения собственного мобильника, в мою комнату опять постучали. На сей раз под раздачу попала входная дверь.
Пыхтя (и уже сам того не замечая, как, но таки почёсывая свою смертельно надоевшую мне своим зудом левую руку), я слез с кровати, и направился к ней.