Так быстро я никогда не бегала. Сын упал лицом вниз и замер в этом положении: ноги на верхней ступени, голова на нижней. Естественно, плачет, что есть силы. Встать не может. Расстояние метров 20 до злополучной лестницы я преодолела за пять секунд.
Подняла, пожалела. Посмотрела, всё ли цело. Зубы на месте. Отделались легкой ссадиной на подбородке. Он плачет, у меня все трясется. Жалко ребеныша, вытираю слезы, успокаиваю. А потом как-то само вдруг, с раздражением: «Ну я же тебе говорила, не бегай здесь так быстро! В одной руке лопата, в другой машина, кто так спускается? Держаться за перила надо…» Лестница из пяти ступеней, с которой прежде не было проблем, сегодня оказалась чертовски опасной. До этого момента наш сын со своей подружкой раз 30 пробежали по маршруту «пандус-лестница». И никто ни разу не упал. Зато рядом, на площадке, уложенной плиткой, каждый упал раза по три. Но парочка с четырьмя разбитыми коленками на двоих продолжала там бегать, несмотря ни на что. Соседняя площадка с песком для них не столь притягательна.
Я никогда не привыкну к падениям, кровавым коленкам, ссадинам и зажатым в дверях пальцам. Это всегда случается неожиданно. Как бы ты к этому не готовилась. Внутри себя и снаружи. Представим себе комнату, все пространство которой занимает кровать, а стены и потолок обиты поролоном. Так вот, даже в этой комнате можно высоко подпрыгнуть, неудачно упасть и свернуть себе что-нибудь. Что уж говорить о реальном мире, где на каждом шагу опасность.
Но детей это не останавливает. С упрямством барашка, бесстрашием тигра и «грацией» медведя они исследуют все вокруг. Когда ребенок совсем мал, вина целиком на родителях. Или тех, кто в данный момент их заменяет. Упал, ушибся – недоглядели, бывает. Чаще всего рядом с малышом мать, поэтому от рефлексии и самоедства никуда не деться. А падения случаются даже у самых ответственных родителей – тех, кто закрывает розетки, острые углы и всерьез задумывается о покупке шлема для ребенка, когда он начинает ходить.
Дите подрастает, становится самостоятельным, соображающим, и, казалось бы, ответственным за свои поступки. Иногда внимает предостережениям. Иногда нет. Вину за его падения и ушибы можно возложить теперь на него самого. Но, почему-то, когда очередное «бесилово» заканчивается слезами, и я говорю «сам виноват», позже все равно жалею. Мне кажется, именно так правильно. Ребенку нужно учиться связывать свои поступки с последствиями. Но и оставлять его без поддержки в «момент боли» нельзя.
Не знаю, как там с нервами у мам девочек, но у меня уже давно дергается глаз. А выражение «мужчины – это выжившие мальчики» не кажется таким уж гиперболизированным. Еще папа истории из детства подкидывает, и чего в них только нет: и порох, и огонь, и ножички. С ужасом думаю, что будет, если внук пойдет в деда.
Наш двухлетка давно уверенно ходит и быстро бегает. Но, черт возьми, все равно иногда падает. Больно. На ровном месте. Плачет. И вроде бы винить уже некого. И ругать не за что. Говоришь: «Бывает. Ничего страшного. Идем дальше». И мы идем дальше. Запасаемся валерианой. И готовимся к новым ссадинам.