За что Герасим утопил Муму?
Со школьных лет меня буравит жалость:
Она ведь не мешала никому,
Она и тявкать громко не решалась!
И вся собака — с варежку твою!
Герасим же — наоборот, верзила...
Так верила малышка бугаю,
Что и в последний миг не возразила!
Я не кричу «Тургенева — на мыло!»,
Но тот сюжет — в крови у нас, в кости:
Все так и шло, и ехало и плыло
По этому собачьему пути...
Автор этих печально-вызывающих стихов – Г. Полонский, известный прежде всего сценарием фильма «Доживём до понедельника». Что увидел автор этих строк? Прежде всего то, что русской душе есть что-то необъяснимое. Напомню, что рассказ «Муму» написан вовсе не для учеников 5 класса, которые твёрдо знают, что нужно делать: взять собаку и уйти от барыни, некоторые самые решительные предлагают предварительно вместо собаки два кирпича привязать барыне! Потому что перед учениками и перед нами богатырь почти из былины, и Тургенев не жалеет деталей: кровать себе Герасим сделал, что и под ста пудами не погнётся, дрова колол так, что только топор сверкал, а «ночью, поймав двух воров, стукнул их друг о дружку лбами, да так стукнул, что хоть в полицию их потом не води».
Вывод ясен: перед нами весь русский народ в образе Герасима – могучий, даже богатырский, но послушный приказу и безъязыкий, бессловесный, рабский. Вот это обычно и звучит на уроке, следующий шаг – рассказать, как зарождается первый протест (бежал всё-таки), а отсюда рядом и революция, когда массы овладеют идеей борьбы.
Только внимательный учитель напомнит ученикам эпизод из «Дубровского» А.С. Пушкина, когда кузнец Архип с явным удовольствием смотрит, как пытаются и не могут выбраться из горящей усадьбы заседатель Шабашкин и судейские, а потом, обжигаясь, спасает от огня кошку – это что, такой вот вывернутый гуманизм? Или Пушкин объясняет нам, что кошка достойна жизни, а судейский – нет? Тогда почему Герасиму нужно утопить Муму?
Неужели уйти от барыни невозможно, если не погубил ты в себе что-то доброе, нежное, даже сентиментальное? Что Герасим сделает дальше? «Поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал верёвкой взятые им кирпичи…» Откуда эти «поспешность» и «болезненное озлобление»? Не от того ли, что Герасим начинает догадываться, что может уйти? А если так, то незачем убивать собаку? И всё же убивает…
А может быть, именно это стало путём к свободе: отказаться от уютной каморки, от привычных соседей-дворни в усадьбе барыни (хоть и подловатых порой, но своих!), забросить свои обязанности и отправить в небытие свою такую нежную, жалостливую сущность, и только тогда стать можно свободным? И ведь не случайно в деревне у Герасима не было никогда женщины и собаки – не осталось в нём человеческого, погубил! Вот об этом будем мы говорить с учениками, а вовсе не о том, как злая барыня (то есть крепостное право и самодержавие) вредничали и угнетали хорошего крепостного.
И как жалко мне бедных наших детей, которым так трудно читать эту бесконечно сложную, не знающую простых ответов русскую классику! То ли дело Лавкрафт: оживают мертвецы под заклинания таинственного обитателя поместья, подземный ход, кладбище, трупы и ужас, ужас!
А «Муму» – это убеждение, что душу человека невозможно выразить однозначно. После слова «душу» можно вставить слово «русскую».