Улита, проходя мимо, будто случайно зацепила Ламину плечом. Ламина ей активно не понравилась. Если честно, Меф даже не понял причину. Им нечего было делить, да и знакомы они были мало. Впрочем, у многих женщин так. Антипатия вечно бежит впереди симпатии, часто оборачиваясь, чтобы не получить по макушке.
«Вот оно – добрая и добренькая! А ведь точно: громаднейшая разница!» – подумал Меф, вспоминая слова Дафны.
Задев Ламину, Улита остановилась.
– Ой, извините! Я думала: тут пустое место! – сказала она милым голоском.
Ламина не осталась в долгу.
– Старайтесь не думать. Вам вредно, – отвечала она снисходительно.
Улита не нашлась чем парировать и проследовала дальше, благоразумно притворившись глухой.
– Тьфу! Единственное, кому я не завидую, – это красивым женщинам! – раздраженно бросила она Мефу.
– Это почему еще? – подозрительно спросил Буслаев.
– Красота – это все равно что на глазах у всех дать слюнявому идиоту мешок с бриллиантами, отправить его с детской лопаткой закапывать их на Красной площади и удивляться, что он придет зареванным и без лопатки! Двести раз несчастна та красивая, которая просто красива и больше ничего!
– Не понимаю.
– Со временем разберешься! Красота – это мешок. Но если в мешке ничего не лежит, что можно сказать о лопухе, который таскается по улицам с пустым мешком?
– А ты разве не красива? – спросил Меф.
– Кто? Я? С чего ты решил? Я само солнце – так же толста, кругла и прекрасна! – изрекла Улита. Она была примечательна уже тем, что, формулируя любое правило, себя всегда оставляла за скобками.
Обнаружив рядом со светлыми стражами Эссиорха, ведьма напряглась. Некоторое время она старалась не смотреть на него, огибая его взглядом по самой замысловатой траектории. Внезапно решившись, ведьма тряхнула головой и с просветлевшим лицом направилась к Эссиорху. Меф услышал, как, обращаясь к нему, Улита сказала:
– Жил-был доктор, и была у него кошечка Шизофрения. И родилось у нее четверо котят – Психоз, Кифоз, Сколиоз и Мир-Дружба-Жвачка.
– А Мир-Дружба-Жвачка почему? – озадачился Эссиорх.
Улита поскребла ногтем мизинца нижнюю губу.
– Ну, может, ему на минуту захотелось перестать выпендриваться? – предположила она, протягивая Эссиорху руку.
Дмитрий Емец " Мефодий Буслаев. Лестница в Эдем"