реакция окружающих... И учителей.
Я расскажу о том, что было у нас со школами. Но сперва небольшое отступление.
Моим двоюродным племянницам было 13 лет, когда не стало их мамы. 13 лет... Подростки? А мне было 50. Тот ещё возраст.
Мы прилетели в Москву во вторник. Я сразу пошла устраивать девочек в школу. По закону нам не могли отказать, но закон, что дышло.
– Я, конечно, приму ваших мальчишек в школу, но сразу советую: идите в другую школу! - спокойно сказал директор, разглядывая двух девочек в платьях. - Потому что у нас серьезная школа. И возиться с вами никто не будет.
Час разговора ни о чем, и я снова в поисках школы. Нашла. Недалеко от дома, а первая была под окнами. Не беда. Середина второй четверти. Наверстаем!
Школа как школа. Из особенностей: сдвоенные уроки почти по всем предметам. В седьмом классе это ощутимо неудобно. Один раз в месяц - дежурство в столовой на целый день. Если во вторник, то «пролетела» физика. Две недели то бежали, то ползли. Наконец-то, первое родительское собрание.
– Товарищи родители и опекуны! - начала свою речь классная руководительница лет двадцати пяти.
Родители начали озираться в поисках опекунов, меня быстро вычислили. Битый час молодая учительница рассказывала нам о тимуровском движении и его необходимости. Все бесспорно! Про учебу ни слово. С тем и разошлись все, кроме меня.
Я побрела по школе в поисках учителей. Словесницу встретили в коридоре, она, как потом выяснилось, была единственным человеком, остальные...
Диалог с учительницей математики я помню до сих пор. Итак, пожилая женщина и не очень молодая я.
– Что Вам сказать? Я веду этот класс вторую четверть. Ваши девочки абсолютные невидимки. Я даже не помню, где они сидят.
– В вашей школе они всего 2 недели!
– А... Контрольную написали плохо. И имели наглость сказать, что не проходили этот материал...
– У них был другой учебник. У вас сейчас графики, а...
– Послушайте! У всех в Москве один учебник и одна программа!
– Они не из Москвы!
– И что вы от меня хотите? И нечего им на первой парте делать. В классе есть достойные ученики, не то что...
Комментарии мне кажутся излишними. И, кстати, учебники математики в московских школах разные.
Ночью я рыдала в подушку, мне было так больно, так обидно! А тут ещё немецкий язык...
В школе было 2 языка: английский со второго класса и немецкий с пятого. У моих дочек был английский с пятого. Мягко говоря, мы не попадали. По немецкому взяли репетитора. Английским с ними я занималась сама. Бывали курьезы. Например, домашнее задание: написать связный текст о космосе ,10-15 предложений. Таковой нашёлся в Textbook Oxford. Дети списали, я сверила. Молоденькая учительница нашла по 2 ошибки. По сути в Оксфорде. У всей группы пятерки, у нас четыре с минусом. Бывает...
Перед следующим собранием попросила ее не упоминать опекунов. Покивала, но снова «товарищи родители и опекуны». Ни одного учителя на собрании, снова разговоры о внеклассных занятиях.
– Я не вижу старания у девочек! - сказала мне эта милая девушка. - Вроде слушают, но молчат.
– У них всего третий год английский, мы нагоняем, но пока...
– Пусть сознаются, что не понимают! А то молчат...
Дети тихо ненавидели школу. Каждый день приносил новую обиду. Учительницы навязывали им подруг, из числа своих любимиц, тонко или не очень говорили гадости. И главное, отношение к моим дочкам резко менялось, когда всплывало опекунство.
– Ваша мама как-то странно расписывается. Она в разводе? Ах, да...
У всех интересовались каникулами. У моих зачем? Но больше всех «доставала» медсестра. И туберкулёз она заподозрила при отрицательном Манту, и прививки не хотела делать.
– Мне директор сказала, да не носись ты с ними, - поделилась она со мной. - А мне, если честно плевать. Сами разбирайтесь! Медстраховку принесите и свободны!
А со страховкой, как и с регистрацией , были проблемы.
Окончание седьмого класса - один из самых счастливых дней моей жизни. Впереди каникулы и переосмысление прожитого. Поняла, что 2 языка мы не потянем. Все лето занимались русским и английским. А ещё много читали.
Первого сентября 8 класса я написала заявление об отказе от второго языка, заодно выяснила, что мы не одиноки в нежелании учить немецкий. Хотя до сих пор жаль, что не смогли потянуть тогда.
Жизнь вошла в обычный ритм. Дети привыкли к школе, а главное - ко мне. Вместо немецкого моих дочек заставляли убирать кабинет классной руководительницы. Раз, два, пять... В очередной раз желание трудиться у девочек не проснулось вовремя. И молоденькая учительница разразилась бранью. Я услышала только самый конец, но смысл был понятен: «этих» взяли в приличную школу, а они фокусничают, не тянут языки, так пусть знакомятся со шваброй. Круто!
Дневники на проверку брали дважды в месяц. Подписывая однажды дневники, я случайно пролистала назад. О ужас! Сплошные двойки, выставленные красными чернилами за подписью классной руководительницы. То есть я подписывала дневник - все было в порядке, и вдруг... Я рванула в школу. Нашла классный журнал и нашу классную девушку. Сверяли оценки вместе: двоек не было от слова совсем. Учительница- такая молодая, такая симпатичная, краснела и потела.
– Это я случайно, - оправдывалась она, - Вы зачеркните и все.
– Нет! Это Вы зачеркнете и везде напишите: зачеркнутому верить.
Я понимаю, случайно можно поставить одну-две двойки, но девять на двоих за две недели - это злонамеренность!
Следующее родительское собрание вела директор школы. Тема: какая у нас прекрасная учительница английского, как нам повезло, и никому не будет позволено ее обижать. В тот же день от учительницы по биологии я узнала, что мои дети никогда не будут учиться в ВУЗе. Почему? Потому что... А ведь я всего лишь попросила показать мне контрольную работу.
– И зачем Вам? Что Вы понимаете в анатомии?
– Больше Вашего, - не сдержалась я. - Вы учительница биологии, а я врач. И при любом раскладе лучше знаю анатомию.
Вот тогда-то мне и сообщили, что генетику ещё никто не отменял. И ВУЗа нам не видать и т. д.
По дороге домой я решила, что школ в Москве много. Девятый класс мы начали в новой школе, предварительно поменяв фамилию после удочерения. Но об этом в другой раз.
Жду ваших откликов!