И однажды мы взлетим,
Зададим таких высот:
Свод небесный, чей родим,
Чья обитель – горизонт.[1]
[1] Выше представления о смысле или недопустимого к воображению…
И однажды это[2] станет
Достоянием перед сном,
Когда мир к нему[3] предстанет,
Вспомнив то, что есть геном…
[2] В совокупности – идея доверительно к миру безвозмездно чувством любви. Вследствие понимания, приятия закона мироздания о недопустимости думать, делать иначе.
[3] Высшему смыслу.
И тогда огонь сердец
Заполонит сознанием[1] идущих
Особым чувством, не любви,
Но крат сильнее представления
О мире Вечного в груди...
[1] Не их сознание, а своим сознанием – особым следствием восприятия действительности, конгениальным разуму Вселенной.
LXXV
Я силой Высшей, неземной,
Дарю тебе, мой друг, покой.
Он ровен силе, но иной.
Ему под стать громады бой:
Небес убора колесницы,
Её подруг, звезды сестрицы.
Я властью Вечной, чья Земля:
Её златых красы просторов,
Всем сердцем искренне любя,
Лишаю зла, несчастия, укоров.
Отныне их не повстречать,
Их участь дни тьмы коротать.
Но ты, дитя, на сим, ответом, –
Лишь обещай сиять рассветом!
Да будет так, как никогда,
И с дня сего – никак иначе!
Да будет так, мой друг всегда,
Да прибудет с тобой счастье!