Заваривала свой растворимый кофе на кухне и поняла одну важную вещь.
Когда я была беременной, активно пыталась доказать всем, что не буду той самой мамой, которая трясется над своим ребенком. Я не буду говорить без умолку о своем ребенке, показывать фото, ждать комплименты. Когда родила, пыталась доказать окружающим, что моя жизнь не изменилась. Я все такая же целеустремленная и амбициозная. Активная и современная, вовлеченная во все, что происходит вокруг меня. Внутри постоянно был какой-то диссонанс. Появление дочки в моей жизни открыло во мне женщину. Новую, незнакомую мне. Это знакомство с собой началось всего полтора года назад и не перестает меня удивлять. Боже, как прозаично это звучит, когда слова выпрыгивают из-под пальцев на экран.
Я размешиваю маленькой ложечкой этот жалкий кофе с сахаром, смотрю на свое отражение в кухонном окне. На улице темно, и я уже не слышу детские голоса с площадки. Где-то за стеной периодически проезжает лифт. Больше всего на свете я хочу оказаться сейчас рядом со своим ребенком. Месяц разлуки стал для меня настоящим приключением, похожим на дайвинг вглубь себя. Ничем не легче психотерапии, только вместо другого человека, нить на пути я тянула сама. Как Мюнхгаузен, который тащил себя за волосы, чтобы выбраться.
Почему я так стыдилась быть мамой? Почему я боялась говорить о своем ребенке с друзьями, на работе, с новыми мужчинами? Почему я думала, что покажусь слишком одержимой мамашей? Как так получилось, что дома я могу обнимать ее и разговаривать разными голосами, а в социум выхожу в костюме стальной леди, делая упор на все, кроме своего ребенка? Почему я сама себе внушила, что мать я так себе? Все эти кривые установки рушили ту лесенку, которую я пыталась прислонить, чтобы куда-то забраться. А куда? Зачем?
Самое главное в нас — это фундамент. При правильной закладке этого фундамента можно построить крепкий дом хоть в пять этажей высотой. Я постоянно клала не те кирпичи в основу.
Стою и слушаю отдаленный гул машин, изредка врывается какой-то мотоциклист. В моем фундаменте мой ребенок. Мне хватило месяца, чтобы понять это, хотя ребенку три года. Мне хватило месяца, чтобы нажать кнопку ребут и вырваться из круга, в который занесло на фоне всех событий последнего года. Я не жалею о разводе — это было одно из самых правильных решений в моей жизни, но я и не хочу лишать Ким отца. Я не жалею о том, где я сейчас, как сложилась ситуация, потому что, глядя вглубь, понимаю, что это может принести. Безумно горжусь тем, что я мама. Безумно счастлива тому, что я тоскую по своему ребенку так сильно, что готова отдать руку на отсечение, лишь бы она прямо сейчас оказалась со мной. Счастлива понимать это и принимать.
Я боялась транслировать это мужчинам, которые всплывали в моей жизни и исчезали быстрее, чем среднестатистический владелец абонемента в тренажерку перестает туда ходить. Больше этой глупости во мне нет. Как нет и необходимости в этих мужчинах. Есть острая необходимость быть с ребенком, гордиться ею, проводить с ней все свое свободное время, не забывать о себе, чтобы не сбиться с того пути, на который я стала и быть счастливой в этом моменте. Даже в этом безликом моменте, когда вы уже устали целый час бегать по парку, пытаясь поймать тоддлера за капюшон. Остальное неважно. Остальное сложится вокруг само, как на крепком фундаменте выстраивается кирпич за кирпичом домик, который способен противостоять ветру и прочему окружающему говну.
Еще впервые поняла, что больше не хочу детей не потому что нет достойного мужчины для этого или мне придется опять чем-то жертвовать, а потому что я не хочу больше ни одного ребенка заставлять страдать. Ким сейчас приходится проходить через многое. Это уже и ее жизнь, это уже и ее история. Она пришла в этот мир и столкнулась с такими недетскими историями в свои три года. Она ведь сама меня поправляет и уже слишком реалистична для ребенка своего возраста. Я не вижу в ней той детской легкости, которой она заслуживает. Она извиняется за то, что споткнулась и тут же спешит убедить, что с ней все в порядке, а должна ведь накладывать волшебные заклинания на раны, чтобы не болели, капризничать. Почему же так быстро это куда-то испарилось. И я не хочу, чтобы еще один ребенок прошел через это. Не хочу больше ни с кем себя делить. Просто не выдержу, если еще один маленький человек будет страдать от того, во что превращается с каждым годом этот непонятный даже мне взрослый мир. А дать гарантию на счастливую жизнь я не могу никому. Могу только надеяться.