Простая открытка 1914 г. На обороте надпись: «Прибыль поступает на усиление помощи раненым и больным воинам». Понятно, почему изображена мать-крестьянка в лапотках – 88% солдат были из деревни. И душа крестьянки откликнулась, как и душа самой России, благословляя воина. Эта бесхитростная картинка, почти лубочная, передаёт отношение общества к началу войны 1914 г.
Впервые в ХХ в. царь и правительство получили такой кредит доверия общества, какого давно, пожалуй, с русско-турецкой войны 1877 г. не имели. Причём для ощущения праведности войны важны были сразу два фактора: немцы напали первыми, мы будем защищаться, и немцы напали на маленькую, явно слабейшую, но православную и братскую по крови, славянскую страну – это было сочувствие к обиженному младшему брату и естественное желание защитить.
20 июля, на следующий день после объявления Германией войны, на Дворцовой площади собрались тысячи людей и опустились на колени перед императором, вышедшим на балкон. В этот момент Николаю простили все его ошибки, всё, что разделяло его и народ – это был его звёздный час, и не случайно А.Ф. Керенский, которого можно обвинить во многом, но только не в отсутствии чуткости, записал: «Война предоставила царю уникальную возможность протянуть руку дружбы народу, обеспечив тем самым победу».
Важно, что взрыв патриотизма выражался не только в собраниях, шествиях и антинемецких погромах (для этого не обязательно быть патриотом), но в совершенно небывалой готовности к самопожертвованию. Первая военная мобилизация (а всего их было 19) прошла не просто успешно, но она имела почти стопроцентную явку призывников и сопровождалась мощным движением добровольцев: студенты, гимназисты, рабочие подавали прошение о зачислении в армию. Девушки шли сёстрами милосердия в лазареты. Императрица Александра Фёдоровна и все её дочери были медсёстрами в Царскосельском госпитале. Злая и острая на язык писательница З. Н. Гиппиус в сердцах бросила: «Половина интеллигенции заразилась патриотизмом!»
Страшным ударом стала трагедия русских корпусов в Восточной Пруссии, где в плен попали 50 тысяч, из них 13 генералов. Общество словно притихло и задумалось – так похоже было на то, что 10 лет назад происходило в ходе русско-японской войны: нерешительность командования, неразбериха с приказами, амбиции генералов…
Но затем в марте 1915 потрясающий успех: русская армия взяла мощную австрийскую крепость Перемышль, 120 тысяч пленных австрийцев, в Петрограде колонны пленных прошли по Невскому – губернские города, рабочие посёлки отозвались молебнами, манифестациями…
Это был последний всплеск патриотизма. А дальше сложности с доставкой продовольствия в города, торговцы и промышленники получают чудовищные барыши на военных заказах, возникающее у населения и армии недоверие к официальным лозунгам и патриотическим призывам…
Начинает набирать размах антивоенное настроение в обществе – царь и правительство упустили последний шанс стабилизировать ситуацию. Дальше будет катастрофа.