Лукас и Сигурд так и просидели всю оставшуюся ночь, на небольшом выступе. Глаз они не смыкали. Из-за неудобного положения, в котором им пришлось сидеть, тела нещадно болели, но перенесенный ужас, заставлял их оставаться на месте.
Первым пришел в себя послушник. Проведя ночь на морозе, с голым торсом, вообще было удивительно как он еще не окочурился. Бедного парня трясло так, что пробудь они еще немного на том выступе, он наверняка бы обвалился.
Утро вступило в свои права, сумрак развеялся. Снег перестал подтаивать, а значит каждый последующий день, проведенный вне человеческого жилья, будет тяжелее и тяжелее.
Сигурд хоть и не спал, в привычном понимании этого слова, но его мозг был отключен. Очнулся он, когда дрожь послушника, начала потряхивать и его.
— Эй, Лукас, ты как? — испугался за друга вор.
— Ч-ч-ч-т-то?
— Понятно. Нужно срочно найти укрытие. Ты только держись, ладно? Обидно будет, избежать смерти от клыков волков, а потом просто замерзнуть.
Со вчерашнего дня у несчастных, замерзших путников, не было и маковой росинки во рту. Ворон чувствовал, как все сложнее становится управлять своим телом. Голова кружится, а утренний мороз не бодрит, а кренит в сон. В таком, полузабвенном состоянии он услышал внутренний голос:
— Давай, Сигурд, не раскисай! — с каждым разом мне все труднее пробиваться в этот мир. — Братья милосердные! Я, что действительно должен постоянно приглядывать за тобой?
И только теперь Ворон осознал, что это не его внутренний голос,
а голос Виндра.
— Твоему другу, сейчас, намного хуже. Он, между прочим, снова спас твою шкуру, пожертвовав своей рясой. Если ты не предпримешь что- нибудь, Лукас замерзнет насмерть. Тебе, без него, не пройти эти коварные горы. И даже не думай возвращаться обратной дорогой! Эти были не простые волки. То, что пожирает ваш мир, в первую очередь, обращает в свое оружие, самых опасных тварей.
Ворон открыл глаза. Голоса, звучавшего в голове, как будто и не было. У вора не было сил гадать, являлся ли древний бог к нему, или это его подсознание, стремится спасти физическое тело. Сигурд приподнял отяжелевшие веки, чтобы взглянуть на Лукаса. Парень выглядел плохо и уже начинал заваливаться. Еще бы мгновение и послушник упал бы с выступа.
Превозмогая слабость, Сигурд, опираясь о холодную стену скалы, начал подниматься. Зачерпнув горсть снега, положил в рот. Вода, попавшая в организм, немного взбодрила. Придерживая послушника одной рукой, второй рукой протер глаза, огляделся. Выступ, на котором они находились, являлся частью старой горной тропы. Узенькая, едва различимая, тропинка была вытоптана животными. Дорожка вилась между камней поднимаясь вверх и исчезала за следующим гребнем.
— Держись Лукас. Пути назад нет, а впереди, черт знает, что нас ждет.
Ворон снял с себя рясу и надел ее на полусознательного послушника.
— Все-таки она тебе больше идет. — Попытался пошутить вор.
Подняв под локти и закинув на себя друга, Сигурд взглянул на предстоящий путь.
«Эх, Авдон, надеюсь ты сделал правильный выбор. Не знаю по плечу ли мне все это» — вор ступил на тропу.