Когда-то в зрелой молодости волею судьбы меня забросило из большого города в крошечный хутор, где и пришлось прожить несколько лет. До начала моей деревенской «карьеры» я ничего не знал о сельском хозяйстве. Нет, то, что яблоки растут на деревьях, мне было известно, но других подробностей я не знал.
Несмотря на городское прошлое, мы завели огород, хозяйство и даже корову. Нас, корововладельцев, было довольно много, поэтому животные собирались в стадо, которое пас специально обученный человек. Ему общество скидывалось деньгами и пропитанием. Однако в середине лета общественный пастух вошел в запой и не вышел из него. Коровами в полях руководить стало некому. Пришлось тем, у кого были буренки, пасти стадо по очереди, по два человека в смену.
Вот пришел и мой черед. Вместе с соседом, Василием Молочным, я утром рано вышел к точке сбора, куда хозяева пригнали своих Зорек, Манек и Буренок. До этого дня я понятия не имел, как пасут коров, но повода для волнения не было. Если хуторской алкоголик мог это сделать, то неужели я не смогу. И тем более в паре с опытным соседом, который вырос в этом хуторе и наверняка знал все хитрости пастьбы.
Напарник щелкнул кнутом (у него был и такой инструмент), я громко крикнул коровам оскорбительное ругательство и стадо лениво двинулось в поля. Процесс пошел.
– А ты на коне можешь ездить? – спросил Василий, - Если да, то ступай на ферму, пусть тебе дадут лошадь, так-то сподручней будет.
Я подумал – а почему нет? Видел же я в кино, как лихо скачут на конях мушкетеры и неуловимые мстители. Опять же, пока до фермы дойду, пока взнуздаю скакуна, пока вернусь – пара часов пройдет. А мне бы день отстоять (отпасти).
– А как же, Василий, - ответил я, - С детства в седле. На осле ездил, на верблюде катался, а на лошадках и подавно! Пошел я на ферму за конем-помощником.
Получив одобрение Молочного, через полчаса я оказался у конюшни. Объяснил сторожу, что мне позарез необходима лошадка, чтобы пасти общественных коров. Тот отнесся с пониманием – у самого корова в стаде и выбрал мне иноходца поспокойнее. Это была флегматичная кобыла Лаврушка, расцветкой напоминавшая долматинца. Сторож бахнул ей на круп седло, затянул подпругу. Лаврушка охнула. – Ишь, шельма! – прикрикнул он и стал налаживать уздечку. Я придерживал седло, трогал поводья – помогал как мог. Скоро сборы были окончены, и можно было лихо вскакивать в седло. Оказалось, что это довольно высоко, а при попытке вставить ногу в стремя, Лаврушка отходила в сторону. Я выполняю растяжку и начинаю на одной ноге скакать за кобылой. Таким вот «противолодочным зигзагом» мы передвигались до ворот фермы. Сторож сжалился надо мной, подвел Лаврушку к металлической кормушке, на которую с другой стороны взобрался я. Одно неловкое движение – и ковбой в седле! Мужик дал мне кусок стальной проволоки с загогулиной на конце. – Вдаришь ее, тогда порезвее поскачет, - напутствовал он.
- Что за варварство – коня лупить! - возмущенно подумал я, - С такой симпатягой мы будем действовать исключительно добрым словом! Лаврушка шла неторопливым шагом, надо было как-то ускорить ее движение. Я почмокал губами, сказал: «Вперед, быстрей!», стал толкать пятками в бока. Никакого результата. Стало очевидно, что таким аллюром нам и до вечера к стаду не доехать. И тут я вспомнил напутствие сторожа и решил, что кусок проволоки и доброе слово лучше, чем просто доброе слово. После чего, скрепя сердце, стеганул Лаврушку по крупу стальным «кнутом». Кобыла проснулась и понеслась на всех парусах в нужном направлении. И тут я понял, что как всадник не готов к конскому галопу. Потому что стал медленно, но верно сползать с седла все ниже при каждом взбрыке. Натянул поводья и Лаврушка вновь перешла на черепаший шаг. Похоже, у этой лошади была только первая и пятая скорости.
Время шло, а я еще не приступил к своим пастушьим обязанностям из-за особенности ходовых качеств кобылы. Надо было принимать меры. Вцепившись в поводья, снова переключился на пятую скорость (стегнул проволокой) и понесся к стаду. Вспомнив, как в кино бравые наездники привстают в стременах при галопе, начал делать то же самое в такт конскому ходу. Стало легче, но через пару минут стали ныть мышцы ног - это же почти приседания. Долго ли, коротко, но я добрался до стада. Молочный встретил меня потоком упреков и передал бразды управления стадом.
Казалось бы, все просто. Следи, чтобы коровы не разбредались, а если таковое случалось, надо было нагонять нарушительниц и возвращать их в стадо. Василий занял позицию с одной стороны, остальное пространство досталось мне (я же на лошади-мне и скакать за коровами). Поначалу все шло неплохо. Как только коровы направлялись в сторону от стада я верхом на Лаврушке лихо на первой скорости трусил к ним и грубыми криками возвращал в кучу. Но постепенно ситуация менялась. Казалось бы, коровы неторопливо передвигались, но в разные стороны. Пока загонишь одну группу нарушительниц – с другой стороны на прорыв идут еще несколько буренок. Коровы расползались, как тараканы. Несмотря на то, что мы с Лаврушкой периодически переходили на дикий галоп, ситуация усложнялась. До того, что Василий не выдержал и, матерясь, побежал вокруг, загоняя тех коров, что ушли довольно далеко.
С горем пополам мы допасли до обеда. Напарник сел в теньке, и стал поглощать свои съестные припасы. Я тоже взял с собой несколько бутербродов с салом и огурцами, которые лежали в заплечной сумке. И тут мне пришлось решать непростую задачу. Если слезть с лошади и пообедать, то куда девать ее. Одной рукой держать кобылу, а другой доставать еду как-то не комильфо. Опять же, как потом на лошадь залезть. Василий и так волком смотрит – помогать не будет. Поэтому решил перекусить, сидя в седле. Но когда я извлек еду, в Лаврушку словно бес вселился.
– Ага, сам жрет, а мне фигу с маслом! – видимо, думала она. Кобыла действовала решительно. Она стала поворачивать голову ко мне, зубами добираясь до носка моих кроссовок. Я натянул повод. Лаврушка не растерялась и шустро стала атаковать меня с другой стороны. – Подавись, проклятая! – закричал я и бросил ненасытной твари хлеб и огурцы, зажав в зубах кусок сала. Лошадка довольно захрумкала моим обедом, а наездник под жарким летним солнцем стал уныло жевать кусок теплого соленого сала.
Подкрепившись, мы погнали стадо к хутору. Хозяйки с ведрами и скамейками стали доить своих питомиц. После дневной дойки коровы под нашим руководством снова отправились жевать траву подальше в поле.
Вторая половина дня была такой же суровой. Понемногу я приноровился к своей кобыле, иногда мне удавалось переключить ее на третью скорость (рысь). Коровы все также медленно и верно рассасывались по полю, Василий прикрывал стратегически важное направление – совхозное поле, в остальном не ограничивал мою свободу действий. И тут появилась новая проблема – поскакушки на лошади негативно отразились на моей «пятой точке». Ниже спины все ныло и начинало болеть, больше всего на свете мне хотелось слезть с коня и обрести под ногами твердую почву. Но все кончается, стал клониться к закату и этот летний день.
Пора была гнать коров в хутор. Привставая в стременах, с кряхтеньем и стонами, я совершал на Лаврушке маневры, направляя стадо к крайним домам, где хозяева встречали свою скотину и загоняли по дворам. Сложив с себя пастушьи обязанности, пришлось отогнать Лаврушку на ферму. Пустившись галопом, мы вскоре достигли конюшни.
Я сполз с седла на землю. На твердую землю! Которая не качалась и не взбрыкивала! Это ли не счастье?
Завершив формальности с передачей кобылы, направился домой. Дорога была ровной, но мышечная память отступила не сразу. Я шел, покачиваясь и слегка приседая в такт конскому шагу, хотя лошади подо мной не было. Как помните, Волк в мультике «Ну, погоди!», когда он гонялся за зайцем по стройке, вскочил на работающий компрессор, где его мотало вприсядку. Когда Волк слез, то тоже шел как-то подпрыгивая. Со мной было примерно то же самое. Подходя к дому, я перешел на человеческий шаг, но, как оказалось, сесть за стол не смог – натер себе седалище седлом (такой вот каламбур).
Так весело и с пользой я прошел затяжной сеанс иппотерапии. В общем, был на коне…
Сергей Понедельченко.