И почему события в Беларуси напоминают о Пражской весне
Массовые акции в США против дискриминации, снос в разных странах памятников историческим личностям, конфронтация между белорусским народом и Александром Лукашенко, почти два месяца демонстраций в Хабаровске – эти события напоминают волнения, охватившие мир в 1968 году. Моральное противостояние стало одним из важнейших элементов событий и тогда, и сейчас.
«Вдоль дороги — лес густой с Бабами-Ягами…»
В самом широком смысле выступления сегодня и более полувека назад – это протест против качества жизни, включая государственное насилие, и за справедливость (социальную ли, политическую). Борьба с расовой сегрегацией и убийство в 1968 году Мартина Лютера Кинга – и акции Black Lives Matter, вспыхнувшие после убийства полицейским афроамериканца Джорджа Флойда. Выступления против социального неравенства тогда – и имущественного сейчас. Борьба за права женщин – и движение против сексуальных домогательств и гендерного неравенства. Попытки провести демократизацию в Чехословакии, построить «социализм с человеческим лицом», сделавшие Прагу местом для дискуссий, – и защита белорусами своего права на выбор президента страны и собственного будущего, в том числе через телеграм-каналы.
Протесты студентов во Франции, Германии, Великобритании, США, Югославии и других странах против патриархальной дидактики власти и старшего поколения в целом, нежелание и дальше терпеть все эти политические опрелости – в 1968 году. Сейчас среди протестующих меньше собственно молодёжи, больше представителей среднего возраста и класса, однако они так же не хотят слушать поучений от стареющей власти, как им жить. Прошлогодние события в Гонконге, полгода протестовавшем против наступления коммунистического Китая на его свободы, и Москве, выступившей летом против циничного недопуска кандидатов в депутаты городской думы, вызваны примерно этими же причинами.
Поколенческий и идейный разрыв очевиден. Более молодые и более свободные люди и в восточном, и в западном полушарии не хотят жить под диктовку держащихся за власть пожилых уже мужчин, утверждающих, что лучше всех знают, как надо и как должно быть, но при этом смыслово, идеологически, поведенчески и культурно застрявших в истории 30-40-летней давности. (Одной из причин студенческих демонстраций во Франции в мае 1968 года называют усталость от режима Шарля де Голля, который, что забавно с российской и белорусской точек зрения, к тому времени был президентом менее 10 лет. Но высокомерное и патриархальное отношение руководителей университетов к молодежи, ставшее спусковым крючком для протестов, рифмовалось с застоем в политической жизни. Аналогичным протестом выглядит сегодня возврат учениками грамот и медалей в белорусские школы, чьи учителя фальсифицировали протоколы на президентских выборах. )
«…а в конце дороги той – плаха с топорами»
Демократические страны отличаются от авторитарных и тоталитарных тем, что общественное недовольство, выраженное в протестах, ведёт к переменам, даже если сами митинги и демонстрации не дают непосредственного результата. Де Голль, партия которого выиграла внеочередные выборы в июне 1968 года, ушёл в отставку уже на следующий год, а 1970-е годы стали золотым временем для Франции. В США радикально сократилась расовая дискриминация, миллионы женщин перестали быть домохозяйками, поступили в университеты и вышли на рынок труда, в 1973 году власти закончили войну во Вьетнаме, во многих странах было существенно улучшено социальное обеспечение, а уж про сексуальное раскрепощение и рок-музыку и говорить не приходится.
В недемократических странах протесты провоцируют усиление репрессий, так как представители власти стараются ещё сильнее укрепить отживающий свой век режим и собственное положение во главе него. Поэтому агония может затянуться. Ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию в августе 1968 года не только подорвал стремление к переменам в государствах Восточной Европы, но и окончательно заморозил «оттепель» в самом СССР, ознаменовал начало застоя, зацементировав неэффективную систему. Но она всё равно развалилась уже через два десятилетия.
Одновременно эти действия властей сформировали моральное противостояние режима и граждан, которых объединило оскорбленное нравственное чувство, необходимость протестовать против несправедливости. Тысячи чехов перекрывали дорогу советским танкам и объясняли солдатам, что если в 1945-м их встречали, как освободителей, то теперь они стали оккупантами. 25 августа 1968 года восемь советских граждан, среди которых были представители разных социальных групп – от поэта и филолога до рабочего и физика, вышли на Красную площадь с протестом против вторжения. Один из их плакатов гласил: «За вашу и нашу свободу». Этот этический аспект стал принципиально важным в деятельности диссидентов и борцов за права человека в СССР.
Яркий пример такого морального противостояния сегодня являет и Хабаровск, где люди возмущены беспардонностью, с которой центральная власть наплевала на их выбор, и особенно – Беларусь. С одной стороны – аресты на улицах ни в чём не повинных людей, их пытки и невыбранный президент, размахивающий автоматом и называющий свой народ алкоголиками, наркоманами, «откровенно отвязанными нацистами» и заявляющий, что альтернативные силы «порежут всё на куски, начнут резать этих людей [который с ним «строили страну»] и их детей». С другой – безоружные люди, ложащиеся на асфальт перед машинами ОМОНа, обустроившие волонтёрский лагерь, чтобы помогать избитым соотечественникам, выходящим из изолятора на улице Окрестина (который в Беларуси уже иначе как «Освенцимом» не называют), женщины, стоящие в цепочках солидарности, раздающие цветы омоновцам, показывающие им сердечко и говорящие: «Мы вас спасём».
В таком моральном противостоянии заявление второго-четвёртого президента России о готовности оказать силовую помощь первому президенту Беларуси чётко помещает его с одной из сторон и живо напоминает о действиях СССР в 1968 году. То, что помощь подождёт, «пока ситуация [в Беларуси] не начнет выходить из-под контроля», не сильно обнадёживает. Брежнев в декабре 1967 года тоже заявил руководителям Компартии Чехословакии, хотевшим сменить старых лидеров на реформаторов во главе с Александром Дубчеком: «Это ваше дело».
Возле памятника Вацлаву остановился броневик оккупантов и сильным прожектором осветил тротуар. <…>
— Привет, Саня, — сказал я. <…> — Саня, чем занят Бог в эту ночь?
— Грустью, должно быть, — ответил он. — Грустью и жалостью.
— Ему жалко Дубчека?
— Да, и Дубчека тоже.
— А Брежнева?
— Конечно, и Брежнева, и нас с тобой…
— Какой жалостливый старик! А гнева у него нет?
— Ни гнева, ни презрения.
— Значит, сейчас он просто с грустью смотрит на Прагу?
— Да разве на Прагу только?..
— Но, Саня, Саня! Саня, уйди хотя бы из-под прожектора! Что же мне делать, если я весь трясусь от гнева, от презрения, от стыда?
— Так и трясись. Ведь не можешь ты подражать Богу.
— Скажи, Саня, утешь меня, пушку хотя бы он не жалеет? Подлую суку-пушку? Курву-ракету с боеголовкой?
— Утешься, Толя, их он не жалеет. <…>
Со стороны Пшикопа донесся рев — колонна танков начала прогревать моторы.
Василий Аксёнов. «Ожог»
----------------------
Отказ от ответственности (сиречь, disclaimer): Представленные здесь мнения могут не совпадать с любыми другими и не являются офертой или предложением к покупке или продаже каких-либо ценных бумаг, товаров и услуг на любом рынке – финансовом, политическом, чёрном, рекламном, фермерском или рынке выходного дня, как и не являются призывом к какому-либо действию или бездействию.
Все права защищены © 2019-2020