(к 125-летию И.А. Бунина)
Нынешняя осень накрывает наши русские просторы удивительно по-бунински: тихо, тепло и с тем ароматом антоновских яблок, которые гулко падают в заросли трав в пустынных, заброшенных садах.
Вот поэтому нет никакого желания уезжать из деревни в суетливый город, в тот не только атмосферный смрад, но и в словесное непотребство, которое звучит со всех каменных углов и технических приспособлений. У каждого индивида перед глазами только «ГАДжеты», эти ГАДские устройства для того, чтобы люди совсем забыли о существовании друг друга, забыли о книгах, которые были в руках их недавних предков. Современные индивиды, не замечая друг друга, пешком, за рулем автомобиля, в городском сквере, на пляже – везде-везде - отдают свою душу осовремененному дьяволу, подписывают негласный договор с сатаною на потребление всего словесного сора и трескучих ритмов, которые льются из их любимых технических устройств в жутком изобилии. Безвозвратно урбанизированные, сосредоточенные только в городах, оторванные от жизни природы, от почвы, где и должна подпитываться их нравственно-духовная сила, они не способны уже воспринять описательную мощь и красоту русского слова, которыми владели лучшие русские писатели 19-20 веков.
Современная же книга, оцифрованная, перенесенная в Сеть, довольно скупо изображает мир природы, а через него и нравственную суть героев и персонажей. Писатели и поэты начала 21-го века не стремятся поднять читателя на спасительные нравственные высоты, а следуют вниз за нынешней потребностью расчеловеченного читателя видеть только низменное в изображении действительности.
Авторы с непостижимой состязательной охотой спешат отречься от традиционного русского письма, письма еще молодого, которому со времен Пушкина всего лишь двести с лишним лет. Оно, это письмо, еще не полностью как форма освоено, хотя есть его вершины, к которым надо бы приблизиться современным авторам, да не дано Богом.
Чуя свою ущербность в следовании традициям русского художественного письма, нынешние авторы ищут лживые, но шумливые способы самовыражения. Для этого идет в оборот сорное, непотребное авторское слово, нарочито составленная заумная или блатная фраза, а объектом изображения – всё, что ниже пояса.
Как же трудно, невыносимо истинным читателям ощущать себя в этом океане письменной грязи! Читателям, воспитанным на русской классической прозе и поэзии, на органичном для них эстетическом русском ощущении мира, не просто найти среди океана современного словесного непотребства одухотворенную во всех приметах поэтическую, лирическую живопись.
Поэтому такой читатель, чтобы не потерять истинного эстетического вкуса, прочитывает снова то, что является вечным, нетленным. Он, чтобы не погубить вкус, время от времени обращается к великим творцам изящного слова.
Мне по душе такой читатель. Поэтому и я ищу и нахожу для себя повод, чтобы лишний раз обратиться к русской классике. В октябре нынешнего года исполняется 125 лет великому русскому писателю и поэту Ивану Алексеевичу Бунину. В осеннем деревенском затишье читаю его стихи. Бунин любил осень. Но не только осеннее убранство и краски его влекут. Освежающую, оживляющую душу грусть чувствуешь в его чарующих, совершенно левитановских образах, данных через простое, но пронзительное слово.
Осыпаются астры в садах,
Стройный клен под окошком желтеет,
И холодный туман на полях
Целый день неподвижно белеет.
Ближний лес затихает, и в нем
Показалися всюду просветы,
И красив он в уборе своем,
Золотистой листвою одетый.
Но под этой сквозною листвой
В этих чащах не слышно ни звука…
Осень веет тоской,
Осень веет разлукой!
………………………………………………..
В тишине деревенских ночей
И в молчанье осенней полночи
Вспомни песни, что пел соловей,
Вспомни летние ночи
И подумай, что годы идут,
Что с весной, как минует ненастье,
Нам они не вернут
Обманувшего счастья…
И уже сам по-бунински проникаешься любовью к родному деревенскому краю и тянешься к слову поэта, чтобы запечатлеть, оставить на память, хотя бы самому себе, его русскую грусть, его светлую печаль о волшебном увядании, которое волнует неразгаданной тайной воздействия на душу русского человека: «В пустом, сквозном чертоге сада Иду, шумя сухой листвой Какая странная отрада Былое попирать ногой! Какая сладость все, что прежде Ценил так мало, вспоминать! Какая боль и грусть - в надежде Еще одну весну узнать!»