Особенности национальной семьи: слитая, пророщенная друг в друга, недифференцированная
Перед прочтением рекомендую прочесть "О семейных системах. Часть 3"
В отечественной семье все по-другому. В наших реалиях стадия монады – взрослый, отдельно живущий самостоятельный молодой человек – встречается редко, у нас этой стадии практически нет. Зато часто мы можем наблюдать двухпоколенную семью, когда родители и их выросшие дети живут вместе. Когда эти выросшие дети находят себе партнёров , они живут с ними у родителей.
И в этом случае диада будет очень странной. Диада – это время, когда молодые партнёры договариваются, что для них хорошо, а что плохо, как вести хозяйство, как заводить котов, как убираться в квартире, кто стирает белье и так далее.
Когда эти дети живут у собственных родителей, обо всем этом договариваться достаточно сложно, потому что для таких разговоров нужно время и пространство.
Если дети живут у родителей, то им обычно выделяют комнату. При этом бывают интересные изменения: если к тому времени папа спал на диване, то родители могут снова начать жить вместе в одной комнате, поскольку не хватает пространства. С виду это похоже на восстановление диады, но на деле всё становится только хуже: старшие родственники еще больше ссорятся. В этом случае партнёра выросшего ребенка берут в семью на условиях еще одного ребенка, и родители говорят: «Да он нам как сын», «Да она нам как дочь».
У нас вообще в России вот эта семейственность очень ценится. Мы называем незнакомую пожилую женщину бабушкой, хотя она нам не бабушка. Матери идут с маленькими детьми, а вы идете навстречу с дредами на голове и синими ногтями, ребенок на вас показывает, а мать говорит: «Смотри, какая тётя». Хотя вы ему не тётя!
Есть даже специальный термин в психологической науке: типичную российскую семью называют слитой, пророщенной друг в друга, малодифференцированной семьей. Каждый член такой семьи мало дифференцирован от других членов, он будто остаётся в какой-то непонятной субстанции, в комке, в котором рядом с ним вертятся дяди, тёти, двоюродные братья и сестры.
В западной традиции давно стала популярной идея о том, что мы не обязаны поддерживать отношения с родственниками, которые нам не нравятся. Но если к вам приехал двоюродный брат из Казахстана, которого вы видите второй раз в жизни, и сказал: «Я у тебя поживу немножко, года полтора?», вы можете ему отказать? Это же семья, как вам не стыдно! Это же родственники…
Диада по большому счету в российских семьях не складывается, потому что у молодой пары нет пространства, чтобы о чем-то общаться, договариваться.
Часто ли встречается история, когда в комнате молодых остаётся стоять шкафчик с мамиными вещами? И мама за ними заходит: «Я у вас тут вчера лифчик оставила…» или «А можно я кофточку возьму?» Чем деликатнее мама, тем это будет более деликатно: она будет стучаться, например.
Но бывают и семьи, в которых это вообще не обсуждается. Родители могут постулировать: «В моём доме все двери должны быть открыты», а закрытая дверь означает разлад.
Или приводит парень домой девушку. Они занимаются любовью, а за дверью мяукает кот. Коты не любят ведь, когда двери закрыты. И мама парня быстро открывает дверь со словами: «Я только кота пущу! » - и закрывает дверь. Сплошь и рядом такое! Мама даже не воспринимает это как что-то неправильное: кот же мяукал! Его же нужно было впустить! А что там происходит любовное таинство – до этого никому нет дела.
Таким образом, в русских семьях часто не бывает этапа монады, да и диада при этом тоже неполноценна.
Когда рождается первый ребенок в такой семье, мама говорит молодым: «Работайте, а я буду его воспитывать». Мама или папа уходят на пенсию, и этот первый ребенок становится по существу бабушкиным и дедушкиным… ребенком. То есть, бабушка становится ему функциональной мамой, а родная мама становится ему функциональной сестрой. Мама приходит с работы, немножко играет с ребенком и ложится спать. А бабушка отвечает за воспитательную функцию, образовательную функцию.
Потому и триада в российской семье тоже бывает неполноценной.
Когда рождается второй ребенок, родители уже обычно старше и чаще присваивают его себе. И тогда разражается война. Первый ребенок был бабушкиным, второй – маминым и папиным, и у них начинается война правил.
Допустим, когда бабушка занималась старшим ребенком, он начал говорить в полтора года и сразу по-английски. А теперь мама занимается младшим ребенком, и он в два года разговаривает словосочетаниями. Это война? Безусловно! Борьба за то, кто здесь главный, у кого лучше получается, кто прав, а кто не прав. За то, кто здесь мама!
Дети в этой семье оказываются включенными в войну. Они любят одинаково и маму, и бабушку, но оказываются невольными участниками военных действий. Как пел Гребенщиков: «Я шёл по своим делам и пал в перекрестном огне».
Анна Варга приводит историю о том, как девочка, младший ребенок, занимается уроками с мамой. При этом старший ребенок, с которым занималась бабушка, учится плохо. Мама говорит бабушке, что та плохо справляется с обучением, поэтому теперь она возьмет на себя эти обязанности.
А девочка ведь любит и маму, и бабушку, и теперь перед ней стоит невозможный выбор. Если она будет учиться плохо, то она предаст маму: бабушка скажет маме, что та ничего не умеет и зря выпендривалась. А если она будет учиться хорошо, она предаст бабушку: мама в этом случае окажется права насчет бабушки.
А у младшего ребенка какие есть варианты? Вообще перестать учиться! Варга описывает этот случай, описывает панические атаки, которые начинаются у старшей девочки, когда она садится за уроки.
Ни один ребенок не может справиться со взрослыми войнами! Но так как это слитая и пророщенная друг в друга семья, очень часто дети начинают обслуживать потребности взрослых. Когда сами взрослые в недостаточной степени позаботились о своих взрослых взаимоотношениях, потому что не было полноценных монады, диады и триады, - о них будет заботиться ребенок. Это невыносимо, это невозможно, но это в какой-то мере закрывает те или иные потребности мамы или папы. И тогда дети становятся не детьми, а, например, в случае с девочкой - «папиной подружкой», мальчики становятся «мамиными дружочками». Мама говорит: «Вот у меня сын, а дочка больше папина». А папа говорит: «Вот у меня дочь, а сын больше в маму пошёл». И они с помощью этих детей конкурируют.
И когда у кого-нибудь из этих детей дела идут не очень, тот, кому этот ребенок «принадлежит», становится виноватым. Его можно обвинить во всём, сказав: «Ты о сыне не заботишься, смотри, что он у тебя делает». А когда другой ребенок успешен, можно этим гордиться, хвастаться – не собственной жизнью, а тем, что делает ребенок.
Когда дети обслуживают потребности взрослых
Какие потребности у взрослых могут обслуживать дети? Например, потребность в досуге, общении, самореализации. Последнее очень часто встречается. Самые распространённые династии, в которых дети рождаются для обслуживания потребностей родителей, это династии врачей. Очень часто в семьях, где взрослые – врачи, от ребенка ожидают, что он тоже станет врачом. Неважно, чего он хочет, к чему у него есть склонности, способности.
Ребенок может обслуживать потребности родителей в интимном и близком общении. Так, мама будет говорить про дочь: «Да мы с ней лучшие подружки! Мы друг другу всё рассказываем». Это звучит позитивно, но вообще нормально ли, когда сорокалетняя мама приходит домой к двенадцатилетней дочери и говорит: «Познакомилась я сегодня с такими пожарниками!».
Кому должна рассказывать о подробностях своей личной жизни сорокалетняя женщина? Либо своему сорокалетнему супругу, либо своим сорокалетним подругам, но уж точно не двенадцатилетней девочке.
Вот эта история про то, что мы с детьми «лучшие друзья» - это нефункциональная история. Это про то, что у детей нет других друзей, и в семье есть негласный запрет на то, чтобы у детей были более близкие друзья, чем их родители. И тогда это такая близость, которая уже не близость, а поглощение. Родители поглощают своих детей, лишают их большого количества возможностей и ресурсов.
Выход в свет в такой семье – это выход в поликлинику, на родительское собрание, в детский сад.
О чем разговаривают мамочки или семьи, если у них не получается выстроить взрослый диалог? О детях, конечно. Начинают, например, хвастаться своим ребенком. «Я так-то никто и ничто, и у меня нет поводов собой гордиться, но зато ребенок мой в полтора года начал говорить по-английски».
Для детей это огромная нагрузка, они с ней справиться не могут в принципе, и поэтому у них возникают разного рода симптомы, связанные с обучением, со здоровьем, с коммуникацией.
Происходит ли сепарация в отечественной семье при таких условиях? Мы же начинаем сразу с двухпоколенной семьи – и на каком-то этапе умирает старшее поколение. И тогда семья, слитая и пророщенная друг в друга, возвращается в своё исходное состояние. И тогда у нас снова есть два поколения: родители и их подросшие дети.
Именно по западному сценарию должно происходить нормальное развитие семейной системы. Конечно, с поправкой на нашу культуру, но всё же: мы грешим тем, что в наших семьях ни одна из стадий может нормально не пройти. При этом есть семьи, которые одну из стадий не проходят, но потом восстанавливаются – и это нормально. Жизнь меняется, и если где-то возникла проблема, со временем её можно решить. Не обязательно быть идеальной семьей: можно где-то облажаться, зато потом восстановиться на любом этапе. Если вы облажались с монадой, двигайтесь дальше правильно. Если облажались с триадой, тоже есть свои варианты. Главное – думать и не останавливаться.