Тадж-Махал прекрасен, спору нет. Это маленький, вот поверьте, очень маленький (в масштабах Индии) островок чистоты, красоты и уюта. И в принципе всё выглядело так, как и должно быть рядом с такими знаменитыми местами — прямо перед тобой волшебной красоты дворец, а справа да слева (не портя картинку) десятки женщин на корячках высаживают газон под палящим солнцем.
Побродив там несколько часов мы отправились дальше. Сейчас ни названия, на направления, ни причин выбора направления я уже вспомнить не смогу. Впечатление от того дня было одно и очень явное: если на карте Индии нарисована дорога, то совершенно не факт, что она есть.
Так мы и попались на удочку Шивы, оказавшись посередине кромешного ничего, называемого дорогой. Пыль коромыслом, ямы и буераки, лавирование между лежащими посередине коровами и несущимися мимо фурами: Виталик явно повысил уровень своего профессионализма до уровня лучших из ботхисатв. В какой-то момент подобие дороги привело нас в маленькую деревню, на выезде в которую образовалась пробка из сотен грузовиков. Сотен, ей-Кришну! Подобие дороги с их помощью и благодаря недавнему дождю превратилась в лучшие участки ралли Париж-Дакар для камазов, так что мы уже не надеялись выбраться оттуда невредимыми. А я-то, я — красотка, в то утро представляла себя одной из тех индусок, что величественно восседают вторыми пилотами и держат спинку ровно, пока их сари и панджаби развеваются на ветру...
Короче, нарядилась я в панджаби в то утро, твердо решив вкусить этот опыт по-полной. В тот момент, когда мой красивый шарфик цвета морской волны закрутило в колесо, словно в том фокусе со скатертью, и в долю секунды выдернуло из-под шлема и с моей шеи, я даже не успела испугаться. Не успела подумать, что вентиляторы-убийцы не самая страшная моя фобия. В общем когда мы достали то, что осталось от шарфа из капкана спиц и звеньев цепи, назвать это элементом индийской одежды было сложно.
За этим занятием, по уши измазанных в грязи, нас и застал мужик, до ужаса похожий на Фредди Меркьюри. Фредди (назовём его так) пошевелил усами, подтянул штаны, запрыгнул на свой мотоцикл и жестами приказал ехатьза ним. По необъяснимым причинам, мы отправились следом, даже не усомнившись в этой идее. Он с легкостью байкера уровня индус вынырнул из злополучной пробки и свернул в зеленые поля, балансируя на тонкой тропинке между водными каналами и раскинувшейся до горизонта зеленью.
После столбов пыли на предыдущем пути, нам казалось, что мы достигли Нирваны. Долго ли коротко ли, но вывел он нас на дорогу (по крайней мере с асфальтом) и махнул рукой вперед, будто знал, куда нам надо ехать, а затем тут же повернулся и начал отливать.
Солнце тем временем плюхнулось за горизонт и мы очень торопились попасть в наследный пункт, ибо все, абсолютно все, кто говорил по-английски, не преминули нас предупредить, что ночью по Индийским дорогам ездят только самоубийцы (будто днём это не так).
К тому моменту как мы въехали в небольшой городок где-то на индийских просторах, Виталик устал окончательно. Оставив его на обочине, пылающего жаром лежать на земле рядышком со своим железным конём, я отправилась решать теперь уже ежедневный квест с жильем: его паспорт ведь в Дели. Отель за отелем, я наблюдала как у индусов отшибало знание английского как только речь заходила об отсутствии паспорта. Спустя час поисков, под благосклонностью храма в виде огромной обезьяны в центре города, из которой орала музыка на всю округу, милосердные хозяева отеля всё-таки нашлись. За двойную цену нас пустили с удовольствием переночевать, взяв с нас обещание исчезнуть с первыми лучами солнца.
Наутро мы, выспавшиеся, отдохнувшие и полные сил, мчались по узкой дорожке в сторону деревни Орчха. Мы просто увидели на какой-то карте, что там есть храмы именно индийской архитектуры, а не волшебные арабские зефирки, коих мы насмотрелись к тому моменту несметное количество. В деревне туристы захаживали нечасто, так что совсем скоро мы обнаружили, что местные жители потихонечку стекаются к берегу реки поглазеть на нас. Индусы, худые, сушеные, с небрежно крашеными в кирпично-рыжий цвет усами и шевелюрами, их жены, дочери и сестры с оранжевыми пятками сначала молча наблюдали как мы прыгаем по камушкам да фотографируем всё вокруг. Затем одна, самая смелая, подошла, что-то пролепетала на одном из десятков индийских диалектов и больно ущипнула меня за руку. Не могу сказать, что это было приятно мне, но все остальные получили явное удовольствие и стали подходить ближе, кто-то трогал, кто-то просил сфотографировать.
Многие просили сфотографировать детей и даже не смотрели на экран фотоаппарата, будто важен не снимок, и даже не то, что этого снимка у них не будет, а сам процесс нажимания на кнопочку, словно это улучшает карму на пару жизней вперёд.
На берегу реки местные жители стирали одежду, купались, (возможно где-то выше по течению сжигали трупы), зловонно-зеленая вода уносила в своих водах всё плохое и не нужное, а мы отправились гулять по деревушке, в которой обнаружился и интереснейший рынок с множеством лавочек. Мы наслаждались архитектурой заброшенного когда-то дворца, пронизывающих линию горизонта пиков храмов и атмосферой глубинки, в которой даже дышать было легче без туристов и положенного сервиса. Уезжать из Орчхи было непривычно грустно для индийского путешествия. Шива усыпил нашу бдительность всей этой романтичной ерундой.
День выдался совершенно нежарким, серый асфальт убегал к горизонту, извиваясь среди зеленых полей. Удивительным образом мы оказались в редкой части Индии, где практически не было людей, деревень, животных, была только пустынная дорога и мы, начинающие врубаться в край необъяснимого, волнительного правления ситуацией главным богом — волей случая. Мне в очередной раз стало не по себе от предстоящей долгой дороги и невыносимой скуки — решив сделать доброе дело, я предложила своему новоиспеченному мужу разлечься хотя бы музыкой. Телефон с наушниками перекочевал в его карман, я устроилась поудобнее на своем уже насиженном месте, приготовив фотоаппарат и ожидая волну вдохновения и творчества.
Возможно с нами сыграла злую шутку именно музыка, из-за которой Виталя не услышал моих воплей, возможно серый асфальт, на фоне которого грязная корова была практически незаметна. Я очень хорошо помню этот момент столкновения — это не было как в болливудском блокбастере, мы не хватали пуль руками и не врезались в самую середину коровы. Виталя всё же заметил её, идущую нам навстречу и попытался аккуратно выправить курс, но столкновение, хоть и легкое — ручкой руля о голову несчастной, уже неминуемо меняло нашу судьбу.
Пролетая над Виталиком, который в обнимку с мотоциклом тормозил ногами и руками об асфальт, я держала крепко фотоаппарат и думала, как бы так приземлиться, чтобы ободрать бока равномерно, а не один, но до костей. Мой папа работал в экипаже скорой помощи. Он всегда говорил, что когда скорая приезжает на место автомобильной аварии и они видят, что кто-то лежит на земле без обуви, то скорее всего дело помочь человеку уже нечем. Каково же было моё удивление, когда я, еще не чувствуя боли от кровоточащих ран, пришла в себя посередине дороги, совершенно босиком.
Словно выросшие из-под земли, к нам стали приближаться люди, которых пять секунд назад не было нигде. Они качали своими головами-болванками и пытались как-то помочь: собрать вещи, оттащить мотоцикл с середины дороги. Сквозь порванные об асфальт шорты и футболки сочилась кровь, на раны моментально стали приземляться мухи, а мы смотрели друг на друга ошалелыми глазами и ждали, когда отпустит адреналин, чтоб удостовериться, что мы ничего не сломали и вроде как отделались легким испугом от возможной катастрофы. И он отпустил: практически одновременно нас обоих скрючило в бублик от боли, которая, казалось, была везде. Рогатая спокойно побрела своей дорогой. Индусы продолжали качать головами и повторяли что нам надо в госпиталь.
Ближайший был в паре километров, мотоцикл оказался цел (пара царапин потом вышла нам боком, но это другая история) и мы рванули туда, где рассчитывали получить помощь. В госпитале царили тишина и покой, в пустом здании, напоминающем детский садик из деревни моего детства, дежурил явно скучающий врач и пара его помощниц. Они несказанно нам обрадовались и со знанием дела принялись заливать наши раны марганцовкой и заматывать их бинтами. В продолжающемся состоянии шока мы не могли сопротивляться, так что спустя полчаса наши руки-ноги-попы были надежно спрятаны от мух бинтами, а скучающий врач протянул нам сомнительного вида таблетки зеленого цвета и сказал: это от боли. «Хотите сделаем укол антибиотиков?», — заговорщицки улыбнулся он. В эту секунду мы словно прозрели и оглянулись вокруг: липкий стол у окна, пожелтевшие бинты, засаленный умывальник для рук. Пулей вылетели мы оттуда, повторяя, что чувствуем себя намного лучше и укол нам точно не нужен. И хотелось бы сказать, что на этом наши злоключения закончились, но драма была еще впереди.