Через десять дней после отъезда итальянцев мы отправились на международную выставку представлять интересы своего предприятия. Я впервые была на такой выставке, да еще и работала на стенде. Роскошь стеклянных витрин, залов, количество и качество товаров поражали. В магазинах, особенно, у нас на Урале, не было ровным счетом ни-че-го.
А тут…
Мировые бренды, известные по редким журналам, привозимым счастливчиками из-за границы, были представлены сплошь и рядом. Мы ходили по выставке, раскрыв рты. Я разве что не шарахалась от красавцев-мужчин с великолепными прическами, в одежде из модных журналов, уже на взгляд отличающихся даже от самой богатой русской публики. Как нарочно, мужи эти, будто преследовали меня, я все время наталкивалась на их внимательные взгляды и зазывные улыбки: старалась не замечать этих улыбок и взглядов, на всякий случай, нацепив на себя маску строгости и независимости.
С соотечественниками мне было проще. Тут уж я улыбалась во всю ширь своей физиономии, шутила, флиртовала, в общем, развлекалась на полную катушку. Конечно же, иностранцы не могли не заметить такого моего «шовинистического» поведения.
В один из дней распорядители выставки сообщили, что наш стенд разыскивает какой-то иностранный господин с огромным количеством багажа. Мы с Александром Ивановичем отправились на подмогу иностранцу.
Боже, какое это было удивление, радость, да, что уж тут, счастье, увидеть Бруно! Он заехал к нам по пути в Поволжье. Там у него наметились дела. Итальянец был очень расстроен. Он полтора часа разыскивал наш стенд из-за того, что руководители предприятия сэкономили на размещении в каталоге выставки наших реквизитов.
Бруно сетовал, что у него осталось меньше часа времени, а ему надо еще кое-что выбрать на выставке. Для этой цели ему обязательно требуется переводчик. Руководители охотно отпустили меня, оговорив время возвращения на стенд.
И вот мы остались одни…
Миллион людей на выставке не в счет. Мы могли говорить, могли прикасаться друг к другу. Бруно очень сожалел, что потерял так много времени зря. Он надеялся увезти меня в гостиницу, чтобы побыть, наконец, наедине. Но видно не судьба была нам сблизиться в тот раз.
Счастливые, бродили мы по выставке. Бруно не стеснялся в отличие от моих коллег попросить приготовить блинчики на стенде “Tefal”, «принять душ» из духов на стенде парфюмерной фирмы «Сальвадор Дали», угоститься ромом «Малибу» на презентации этого напитка, а на стенде фирмы «Мартини» сам хозяин для высокого гостя, моего спутника, соорудил коктейль по собственному рецепту.
Коктейль состоял из белого вина «Мартини», шампанского «Мартини», кусочка лайма и нескольких кусочков льда. Более вкусного алкогольного напитка на тот момент я не пила, поэтому проглотила коктейль практически залпом, долго еще прикрывая рукой бокал, так как мужчины, увлекшись разговором, лишь пригубили напиток. Двух итальянцев, встретившихся даже в пустыне, невозможно отвлечь от разговора, это я поняла еще на заводе, так что, провели мы на том стенде довольно много времени.
Попрощавшись с пожилым итальянцем, отправились дальше. Бруно все время что-то искал, а я с удовольствием находилась рядом с мужчиной. И вот, ювелирный отдел. Итальянец разглядывал браслеты, выбрал один и спросил:
- Нравится?.
- Да, интересный.
- Это тебе, - Бруно надел на мою руку серебряный браслет с затейливым узором, выполненным чернением.
Все хотела и никак не решалась спросить, что же такого особенного он во мне разглядел. Наконец, набралась храбрости, и задала вопрос.
«Да, особенная, это точно. Просто при твоей красоте, при огромном интеллектуальном багаже, при наличии семьи, двоих детей в тебе читается какая-то девственность, что ли. И грусть. У нас такие женщины себя так не ведут: они превозносят себя, уверены в своем настоящем и будущем. А ты, будто и не знала еще настоящей радости. Тебя хочется защитить, приласкать, приободрить. Ты, как мадонна Рафаэля – чистая и светлая с грустинкой в глазах».
Слова мужчины вызвали слезы и… радость. Благодарно кивнула головой, чтобы не заметил слезинки. Украдкой смахнула влагу со щеки…
Все, время вышло, пора было возвращаться на свой стенд. Бруно взял с меня слово, что обязательно встретимся в Италии или где-то еще.
Душа пела и печалилась. Снова надо было расставаться. Но, это ненадолго. Так мы думали тогда…
Летом того же года я заболела, и не чем-нибудь, а энцефалитом. Клеща я пропустила, не заметила, поэтому болезнь приняла тяжелейшую форму. Только в том злополучном году пролежала в больницах около трех месяцев. А каждый последующий год - еще не менее двух раз по месяцу.
И все это время я ощущала незримую связь с Бруно. Я сворачивалась в калачик на неудобной больничной койке, пытаясь сохранить внутри себя ту радость, то тепло, появлявшиеся в душе каждый раз, когда я о нем думала.
Муж все это время безбожно пил. Детьми занималась моя мама.
Родные рассказывали, что пока я мыкалась по больницам, мне часто звонил какой-то иностранец и что ему по-русски отвечали: «Лены нет».
К счастью, звонки не прекратились. Когда в промежутках между больницами я оказывалась дома, Бруно (это, конечно же, был он) поздравлял меня со всеми церковными праздниками, присылал подарки мне, детям и даже родителям. Ну, не отмечают в Италии «Первое мая» и «Восьмое марта».
И все время звал меня к себе, сначала в Италию. Это для меня было дорого, на лечение уходила уйма денег. Но говорить об этом не пристало, поэтому данная тема в разговоре не поднималась. Затем – на Украину. «Куда ж я детей-то дену, маленькие еще. Итак, полжизни с бабушкой проводят, пока я в больницах бока пролеживаю».
Придя, наконец, в себя года этак через три, я вновь начала нормально работать. Дети к тому времени подросли.
Бруно не унимался: нашел очередную возможность встретиться.
В Польше его предприятие открыло филиал, где синьор Телли был поставлен руководителем. Лично для него была выкуплена и отремонтирована квартира в самом центре польской столицы. Туда-то и позвал меня высоко терпеливый ухажер. Визу в Польшу в то время открывать было не надо. И уже примерно через год все детали пазла сложились. Мы встретились…
На этот раз при прощании мы были осторожнее в разговорах о возможности скорой встречи. И были правы…
(Продолжение следует)